Хроники Мировой Коммуны (СИ) - Страница 27

– Если я могу тебе чем-то помочь… – ​начал Дым, но Дана не услышала – ​они как раз проходили в толпе через широкие двери на улицу. Вечер был ясный, луна горела ярче уличных фонарей. Победители вечера с женами и друзьями стояли в широком кругу и курили, увлеченно обсуждая свои дела.

Катька и Рашид закурили тоже. Вся компания молчала. Дыму вдруг показалось, что происходящее нереально.

Это противоречило всему его жизненному опыту. Он вспомнил бой за первое народное предприятие Тайваня: как лезли по склону морпехи ФТА, как было страшно – ​аж руки тряслись, а ведь все равно продержались. Он помнил, как ловили отряд диверсантов-подрывников, помнил узкие темные глаза парня – ​сына прежнего владельца заводов, ставшего боевиком. Дым выстрелил сразу, без колебаний и потом никогда не переживал из-за этого.

Другой мир, другие правила игры. Те – ​убивали, взрывали заводы, а тела попавших к ним в плен потом находили в таком виде, что лучше не смотреть и не помнить.

Но сейчас Дым видел смеющихся, веселых людей с серпами-молотами на лацканах и блузках. Две женщины перед ним обсуждали последний индийский сериал, мужчины рядом договаривались, когда и за сколько будут чинить тягач. Барсятников был обаятелен, смеялся, шутил с мужиками. Дым повернулся к своим – ​злые, нервные лица, напряженные взгляды, сжатые кулаки. Может, они правда – ​просто психи?

– Ну поздравляю, – ​с горечью говорил Олег, – ​теперь у нас и в партии рулят мелкие буржуи, и в горсовете они же будут рулить. То, что их там двенадцать человек, – ​только начало. Во-первых, у них родственники и на соцпредприятиях работают. Во-вторых, в горсовете они с каждым депутатом отдельно поговорят – ​деньги и блат на их стороне – ​и тоже получат большинство. А там, глядишь, и облсовет недалеко, либо обком партии.

– Черта с два! – ​резко прервала его Дана. – ​Этого не будет! Коммунисты мы или кто?

– Дан, это все верно, – ​вздохнула Катя, – ​но я же говорю, КБР их проверял от макушки до пяток. Они все чисты. Ни пулеметов, ни наркотиков, даже следов контры нет. Они абсолютно преданные коммунисты, чище нас с вами. Все, что делается – ​делается по закону.

– По линии закона – ​да, – ​возразил Рашид, – ​а вот по партийному уставу точно есть нарушения. Так что наверх надо еще раз писать.

– Надо. Напишем, позвоним, и сами съездим, – ​кивнула Дана, – ​но этого мало!

Она шагнула вперед. Ступила в освещенный фонарный круг, в круг смеющихся победителей. Подошла к Барсятникову, вскинув рыжую голову. Взглянула ему в глаза. Разговоры вдруг стихли.

– Не рассчитывай, Барсик, что все это так и останется, – ​произнесла девушка, – ​Народ не допустит.

Барсятников побелел, ноздри его раздулись. Дым с надеждой сжал кулаки – ​что если тот посмеет распустить руки? Но тут же лицо Барса разгладилось, он приветливо, как всегда, рассмеялся:

– Даночка, ну что ты кипятишься? Давай, пиши жалобы. А лучше заходи к нам, обсудим, чем ты недовольна.

– Вот именно! – ​вступила его жена, стройная и стильно одетая, с черными кудрями. – ​Можно ведь нам позвонить и зайти. Мы с Вадиком всегда дома и всегда можем принять вас по любому вопросу. Мы открыты!

Друзья Барса одобрительно улыбались. Дана почувствовала себя глупо. Но вскинула голову и взглянула на Барса.

– Знай, Барсятников, что я потребую суда рабочего класса, – ​тихо сказала она и вышла из круга.

На территории комбината «Электрон» сохранился древний дом культуры – ​еще времен первого Союза. Все, кого можно было освободить от работы в цехах, набились в зал – ​народ с «Электрона» составлял здесь значительное большинство. У ворот стояли автобусы – ​привезли желающих принять участие и с обувной фабрики, и с «Кашинки», и из железнодорожного депо, и из горклиники, и с предприятий помельче. Радужным пятном светился раскрашенный микроавтобус со старшими комсомольцами, прикативший из школы-коммуны.

В суде могли принять участие все трудящиеся города. Но автобусы и специальные приглашения предоставили только работникам соцпредприятий, повинуясь государственному требованию «приоритета трудящихся соцпредприятий» или, выражаясь классически, требованию диктатуры пролетариата.

Остальные неорганизованные граждане явились на суд самостоятельно, пешком или на личном автотранспорте. В зале сидела небольшая кучка работников предприятий Барса, сами Барсятников и Фролов на суд не явились.

В президиуме сидели нынешние сопредседатели горсовета. Сбоку – ​Дана, Лена и Рашид – ​свидетели обвинения, рядом с ними уселись женщина и мужчина, присланные областным комитетом коммунистической партии.

Дана подошла к столу президиума, веснушки ярко проступили на побледневшем лице. Девушка поправила микрофон на воротнике и начала говорить.

Дым почти не слышал ее. Он и так знал все, что Дана собиралась сказать – ​репетировали с ней три раза.

– …то, что произошло, не противоречит закону. Но давайте посмотрим внимательно на состав депутатов от компартии! Барсятников Вадим. Фролов Геннадий. Все знают, что они – ​сокомпаньоны по сети предприятий «Снежный барс». Далее, Барсятников Михаил, сын Вадима. Барсятников Леонид – ​племянник. Фамилия Барсятников в списке три раза, а Фролов – ​два. Далее, Доронин Петр, место работы – ​владелец сыроварни, дочернее предприятие «Снежного барса». Милкин Владислав, брат первой жены Барсятникова, с которой последний поддерживает хорошие отношения…

Дым покосился на приезжих из области. Женщина – ​высокая, с короткой стрижкой и поражающе большими серыми глазами. Кажется, биолог по профессии. Мужчина-партиец – ​с белесыми волосами и вытянутым узким лицом. Интересно бы с ними поговорить – ​они прямо к суду подъехали, но ведь потом останутся еще.

Начались прения. Лена рассказала о случаях домашнего насилия в семьях нынешних депутатов, не дошедших до милиции, но зарегистрированных женсоветом со слов свидетелей. На трибуну поднялся незнакомый рабочий с «Электрона»:

– У меня вопрос к обвинительнице. А как вообще вышло, что все эти люди были избраны? Куда наша партия смотрит?

Дана выпрямилась.

– А в нашей партии абсолютное большинство – ​из «Снежного барса». Вас, ребята, сколько раз приглашали вступать? Я сама по всем цехам хожу регулярно, наверное, всем уже надоела! У нас с «Электрона» всего пять человек в партии, и те не шибко активные! Никому ничего не надо, все устройством личной жизни заняты – ​а тем временем умные буржуи власть захватывают даже в партии! Так дождемся, что нам новые хозяева на шею сядут.

Мужчина почесал в затылке задумчиво:

– Это точно, – ​кивнул он, – ​я тебя помню, ты у нас тоже была. Ну я записываюсь! Где у вас можно в партию вступить?

Дым улыбнулся. Этот суд был возможен благодаря одному пункту в уставе партии – ​о том, что партия выражает интересы пролетариата на деле, и поэтому в случае спорных ситуаций партия обязана подчиниться массовому пролетарскому суду.

На трибуне сменялись ораторы. Они с возмущением говорили о произволе семейства Барсятникова, о том, что никак нельзя допускать эту шайку еще и в горсовет.

– И в магазинах у них обвешивают! – ​крикнула из зала работница обувной фабрики. Послышался смех.

– И цены как на Луне!

На трибуну выбралась бойкая черноволосая девчонка лет семнадцати.

– Товарищи! – ​пискляво, но уверенно начала она. – ​Наш коллектив школьной коммуны предлагает следующую резолюцию: обязать городскую партийную организацию выбрать в двухмесячный срок новый состав депутатов горсовета. В этом составе должно быть не менее сорока процентов женщин и не более двадцати процентов лиц, состоящих друг с другом в родстве!

– Уточнение! – ​изящно подняла руку женщина из областного комитета. – ​Я должна сообщить следующую информацию. Мы с товарищем представляем чрезвычайную временную комиссию обкома, и нам поручено провести в вашем городе партийную чистку. Если хотите, можно добавить в резолюцию требование – ​выдвигать депутатов только после чистки.

Резолюция была принята подавляющим большинством голосов. В предбаннике актового зала народ хохотал, рассказывал анекдоты. В углу на столике Рашид принимал заявления от желающих вступить в партию – ​выстроилась целая очередь. Глядя на это, Дана заметила: