Хроники Мировой Коммуны (СИ) - Страница 10

– Хрена ж себе, – ​тут я, конечно, сразу вызвала на линзу поисковик, чтобы разобраться в том, как подобная новость прошла мимо меня.

– Ребята погибли, все до одного, практически в прямом эфире – ​у них была связь со своими людьми на равнине. Сейчас там, на Среднем Востоке, идет масштабное перетряхивание большого начальства, и уж если кого-то заподозрят в таких художествах – ​головы оторвут наверняка. Но нас больше всего заинтересовали не убийцы, а жертвы. Все они – ​молодежь, родившаяся и выросшая в новом мире, все – ​из относительно развитых стран Содружества. Что они ищут в руинах военных лет – ​это очень интересно, но еще интереснее – ​что они могут оттуда выкопать. Начиная с неизвестных науке боевых отравляющих веществ и заканчивая государственными секретами, которые и сегодня могут причинить кое-кому неудобства. Так вот, некоторые наши бюрократы после этого инцидента потребовали запретить такой туризм, а представители объединения «InterSearch» (так себя эти туристы называют, если что) пригрозили перейти на нелегальное положение. Словом, сошлись на том, что запрещать никто ничего не будет, но перейдут эти поисковики под покровительство Соцсодружества. Самое главное, что изменится, – ​каждой группе придадут ответственных за безопасность, вооружат всех легким стрелковым, раздадут средства индивидуальной защиты, разработают единые стандарты для исследований на объектах. У ребят уже есть уникальный опыт, который грех не использовать, а разбираться с подарками прошлого рано или поздно все равно надо. Так вот, группы наших туристов привяжут к определенным территориям, устроят на них нормальные базы материального обеспечения, за государственный счет. Тем, кто будет работать по территории бывшей России, инструкторов придадут, понятное дело, из Коммун. Инструктора должны, с одной стороны, подходить по определенным критериям здоровья, с другой – ​очень желательно, чтобы они имели боевой опыт. И тут есть определенные затруднения. Сама понимаешь, почти всем ветеранам нашим – ​хорошо за пятьдесят, а большинству и того больше…

– Ага, понятно. А с чего ты, спрашивается, взял, что я вот так радостно брошу всё и побегу играть в сталкеров и нянчиться с растленной молодежью ради душевного спокойствия старых параноиков?

– Ты три раза в неделю занимаешься в тире. Зачем? – ​Матрос смотрел мне прямо в глаза.

– В смысле – ​зачем? Для себя, – ​он застал меня врасплох. Ясное дело, такие встречи без предварительной подготовки не проводятся.

– Ну кого ты обманываешь, а? Наше поколение ничего не умеет делать «для себя». Молодые – ​умеют, а вот мы – ​нет. Доказано двумя тысячами лично мне известных примеров.

– Наше поколение? Ты меня на пятнадцать лет старше, дядечка!

– Когда ваш профорг узнал о твоих успехах в стрельбе, он предложил тебе выступать от завода на городских соревнованиях. Что ты ему ответила, помнишь?

– Ты, наверное, сам это должен знать, – ​я потихоньку начинала закипать.

– Я не знаю. Знаю только, что он до сих пор с тобой не здоровается. Не для себя, не для людей – ​для кого ты дырявишь мишени, Оса? Не знаешь? Зато я знаю: ты до сих пор ждешь приказа. Ждешь кого-то, кто подорвет тебя с твоего топчана в бытовке и бросит в бой. Я сам такой, только я уже – ​старая развалина. Но и ты лет через десять мало на что будешь способна.

Одним залпом Матрос выдул стакан компота, глаза тут же заблестели, как будто стопку тяпнул.

– Ты помнишь это ощущение, Марьям? Ощущение из сорок восьмого? Мы голодали, мерзли, погибали – ​но никогда еще нам не было так весело. Казалось – ​можно дойти до края земного шара, взобраться на небо и перевернуть весь мир. И – ​никаких компромиссов, никаких остановок на полпути! Это надо вернуть молодым – ​этот огонь, этот энтузиазм. Тогда для нас вообще не будет ничего страшного – ​ни в прошлом, ни в будущем.

Я смотрела на него, не желая напоминать, как он расстрелял в своем энтузиазме сорок человек, большая часть которых – ​женщины и дети. Не желая спрашивать, скольких из них он отправил на тот свет лично. Я вспоминала, как во время наших бесконечных споров в период работы в КОРДе он грамотно, аргументированно доказывал, что единственный способ предотвратить повторение сталинизма – ​устроить огромный концлагерь, куда посадить всех сталинистов, всех их родственников, друзей и домашних зверушек.

И в то же время он абсолютно, безукоризненно честен и бескорыстен. Когда мы с ним впервые накрыли конспиративную квартиру спекулянтов, торговавших дорогими лекарствами, а заодно и снабжавших деньгами наш доморощенный союз меча и орала, я впервые в своей жизни увидела чудовищное богатство, рассыпанное на небольшом пространстве обеденного стола. Пачки валюты, настоящих шведских крон, наспех рассортированные по весу золотые украшения – ​я не была специалистом, но видела перед собой состояние, достаточное для того, чтобы план типа «делим пополам и пропадаем в разные стороны» переставал быть безумием. Да что там говорить – ​достаточно было зачерпнуть малую горстку ценностей, чтобы сильно поправить свое материальное положение. Вместо этого мы под камеру начали опись найденного – ​и чтобы там кто ни говорил иной раз за спиной, ни единой бумажки к нашим рукам не прилипло.

Тогда нас с ним очень сильно хвалили, даже из горсовета приезжал товарищ для личной благодарности. Говорил, мы в буквальном смысле спасли городской бюджет и несколько целевых социальных программ. За это нам вручили почетную грамоту и, на двоих, премию – ​миллион двести тысяч рублей. Этого хватило ровно на шесть бутылок «настоящего европейского темного пива», которое Матрос приобрел, как водится, из-под полы и которое, что следовало ожидать, оказалось редкостной мочой. Все-таки мы выдули все за один присест, хохоча как сумасшедшие, нежно обзывая друг друга идиоткой и болваном и обещая себе, что и следующий клад тоже сдадим родному рабочему государству в целости и сохранности. В тот вечер дело даже дошло до поцелуев – ​на нервной почве, наверное. Я больше в жизни ни с кем не целовалась, ни до, ни после. Впрочем, продолжения эта история так и не получила.

– Ну ладно, положим, я вдруг сошла с ума или сделала вид, что мне твое предложение интересно. Дальше что? Я ведь кордовская, кто меня пустит-то на такую ответственную должность?

– Это как раз никому не обязательно знать. Пара исправлений по базам данных – ​и этого периода жизни как не бывало. Ты – ​то, что ты есть. Ветеран войны, заводчанка, уважаемая и законопослушная девочка.

Ага, вот оно что!

– Сейчас ты встанешь, выйдешь, и свалишь отсюда. Быстро и тихо. Ровно через минуту я подниму шум, заломаю тебя и поволоку в Рабочий контроль – ​пускай они там с тобой разбираются.

– Оса…

– Я в курсе, сколько можно получить за подделку биографических данных. И я знаю, у кого есть возможности для этого. Очень дешевая провокация, Матрос. Очень.

– Ты испугана и ни черта сейчас не понимаешь. И ты можешь наделать глупостей. Только вспомни: я никогда тебе не врал. Подумай хорошенько на досуге над этим, и над ощущениями из сорок восьмого тоже подумай. В Сети мой новый адрес есть, если что, – ​он собрал свои тарелки, и, не оборачиваясь, понес их на мойку.

Я нагнала Колю и Аврору практически у проходной – ​все же фронтовые навыки быстрого поглощения пищи даром не проходят.

– Марьям, так кто это был? – ​поинтересовалась Аврора.

– Это? Мой любовник, – ​начала придумывать я. – ​Мы расстались с ним, когда у него начались проблемы с эрекцией и он начал предлагать мне…

– Ладно, можно без подробностей, – ​прервала меня Аврора. – ​Он точно больше не придет? Он тебе ничего не сделает?

Все-таки наша молодежь немного странная. Очень хорошая, но странная.

– Виват его императорскому высочеству! – ​восторженно прокричала барышня в шляпке-канотье, протягивая руки к автомобилю через сцепившихся локтями городовых.

– Его императорскому высочеству виваааат! – ​ломающимся дискантом завопил застегнутый на все пуговицы гимназист с черной полоской юношеских усиков над верхней губой и с лицом первого классного ябеды.