Хроники семьи Волковых - Страница 5

Переезжали и Волковы. Для разборки, переноса и сборки дома они наняли артель из семи рабочих. Жили вместе с ними в сарае, вместе раскатывали дом по брёвнам, перевозили, собирали на новом месте. Аня очень ярко запомнила, как по ночам громко храпели эти здоровые мужики, воняли луком и чесноком, вовсю пускали газы. Но вот чтобы ругаться матерными словами — нет, этого не было. Вообще не было — ни в семье, ни на улице…

Сестра Мария к этому времени уже была замужем, ходила беременная, и когда дом возводили на новом месте, мать не разрешала ей делать трудную работу или забираться высоко. Но Аня тогда ещё не понимала, почему это мама говорит:

— Ты, Маня, не лезь к потолку, я там сама побелю. Ты у притулочки бели.

Аня удивлялась: ведь сестра молодая, а мать старая — лучше бы наоборот…

В семье Волковых, как и у многих в то время, было много детей. Несколько ребятишек умерли совсем маленькими. Тех, кто выжил, вырос, стал взрослым — шестеро. Четыре сестры и два брата.

Дарья — старшая сестра и вообще первая из детей Волковых. Разница между ней и Аней — 18 лет. Понятно, что именно ей в основном приходилось нянчить малышку. Зато и сама Аня, когда немного подросла, стала первой нянькой Дарьиных детей.

Девушкой Аня Дашу не помнит — ей было всего четыре года, когда та вышла замуж за Ивана Ивановича Рябченко. Да, в семье Дашиного мужа так всегда и называли — Иван Иванович. И не потому, что он был намного старше Даши — всего на три года. Не потому, что особенно уважали. Наоборот, его недолюбливали, и, называя по отчеству, словно отстраняли от себя. Ведь другой зять — муж Марии Павел Нежельский, — был для семьи всегда «Паша», «Павлик»… Просто Волковы хорошо и давно знали семью Рябченков: дома то вот, напротив друг друга, через вечно непросыхающую Довгую улицу. И разве от соседей скроешь что-либо! Знали, что у Ивана была близкая связь с одной женщиной. И когда он стал ухаживать за Дашей, мать его на порог не пускала, гнала! Развратник такой! Женись на той, с которой живёшь, а не морочь голову порядочной девушке!

Но Иван Рябченко был влюблён в Дашу и потому упорен. Да и Даша его любила. Парень он был красивый: ростом невелик, но ладен, ловок, светлоглаз, волосы волнистые светлые. Умён. Работал бухгалтером в каком-то учреждении. А по тем временам бухгалтер был человеком уважаемым — специальность редкая, для людей образованных.

Так что просватали Дашу и ушла она жить к мужу и его родителям. Мать у Ивана была доброй, маленькой, полной старушкой. А отец — угрюмый, нелюдимый, вечно сердитый. Он Дашу не любил, и она его тоже…

Первая дочь молодых Рябченко — Нина, — родилась в 23-м году, тогда же, когда у Волковых родился последний сын Федя. Потом один за другим родились Гриша, Люба, Толя. Любу Аня уже нянчила, и Иван давал ей за это по 15–20 копеек. Очень большие деньги для ребёнка! Ведь её одногодкам, тоже ходившим в няньках, больше пятака не платили. Зажиточно жили Рябченко, хотя работал один Иван. Даша, как и принято было — с детьми да по хозяйству. И родители Ивана тоже так: отец работал, мать нет.

Когда-то раньше у отца Ивана была своя мелочная лавка: гвозди, булавки, иголки, карамель… Собственно, это был просто лоток, стоящий тут же, во дворе дома. Давал ли он доход? Сомнительно, поскольку его хозяин ещё где-то работал. К тому времени, как Иван с Дашей поженились, эта лавка уже давно не существовала: использовалась, как сарай под огородный инвентарь. Но всё же именно она и послужила причиной несчастий этой семьи. Но об этом — чуть позже.

Аня нянчила свою маленькую племянницу Любу. Малышка была красивая, упитанная, краснощёкая. Восьмилетняя худенькая Аня носила её, тягала, пока руки не начинали «отваливаться». А ребёнок — нет, чтоб голосок подать! Такой на редкость спокойный! Тогда Аня тихонько щипала её за попку, и та начинала хныкать. Девочка бежала на огород или в дом к Даше:

— На вот, плачет! Есть наверное хочет. Накорми!

…Люба выросла, окончила медицинский техникум и по распределению уехала работать в небольшой городок где-то в Средней Азии. Прислала оттуда фотографию — сидит верхом на верблюде, весёлая. Писала, что живёт хорошо, квартирует в доме у очень хорошей женщины… У этой женщины был сын, курсант военного училища, он приезжал домой в отпуск. Молодой военный, молодая квартирантка… Случилось то, что случилось — Люба забеременела. Почему она не сказала об этом хозяйке, не написала уже уехавшему курсанту — кто знает? Ведь, как потом писала эта женщина, её сын хотел жениться на Любе, она её тоже полюбила. Если бы узнала о беременности, была бы рада, поддержала бы девушку… Но Люба никому не сказала — были, видимо, причины, может и не всё так гладко там складывалось. Но она решила избавиться от ребёнка. А так как была медсестрой, думала, что сумеет сама себе сделать аборт, никто никогда не узнает. И убила сама себя… Хозяйка и похоронила её, а родители о смерти Любы узнали лишь из пришедшего через много дней письма. Поехать в такую даль не смогли — уже шла война…

Но это было не первое несчастье в семье Рябченко. В 32 году их раскулачили. Раскулачили подчистую: дом, имущество, скот, двор — всё забрали! Основание — частные собственники, владеют мелочной лавкой. То есть — сараем под огородный инвентарь! А так как и молодые, и старые Рябченко жили вместе, раскулачили — оставили без крова, — всех. Старики ушли жить к замужней дочери Шуре. Аня дружила с дочерью этой Шуры Дуней, своей ровесницей, часто прибегала к ним. И бабушка Дунина, Дашина свекровь, всегда ласково встречала её, угощала чем-нибудь. А старик уже тогда был болен, лежал не вставая, только зыркал глазами. Аня его боялась.

Иван Рябченко, не дожидаясь высылки по этапу, уехал из Бутурлиновки сам, в недалёкий городок Новохопёрск. Снял там квартиру, устроился работать. Голова у него была светлая, умная, и скоро он уже вновь был бухгалтером, стал хорошо зарабатывать, вызвал к себе семью.

Всё то время, пока муж устраивался, Даша с детьми жила в родительском доме. Был один человек, выбившийся в начальники местного масштаба из самого низкого сословия — из семьи нищих попрошаек. Все называли его Шарапкой. Прозвище смешное, но сам Шарапка — злой и корыстный. А Волковых почему-то невзлюбил особенно. Впрочем, не на тех напал. Попробовал он постращать Александра Волкова: «Не принимай раскулаченных!» На что отец ответил:

— Ещё чего! Чтоб я родную дочь и внуков на улице оставил? Не дождёшься!

В 34-м году, зимой, умер старый Рябченко, отец Ивана. Иван на похороны не поехал, было опасно. А Дарья приехала: красиво одетая в полушубок с меховой оторочкой, расписной шерстяной платок, шикарные сапожки. Сказала своим:

— Назло тем, кто нас отсюда выгнал! Пусть видят, что я всё равно живу лучше их, не нищенствую!

И по той же причине заказала на похороны нелюбимому свёкру музыку — по тем временам редкую роскошь. Такой характер!

В Новохопёрске Рябченко прожили год и переехали в Борисоглебск, более крупный город. Там они уже купили свой собственный дом. Казалось бы, жизнь налаживается, дети растут… Но не тут-то было — шёл 38-й год! Случилась небольшая авария на леспромхозе, где Иван Иванович работал бухгалтером. Начальника и его, бухгалтера, арестовали и после очень быстрого суда сослали на Север, в лагеря, сроком на десять лет.

Дарья стала искать работу, но никто не хотел брать жену осуждённого «врага народа». Она бралась за всё — трудно, грязно, — не обращала внимание. Стирала, убирала, готовила… Детей-то четверо, их надо кормить, поднимать. Был ещё пятый, младший мальчик, но умер в эти тяжкие годы.

Во время войны с работой стало легче — людей не хватало, потому в анкеты не особенно смотрели. Да тут горе — умерла Люба в далёкой Средней Азии. Гриша учился в школе фабрично-заводского обучения, связался с плохой компанией, стал выпивать. Даша подозревала, что ребята эти подворовывают и втягивают её сына. Она написала об этом Ивану в лагерь — переписка с ним была позволена. Он оттуда писал сыну письма, отговаривал от плохих дел. Даже прислал деньги, первый и последний раз, лично для сына: «Купи себе гитару. Я помню, ты хотел научиться играть, вот и учись». Гриша в самом деле очень увлекался гитарой, купил. Это ли увлечение, доходчивые ли слова отца — но парень отошёл от блатных дружков. А вскоре поступил в военное училище. Для того, чтоб это случилось, Дарья постаралась выправить анкету сыну. По ней получалось, что Иван Иванович был не отцом Григорию, а братом. По законам того времени вина брата на брата не распространялась, а вот отца на сына — да…