Хрустальный корабль - Страница 4
Краски замерли в воздухе, разливаясь по стенам, оплетая их филигранным кружевом чистого сияния.
Таравасси закрыла глаза, чтобы защититься от гипнотического сияния и борясь с воспоминаниями померкшего сна.
– Я не могу сказать так. Но… я не хочу грезить.
Мирро снова повернулась к инструменту, ее, словно охваченные пламенем одежды сверкали при каждом движении.
– Ты опечалена. Но это скоро пройдет. Ты еще молода, ты сама скоро убедишься в этом.
– Но Звездный Источник? Ты представляешь, как действует твой инструмент, – а можешь ли ты сказать это о Звездном Источнике?
– Я ничего о нем не знаю, – Мирро пожала плечами. – Никто о нем ничего не знает. Но это нас не волнует. Это не играет для нас никакой роли. Не печалься об этом.
– Но я хочу что-нибудь узнать о нем. Как мне это сделать?
– Ты не сможешь сделать этого. Никто из нас не знает его тайны.
– А как насчет жителей города? Или аборигенов? Андар однажды был далеко за пределами города, и он знал ответ, – Таравасси играла рукавами своей одежды, непрестанно теребя их.
Мирро покачала головой, ее волосы как поток черноты и серебра упали на плечи.
– Андар был помешанным. Он не должен был ходить туда, и ты тоже не должна делать этого. Для этого нет никаких оснований.
Таравасси отвернулась, прервала барьер паутины грез и направилась вниз, к самой нижней части корабля, где ждал бот. Она взяла накидку и осветительный фонарь-шар из кучи различных вещей, сваленных на полу. Активизировав механизм выходного шлюза, она быстро огляделась, однако здесь никого не было и никто не заметил ее ухода.
Таравасси шагала по освещенным улицам города. Первый путь ее привел к площади Обмена, куда аборигены приносили пищу, одежду и напитки – а так же читту в глиняных горшках или пластиковых емкостях. Аборигены, как и многие другие дикие существа – приходили сюда и делили город с его собственным населением, которое не находило никакого применения этим протянувшимся на многие мили строениям из бетона и стекла, и не проявляло к ним никакого интереса. Люди обитали только на ограниченном пространстве вблизи космодрома и были этим вполне довольны.
Выступающая платформа, которая когда-то для чего-то служила, была покрыта приготовленными тушками мелких животных, огромным количеством сушеных фруктов и коробами, полными молотого зерна. Когда она взглянула туда, из-за кустов раздался резкий крик и испуганно вылетало какое-то крылатое существо красного цвета. Разочарованная, не найдя никого кому она могла бы задать вопрос, она направилась к углу платформы, ее тело знобило в прохладном вечернем воздухе.
Когда она увидела всю эту массу продуктов, она почувствовала голод, однако одновременно с этим она почувствовала и отвращение. Она не могла припомнить, когда ела в последний раз. Сырое мясо ей было противно есть, поэтому она удовлетворилась безвкусными сушеными фруктами. Тут так же стояли наготове сосуды с читтой, привлекавшие множество насекомых, которые заканчивали свой полет в мучениях на липкой поверхности сиропа. Руки ее дрожали, ее тянуло к сосуду, как муху, однако она повернулась к нему спиной. Позже, позже она вернется сюда, если в этом будет необходимость. Граница города отсюда была недалеко, она могла рассмотреть меж старых башен луга, далекую равнину, поросшую серо-золотистой травой, волнующиеся под дуновением ветра зонтичные деревья, отягощенные плодами. Затянутое облаками небо прояснилось, стало розовым и желтым, над горизонтом плавала зелень, пятная сине-фиолетовый купол небосвода. Все это способствовало ее возбужденным чувствам.
Наступило утро. И она заметила первые признаки жизни здесь, на площади. Появились тени, они замирали, играли, потом снова исчезали в глубокой темноте, когда она слишком громко кричала: «Постойте!»
Она побежала на площадь, однако вокруг нее не было ничего и никого за исключением покинутых улиц, наполовину заваленных щебнем и мусором. Она услышала шум – где-то вдалеке что-то упало на мостовую и снова воцарилась тишина, свалившаяся на нее, как только замерло эхо падения. На мгновение она затаила дыхание, замерла в углу, испуганная этим внезапным движением и разозленная всем остальным. Но кто-то был здесь, кто-то мог дать ей ответ. Как же иначе Андар мог узнать тайну Звездного Источника? Она неуверенно вышла на улицу.
Весь день она бродила по улицам города. Иногда она слышала звуки, далекие и неясные, иногда ей казалось, что кто-то наблюдает за ней – или это была только игра ее воображения? Она не могла сказать наверняка. Она кричала, но ей отвечало только эхо или шорох маленьких убегающих существ, хлопанье крыльев в кронах деревьев над головой. Решетка, сделанная из тяжелых балок и тонких досок, бросала сетчатую тень на их следы, исчезающие в переплетении растительности, оплетающей стену из обломков и земли и скрывающей древний металл. Стена из обманчивой каменной кладки с блестящими окнами внезапно преградила ей путь.
Охваченная странным отвращением, она не решилась, не отважилась вступить в это строение, пока не наступила половина дня. Наконец, с дико бьющимся сердцем, она прошла под аркой входа в темное нутро строения. Ее шар-фонарик распространял бледное сияние, она увидела стены, покрытые мозаикой – сцены из древней жизни – и два глаза, как раскаленные угли, светились в темноте. Глухое ворчание и тонкий стон молодого животного заставили ее, охваченную жуткой паникой, выбежать наружу, на солнечный свет. Перепуганная до смерти, она не отважилась еще раз войти в здание.
Тени становились все длиннее, и ее охватила некоторая неуверенность. В последствии она не могла сказать, почему она пришла сюда и что надеялась найти здесь. Тело ее болело от непрерывного напряжения, желудок ее урчал от голода. Голод… Грызущий голод…
Она почувствовала непреодолимое желание выпить сиропа читты. Прошло довольно много времени, остатки эйфории, которые делали часы бодрствования между снами вполне сносными, были израсходованы, она испытывала эмоции, которые не пожелала бы испытать никому. Ей нужна была читта, она нуждалась в ней…
Она устремилась назад по улице быстрыми шагами, новая цель уже маячила перед ее глазами, но скоро стало ясно, что она не сможет ее отыскать. Ее охватил внезапный страх, она поняла, что ей придется влезть на что-то высокое, откуда она сможет найти известное ей место, которое поможет ей вернуться назад.
Она выбрала винтовую лестницу, которая ввинчивалась в прозрачный воздух и вела на маленькую площадку, увитую виноградной лозой. Она бегло подумала о назначении этой лестницы, может быть, она была предназначена для человеческих ног, а может быть, она вообще не имела никакого предназначения. Но это не играло никакой роли, нужна была только читта… только читта. Ее ноги осторожно ступили на лестницу. Таравасси рукой проверила ее прочность. Подъем оказался очень крут, но мокасины помогали ей взбираться по изъеденным временем ступеням. Она поглядела вниз. Лестница сузилась, при каждом шаге ее тихий скрежет давил на мозги.
Раздался звук рвущегося металла, и она шагнула в пустоту. Она рухнула вперед, и ее громкий испуганный крик тысячекратно отразился от стен и исчез в темноте.
Таравасси открыла глаза, мигнула и вытерла со своих губ пыль и засохшую грязь. Она облизала губы, почувствовав, что это был привкус крови. Она огляделась: под ней была куча деревянных обломков, что-то острое уперлось ей в грудь. Она попыталась оттолкнуться руками и встать, но сильная боль пронзила ее запястье. Она снова упала, затем подняла голову и снова была вынуждена заморгать, чтобы смахнуть пыль с ресниц. Наблюдатель неподвижно сидел на корточках вне пределов ее досягаемости и опасливо смотрел ей в глаза. Это был не человек. Глаза его были серыми, с длинными зрачками, которые были косо вставлены в радужную оболочку, и в этих глазах не было ни малейшего признака белков. Его лицо казалось достаточно экзотичным и подвижным и не напоминало жуткую морду. Его лицо? Она инстинктивно определила его пол по оценке, которая не всегда может быть правдивой. Туземец? Удивление забило все ее другие мысли – ее щекотливое положение, неуместность ее собственного присутствия здесь. Она приподнялась, тело ее свело судорогой и она погрузилась в океан боли. Туземец испуганно вскочил, и одним мягким движением отпрыгнул назад.