Хультура речи - Страница 8

Ну что ж... На этой оптимистической ноте мы заканчиваем наш рассказ о редкой фауне континента. В следующей передаче мы с вами поговорим о том, с помощью каких звуков матерятся дельфины; выясним, умеют ли лошади хранить тайну; и узнаем, чем отличается кобель дятла от его суки. 

Однажьды Бог послал ворон кусочка сыр. Ну, пармезан.

И он его тихонько жрал. Один. Как партизан.

Сидел себе на ветка заместо табуретка

И жрал, и жрал, и жрал, и жрал, и жрал!

Скорей-скорей, щьтоб кто-то не украл.

А мимо щел лиса. И колбаса... Нет! Сыр! Почуял.

И тоже сразу очен захотел.

Прям даже весь вспотел!

Прям даже стойка сделал, как собак.

Вот так!

И говорит: «Привет, ворон!

Ах! Дай мне посмотреть со всех сторон,

Какой же ты красивий нынче стал,

Ведь я тебе давно, два... нет! три сутка не видал!

Какой же ты теперь неординарный!

Какой лицо! Какой фигур щикарный!

И как тебе идет твой черный цвет!

М-м-м... Наоми Кэмпбелл... Уитни Хьюстон, нет?

Я прям совсем тебе не узнаю!

Прости, щьто рядом долго так стою,

Я просто оторвать глаза не в силах

От твой лицо. Какой же он красивий!

С тебе портрет надо писать, картина,

И помещать всемирний паутина.

С тобою рядом даже Мона Лиза

Не смотрится. А, так себе... Огрызок...

С тобою рядом сам Софи Лорен,

Как рядом с роза — огородний хрен.

Прекрасен верх твой и прекрасен низ!

И пусть с ума сойдет от зависти Борис

Вот этот... как его там... Моисеев!

Твой задний низ — гораздо красивее!»

Так говорит лисиц. И тихо-тихо

Подходит ближе. Хитрий, билят, чувиха!

Ворон — молчит. Но кущать перестал.

И гордо смотрит вниз. Как Ленин с пьедестал.

Лисиц чуть-чуть немножько отдохнул —

И снова. «Эй, ворон! Уснул?

Не спищь? Я тут сказать тебе еще хотел,

Пока ты в Голливуд не улетел,

Щьто преклоняюсь пред твоим умом.

Я себя чувствую... ну... просто чмом!

Когда смотрю на твой високий лоб.

Ты — гений! Твоя мисль, как антилоп,

Несется вскачь, опережая время.

Ты самий мудрий между нами всеми!

На твой на лоб написано вот тут,

Щьто ты закончил главний институт.

И щьто с медалью ты закончищь академий.

Я зуб даю! Щьто Нобелевский премий

Тебе вручат, ну, максимум, в субботу!

За математика контрольную работу.

Я глаз даю! Щьто умных в этом мире

Всего лишь двое: ты и Пентиум четыре.

Спасибо, Бог, щьто ты позволил мне родиться

В один эпох с этот великий птица!»

Так говорит лисиц. И ближе, ближе

К ворон свои пододвигает лыжи.

Ворон — молчит. Надулься, как индюк!

Аж пузо випирает из-под брюк.

Такой прям важный стал, как будто царь.

Как генеральний птица-секретарь.

Лисиц же хитрий, отдохнув слегка,

Включил уже такого дурака,

Щьто даже сам себе немножько удивилься.

И говорит: «О, Господи! Неужьто я... Влюбилься!!!

О, мой прекрасний сон! О, мой ворон!

Ты доведещь мене до похорон!

Нет без твоей любви мне жизни, детка...

Сейчас повещусь. Вот на этот ветка.

И отравлюсь. Вот этот мухомор.

О, мой ворон! Май лав! Шери! Амор!

Как больно знать, щьто ты мене не любищь!

Щьто мой супруг ты никогда не будещь!

И не снесещь мне маленький яйцо,

Точь в точь похожий на мое лицо...

Ах, плохо мне! Ах, ах! Я умираю!

Инфаркт! Инсульт! Инцест! Ах, я не знаю...

Ах, сердце мой... Все... Навсегда замри...

Ну щьто же ты молчищь?! Кричи скорей ноль три!!»

И — он упал. Рука к груди прижатий.

Как будто только щьто его обнял Кондратий.

Ворон... А щьто ворон? Он клюв разинул.

Про сыр забыл. Из рот его не винул.

И каркнул так! Щьто тут же подавилься.

И вместе с сыр он с дерево свалилься.

Щьто дальще? Пищевод. Желудок.

Лиса голодний был ублюдок!

За польчаса ворон переварил

И... Стал он не такой, как был.

Мораль:

Когда имеещь сыр — сиди и кущай.

И никого, даже свой пук, — не слущай! 

Белый волк, кровь моя, брат, я бегу в снегу с тобой рядом.

Белый волк, брат, моя кровь, моя воля, пуля моя из меня выходят.

Брат мой, волк мой, белый как я, сильный как я, ты беги и беги, ты живи и живи, мой брат.

Пусть тебя не догонит никто. И я.

Пусть меня не вспомнит никто. И ты.

Я лежу и лижу, а ты беги и живи, и пусть моей крови хватит тем, кто хочет твоей. 

Мимо дома матери моей жены я иду.

Как сакура весной, цветут в моей душе шутки.

Одну из них я сую в окно.

Другая состоит из двух половинок.

Икебана на столе.

Прекрасный алый цветок.

Господин Накадзима хочет со мной меняться.

В принципе, я не против.

Но мой такой большой на его такой маленький —

Ни за что!

Опа да опа...

Зеленая ограда скрывает тайну.

Девушки, что вы сделали со священником?

Без одежды он бледный, как рисовый колобок...

На острове Кюсю девушки, юноши и навоз.

Брызги в стороны летят, вечер.

Их любовь сильна.

Она сильней гигиены.

На горе стоит верблюд.

Его четверо поймали и надругались.

Плачь, верблюд, день сегодня не твой.

Снизу, из долины Хироку,

Поднимаются к тебе еще четверо.

Не ходите, девушки, замуж

За Иванаки Кудзио.

У Иванаки Кудзио то, что нужно,

Втрое больше, чем можно.

Опа да опа...

Срослись ветка сакуры и сидящая на ней птица.

Я не верю своим глазам.

Между ними должен быть промежуток!

Шел я лесом, видел беса средь пальм.

Варил он в котелке рыбу фугу.

Глупый бес! Не на то повесил ты котелок.

Твоя похлебка будет пахнуть паленой шерстью.

Гейши в озере купались.

Гейши толкались частями тела.

Их счастье, что рядом нет Иванаки Кудзио.

Вот уж кто толкнет так толкнет!

Вот кто-то спускается с горы Фудзи.

Наверно, это тот, кто мне мил.

На нем зеленое кимоно.

На мне белое,

И рукава завязаны сзади.

Ой, мороз, мороз...

Не морозь меня, я прошу.

Лучше морозь коня.

Дорога в Токио длинна и скучна,

Пусть хоть что-нибудь звенит при езде...

Гоп-стоп... Мы те, кто подходит из-за угла.

Гоп-стоп... Эта гейша взяла на себя слишком много.

Сёма-сан, пусть твой меч попробует ее тело.

Осторожно! У нее искусственное сердце из стали.

Не слышны в саду камней даже шорохи.

Все здесь замерло до утра, кроме нас.

Что ты, милая, смотришь искоса?

Боишься, на спине будут вмятины от камней?

Спрятались ромашки, поникли лютики.

От горьких слов застыла вода в реке.

Почему гейши любят только красивых?

Почему остальные должны платить и платить?

Маленькая ель родилась в лесу.

В лесу и росла, укутанная снежком.

Приехал самурай, рубит ее мечом —

Никак.

Двое их в лесу тупых — он и меч.

Мохнатый шмель на душистую ветку сакуры.

Серая цапля на крышу дома в Киото.

Самурайская дочь — на бюллетень.

Не стоит находиться рядом,

Когда отец тренируется с бамбуковой палкой.