Хроники тридцатилетней войны (СИ) - Страница 3
Владетели Пфальца слаженно двинулись внутрь зала, милостиво кивая своим вассалам налево и направо, одаривая их улыбками и нигде не задерживаясь, пока не достигли невысокого сдвоенного трона в противоположном конце зала, где и упокоили свои попетты. Здесь к курфюрсту тотчас приблизился сановитый аристократ лет пятидесяти и стал ему что-то тихо говорить.
- Похож на тебя, - машинально отметил Долгинов.
- Немудрено, это мой отец, канцлер Пфальца, - с ноткой гордости рек Кристиан.
- Вот черт, я ведь про него много читал, мог бы и сам догадаться, - подосадовал подселенец.
- Только чертыхаться всуе не надо, мы не на поле боя, - сделал замечание реципиент.
- Я же не вслух богохульствую, - послал примирительную мысль профессор.
- Богохульствовать и мысленно не стоит! - дожал его малек.
- Ладно, скажи лучше, чего ради здесь собралось столько дворян?
- Сегодня состоится очередной суд курфюрста.
Глава третья. Курфюрстов суд.
Через некоторое время зал преобразился: слуги внесли в него длинный стол и кресла для членов суда, а также стулья для всех присутствующих дворян и дворянок. Наконец герольд объявил слушание первого дела, в котором речь пошла об имущественном споре двух соседних баронств. Алексей Михайлович исправно пытался вникать в аргументы сторон, но вскоре в них запутался. Зато судьи, переговорив между собой, присудили одному из баронов некий луг, а второму отдали пристань на реке. Курфюрст одобрил решение кивком головы, и бароны пошли восвояси, покачивая головами, но, кажется, вполне удовлетворенные.
Дело второе вообще оказалось формальным, поскольку касалось вступления в наследство некоего риттера (рыцаря) в связи со смертью отца. Других претендентов на это наследство не оказалось, поэтому судьи проставили печать на документ, а курфюрст положил руку на плечо новоиспеченного рыцаря и тот занял место в зале среди других дворян.
Зато третье дело резко подняло градус интереса в зале: в нем граф Гуго фон Эрлих обвинил свою падчерицу Сюзанну фон Эттинген в прелюбодеянии и требовал наказать ее (и ее совратителя) по законам Каролины. Этот громогласный аристократ пятидесяти лет сразу стал Алексею Михайловичу отвратителен, в чем с ним согласился и Кристиан. Обвиняемую (скромно одетую симпатичную девушку лет шестнадцати) им очень захотелось защитить. Ее "соблазнителя" на суде не было ("он в бегах", пояснил залу один из судей), зато присутствовали два свидетеля со стороны опекуна: его кастелян и командир его "кригсгефольге" (дружины).
По словам истца в один из вечеров командир дружины, проходя мимо комнаты фреляйн Сюзанны, услышал в ней какие-то подозрительные звуки. Он поспешил сообщить об этом кастеляну, а тот - графу, после чего все трое ввалились в ту комнату и увидели прыгающего в окно недавно нанятого на службу риттера фон Баха, а в постели под одеялом - Сюзанну в одной ночной рубашке.
- Об одном жалею! - сказал в заключении своей речи Гуго фон Эрлих, - Что я не успел схватить этого негодяя и пронзить обоих прелюбодеев шпагой - как я проделал это 10 лет назад, когда застал "на горячем" мать этой шлюхи. Действительно, яблоко от яблони недалеко катится! Но надеюсь, что высокий суд все-таки лишит жизни ту, что я опекал в течение 10 лет и которая меня в "благодарность" невыносимо оскорбила.
Защитное слово Сюзанны фон Эттинген (из графского рода Швабии) фактически не состоялось: она начала было что-то говорить, но залилась слезами. Судьи стали перешептываться и перебрасывать друг другу какие-то бумаги.
- Я знаю, как ей помочь - инициировал мысль Алексей Михайлович. - Подойди к своему отцу и попроси наедине тебя выслушать.
- Вы так уверены в успехе? Прелюбодеев у нас никогда еще не оправдывали....
- Уверен. Иди, не теряй времени!
Кристиан пробрался за спинами зрителей почти к трону и, улучив момент, помаячил рукой отцу. Тот нахмурился, но подошел к сыну.
- Этот негодяй лжет, - заявил с ходу дублер Кристиана. - Похоже, что и жену свою он сгубил и падчерицу губит из корыстных соображений. Наверняка у жены было богатое приданое, которое с окончанием опеки над девушкой он может потерять. Поэтому он мог сам подстроить оба свидания с дамами, чтобы всех переколоть. Разве не похоже на правду?
- Что за бред? Впрочем, до свадьбы Гуго действительно был небогат, а приданое позволило ему жить на широкую ногу. Верно и то, что свадьба приемной "дочери" уведет остатки того приданого к ее мужу.... Неужели можно быть таким злодеем?
- Его свидетели, конечно, пристрастны, но если их допросить конфиденциально, то могут обнаружиться несоответствия в их показаниях: по поводу одежд Сюзанны и этого риттера, наличия у него шпаги, обуви и так далее. Куда он кстати выпрыгнул? Или все-таки спустился по веревочной лестнице? Ну, а будет разнобой в показаниях, изменится и отношение судей к этому делу. Добьем же мы их требованием осмотра Сюзанны повивальной бабкой - если обнаружится, что она еще девушка, то и факта прелюбодеяния не будет. Помоги свершиться правосудию, отец!
- Хм, ты меня почти убедил. Дело действительно темное. Хорошо, я приму меры....
Наградой "дуалисту" явилось полное оправдание обвиняемой (после получаса допросов кастеляна и вояки и пятиминутного медицинского освидетельствования девы), а также обещание судей вернуться к двойному убийству 10-летней давности, совершенному графом фон Эрлихом. В довершение ко всему Сюзанна вывалила на судей признание о попытке опекуна принудить ее к замужеству с ним, которое она с негодованием отвергла - и получила взамен тот самый фарс с прелюбодеянием.
- Что же произошло у Вас с фон Бахом? - спросила ее курфюрстина.
- Он осмелился целовать мои руки, - засмущалась Сюзанна. - И я подумала, что этого достаточно для признания меня прелюбодейкой....
- Это очень похоже на библейскую историю о Сусанне и двух вожделевших ее старцах, - с улыбкой добавил канцлер. - Если бы не мудрое разбирательство пророка Даниила, быть бы ей казненной.
- Да, Ваше очередное вмешательство, Кристиан, в работу моего суда не позволило свершиться жуткой ошибке, - улыбнулся и курфюрст.
- Ihr Freund! (Ваше сиятельство!) В этот раз инициативу проявил мой повзрослевший сын. Я действовал по его подсказкам.
- Как там сказал этот фон Эрлих? Яблоко от яблони недалеко падает? Иногда даже негодяй может выразиться очень точно. Поздравляю Вас с таким талантливым сыном, фон Анхальт-Бернбург!
- Можно и мне высказать похвалу, мой повелитель? - спросила, улыбаясь, Элизабет. - Подойдите ко мне, молодой фон Бернбург.
Кристиан, сердце которого зачастило ("Ты что, неровно дышишь к курфюрстине?" - подивился подселенец), поднялся со стула, подошел к трону и со всем возможным изяществом поклонился первой красавице (так ему казалось) Пфальца.
- Я решила взять милую Сюзанну к себе во фрейлины, - сообщила ему доверительно Дама. - И потому очень Вас благодарю за то, что Вы первым распознали ее непорочную чистоту и сохранили ее для меня. Отныне и Вы будете ходить у меня в любимчиках. Вы рады?
- Очень рад, Ваше сиятельство. Очень (добавил уже Алексей Михайлович).
- А Вы куртуазны, Кристиан, - чуть удивилась уроженка Шотландии. - Я тронута. Можете идти.
Глава четвертая. Сводничество.
Через несколько дней Алексей Михайлович вполне освоился и в новом теле и в новом времени. Шел конец сентября, который в средней части долины Рейна традиционно был еще теплым. Понукаемый подселенцем Кристиан вышел на плац, простирающийся перед Гейдельбергским замком, и, опираясь на парапет, по-новому оглядел лежащий внизу город: море красных черепичных крыш (реже серых сланцевых) над двух-трех- и четырехэтажными аккуратными домами, несколько церквей со стреловидными кирхами (где-то среди них затерялся и знаменитый университет), ладный каменный мост через неширокий Неккар и крутой зеленый отрог за ним. Оборотившись к замку, он с не меньшим удовольствием осмотрел его нарядный трехэтажный фасад (Фридрихбау) с просторными застекленными окнами ("Ох и посыплются они, когда враги подступят к замку со своими мушкетами и пушками!" - посожалел профессор), затем более древние и глухие стены замка с пятью башнями по углам ("Тут можно будет какое-то время пообороняться" - продолжил он).