Хунну в Китае - Страница 35

Надо сказать, что аналогичный процесс с перестановкой слагаемых шел и в Южном Китае. Там господами были китайцы, а местное население, принадлежавшее к тибето-бирманской, тайской и даже малайской (юе) группам, — подчиненными, но это не мешало им смешиваться. В результате древний ханьский этнос раздвоился, с тем чтобы дать начало северокитайскому и южнокитайскому этносам. Этот процесс занял еще более ста лет, и поэтому мы не будем забегать вперед, отметив только, что в событиях V века расхождение начало давать себя чувствовать.

Итак, отсутствие анализа эволюции общественных отношений в IV веке не есть плод нашего невнимания к предмету, а следствие того факта, что мы наблюдаем не единый социальный процесс, а серию оборванных процессов, не связанных между собой генетически.

Тем не менее рассматривать описываемую здесь эпопею как цепь случайностей уж вовсе неверно. Как было показано выше, стержнем антагонистических противоречий оказался этнический принцип, но он же связывал все население долины Хуанхэ и предгорий Наньшаня в один комплекс, который можно определить как суперэтнос. По существу это была древняя степная культура восточной Евразии, сдвинутая на юг временной аридизацией климата. Раньше в Великой степи эта культура была тоже полиэтнична, но до II века она была политически организована хуннами, а затем втянула в свою орбиту земли Северного Китая. Там племена набрали силу, вследствие чего державы ослабли. Этот тезис кажется парадоксальным, но рассмотрим общий механизм процесса.

Уподобим мощь политической системы (государства, орды, племенного союза) скорости движения физического тела. Известно, что скорость зависит не только от приложения тех или иных сил, но и от их направлений (векторов). Поэтому приложение многих сил (в нашем случае — десяти), направленных в разные стороны, ведет к взаимопогашению, а следовательно, замедлению движения. И наоборот, уменьшение числа приложенных сил вызывает ускорение, так как убран ряд помех. Итак, величина приложенной энергии и эффект движения не всегда совпадают, что мы наблюдаем в нашем случае.

При натуральном хозяйстве и кочевом быте сила системы определяется числом верных и храбрых воинов. Как мы видели, с верностью дело обстояло плохо. Никто не хотел добросовестно сражаться за чужого государя, а когда его к тому вынуждали, предавал и дезертировал. Сложение десяти государств было кульминацией этого процесса, ибо дальше делиться было некуда. Теперь выступила на первое место храбрость; должен был пойти процесс интеграции за счет уничтожения храбрых противников и подчинения вялых, предпочитавших покорность гибели. Так оно и пошло — это мы увидим ниже.

Итак, мы работали недаром, так как путем кропотливого сопоставления, казалось бы, неважных и случайных событий уловили закономерность варианта исторического становления и этногенеза. Более того, уясненный на частном случае механизм этногенеза в зоне этнического контакта, очевидно, имеет место в аналогичных ситуациях, каковые за историческое время, т.е. около пяти тысяч лет, встречаются неоднократно. Поэтому имеет смысл проследить ход событий дальше, до их естественного завершения, даже утрудив себя запоминанием непривычных географических названий и трудных имен[252].

Карта. Три цвета пламени. Угасание. Гибель муюнов

Известно, что наивысший накал дает белое пламя, но при понижении температуры в нем можно различить оттенки спектра: красный горячий огонь, желтое слепящее зарево и синие огоньки на догорающих углях. Воспользуемся этим образом для иллюстрации того, что нам надлежит изучить.

Не спеша, с подробностями отметим основное направление процесса. В бассейне Хуанхэ было в 386 г. восемь царств, в 400 г. — девять, в 415 г. — семь, в 425 г. — три и к 440 г. осталось две империи: Северная и Южная, делившие между собой Китай[253]. Правда, в принятом нами ракурсе следует добавить хуннское княжество, отодвинутое далеко на запад, к Тяньшаню, потому что оно, несмотря на свои размеры, было плодом того самого процесса упрощения, или угасания, а точнее — «угашения», государств. Этот процесс отнюдь не был консолидацией племен в народ. Уничтожение самостоятельности было, как правило, связано с резней мужчин и продажей в рабство женщин и детей. Хотя по уровню истребительной техники того времени кое-кто из побежденных оставался в живых, но под новой властью им всегда было не сладко, и все же процесс шел с многочисленными вариациями, ибо каждому было предоставлено несравненное право самому выбирать себе смерть.

Чтобы нам было легче ориентироваться, попробуем применить цветовые обозначения, как это делали древние китайцы. Красный цвет — стихия огня — был выражением ханьской традиции, сохраненной в Южном Китае; желтый — стихия Земли — был принят Тоба Гуем для новой империи Вэй, созданной силами табгачей в Северном Китае[254]; синий[255] — стихия растительности — всегда был цветом тюркоязычных племен, в интересующее нас время — хуннов. Это те, которые уцелели, а как исчезли прочие — посмотрим.

Положение северной ветви Муюнов было незавидно. Им подчинялась небольшая область около Ляодунского залива с городами Ги (Пекин) и Лунчэн (столица царства). Степные пространства Западной Маньчжурии подчинили себе жужани, а Ляодун захватило корейское царство Когурё. Но еще хуже было, что во главе царства оказался Муюн Си, не просто самодур, а самодур, влюбленный в свою жену. В 404 г. ради ее удовольствия он устроил грандиозную облавную охоту в горах, во время которой от морозов погибли около 5 тыс. воинов (загонщиков), не обеспеченных одеждой и пищей[256].

Подобные «забавы» сделали его слишком малопопулярным в народе, чем воспользовался один из его придворных, китайский авантюрист Фэн Ба, постоянный собутыльник царя. В 407 г. скончалась царица, и Муюн Си пошел за ее гробом на кладбище пешком, а было далеко, больше 20 ли. Пока шли похороны, Фэн Ба возмутил население столицы и возвел на престол приемыша Муюнов Гао Юня. Вернувшийся Муюн Си не был впущен домой и убит в схватке. Фэн Ба стал во главе армии. В 409 г. два гвардейца почему-то убили Гао Юня. Фэн Ба казнил их, сел на престол сам и объявил, что его царство называется Северная Янь. В 412 г. он заключил союз с Жужаньским каганатом[257] и империей Цзинь, обещавшей ему помощь против табгачский империи Северная Вэй. Впрочем, табгачи были заняты на западе и севере войной с хуннами и жужанями. Это дало новому китайскому царству 20 лет покоя.

Таким образом, Фэн Ба осуществил то, к чему безуспешно стремились Цзинь Чжун и Жань Мин. Он своими силами освободил китайское население Хэбэя от «варваров». Это удалось благодаря полному разложению правящей ветви Муюнов, проявившемуся в безответственном поведении последнего царя. Пожалуй, не стоит осуждать боевого генерала Муюна Дэ, который предпочел сидеть в Шаньдуне и не связываться со своими северными родственниками. Он-то их хорошо знал!

Однако как только царство Южная Янь осталось одиноким, племянник и наследник Муюна Дэ, скончавшегося в 405 г., Муюн Чао оказался беззащитным соседом Южного Китая, где военачальник Лю Юй в 409 г. получил императорское разрешение вернуть Китаю Шаньдун. Флотилия легких судов вышла из устья Янцзы и вошла в реку Хуай, везя продовольствие для Китайской армии, смело углубившейся в Шаньдун. В горной части полуострова китайцев встретили 40 тыс. сяньбиискои конницы но сражение осталось нерешенным. Тогда китайцы совершили глубокий обход в тыл сяньбийцев, распустит слух, что это идет новая армия, высадившаяся на морском берегу. Сяньбийцы потеряли надежду на победу и в панике рассеялось. Китайцы беспощадно убивали бегущих врагов. Муюн Чао был осажден в цитадели своей столицы, где начал свирепствовать голод Потерявшие голову осажденные открыли ворота китайцам надеясь на пощаду, но не получили ее. Лю Юй велел отрубить головы всем защитникам крепости — трем тысячам сяньбийцев знатным и простым[258], а Муюн Чао был отослан в цепях в Цзянькан и там обезглавлен по приказу императора в 410 г. Муюнов больше не осталось.