Хроники ключников. Бунт теней (СИ) - Страница 1

"Чем хороша потеря иллюзий так это тем, что можно больше не притворяться"

Джеймс Кори

"Пробуждение Левиафана"

 Глава первая. Выбор

Марина Анатольевна, выглянув из-за приоткрытой двери своего кабинета, поправила очки и задумчиво посмотрела на экран моего монитора, где красовалась форма отчета филиала. Я слышала шаги начальницы и успела свернуть страницу интернет-магазина, на которую бездумно пялилась уже четверть часа.

- Саша, забеги к Геннадию Сергеевичу вечером, - главный бухгалтер хмуро оглядела своих подчиненных. - Он чеки привез с командировки. Забери и внеси.

- Хорошо, - вяло отозвалась я и едва сдержала зевок. В июне у бухгалтерии наступал мертвый сезон - управление попеременно уходило в отпуск, как и большинство проверяющих. Продажи заметно падали, количество бумаг сокращалось, и мы, привыкшие работать в аврале, как сонные мухи ползали до кулера и обратно, выпивая чая раза в два больше обычного. Только Марина Анатольевна, появляясь иногда из своего кабинета, раздавала нам указания, выполнение которых мы растягивали на пару-тройку дней.

- Посмотрим, чем он на базе поставщиков кормил, - ехидно заметила Света, стоило Марине Анатольевне закрыть дверь.

- Мне больше интересно, что они там пили,- зевая, отозвалась Ирина. - Вкусу Геннадия Сергеевича можно доверять.

Я пожала плечами и снова уставилась в экран. Из сумки донеслось печальное завывание. Коллеги подпрыгнули и, переглянувшись, расхохотались.

- Смени мелодию, страшно же! - давясь смехом, произнесла Света.

Взглянув на экран мобильного, я вздохнула и, закатив глаза, приложила динамик к уху.

- Привет, мам. Нет, у меня есть. Ну и что, что старая? Она удобная и туда все влезает. Да не нужна мне новая сумка! Пока...

У меня потрясающая мать. Эта женщина всё в жизни сделала сама - воспитала себя (она из детского дома), одна вырастила меня и брата, обеспечила себе безбедную старость, а нам - перспективное будущее, которому мы, как и положено, жутко противились просто потому, что видели для себя иные горизонты. Не то, чтобы мне не нравилось текущее положение дел - я работала на давнего друга матери, с должностными обязанностями справлялась, порой возвращалась домой поздней ночью, но трудоголиком себя не считала, ведь у меня имелось свободное время, несколько друзей и что-то вроде увлечения... Я собирала фигурки драконов. Началось всё с детской игрушки, которую мне подарили ещё в глубоком младенчестве, а потом понеслось-поехало. Пока брат учился за границей, привозил мне множество разнообразных фигурок - от маленьких стекляшек до черной ониксовой статуэтки, что выглядела как произведение искусства. Эти и другие представители коллекции хранились в стеклянном шкафу и являлись предметом моей гордости.

Мать же собирала сумки. Под них она отвела целую комнату, сделав из неё подобие гардеробной. В нашей семье вообще каждый сходил с ума по-своему, и нас троих это вполне устраивало. Отец же...

Папашу последний раз я видела лет в шесть, перед судом. Он и туда умудрился притащиться пьяным в стельку и, стоя в коридоре, орал, что мы - не его дети. Брату тогда было двенадцать, и он уже знал, за что и почему люди могут ненавидеть друг друга, а я ещё ничего не понимала. После суда алименты мать получала в срок, а брат, заявив, что отца у него больше нет, стал главным мужчиной в семье. Сейчас я видела его очень редко - Женя работал в филиале юридической фирмы в Болгарии, и на родину заглядывал нечасто, исправно присылая подарки на праздники.

Почему-то в тот день я ударилась в размышления о нашей семьи и то и дело пролистывала фотографии, сохраненные на компьютере. Особенно мне нравилось наше семейное фото, сделанное год назад, когда мы ездили в столицу - улыбающаяся мама, высокая, сногсшибательная блондинка с карими глазами, за которую мужчины дрались до сих пор (был не так давно инцидент, сама видела), брат, очень похож на маму - светлый, смуглый, высокий, и я - матери по плечо, зеленоглазая и темноволосая.

В отца, да.

- Чеки забрать не забудь, - в конце рабочего дня напомнила мне Марина Анатольевна.

- Ага, - проводив начальницу взглядом, я поднялась и, взяв ключи от кабинета, прошлась между столами, проверяя, все ли компьютеры выключены. За окнами призывно светило солнце, и я торопилась поскорее выскочить на воздух и прогуляться до набережной.

В коридорах уже царила гробовая тишина, только на втором этаже прохаживалась уборщица Антонина Васильевна - очень милая женщина, которая наотрез отказалась от предложенного отделом кадров моющего пылесоса, заявив, что швабра - универсальное средство убирания.

- Антонина Васильевна, что ж не заходили сегодня? - поравнявшись с уборщицей, добродушно поинтересовалась я. - Нам торт вчера привезли, нужно съесть до пятницы.

   - Вы и ешьте, пока молодые, - женщина толкнула тележку, и та заехала в кабинет к финансовому директору, едва не снеся чучело огромного белого волка, стоявшее прямо за дверью. Мы ласково называли зверя "Скотти".

Пожав плечами, я двинулась дальше. У дверей кабинета Геннадия Сергеевича прохаживался Арсений Владимирович, исполнительный директор, и с кем-то ругался по телефону, едва ли не срываясь на крик.

   - Я тебе сказал, чтобы поставка сегодняшним днем прошла! Какого хе..., - он заметил меня и, махнув рукой, мол, иди, отошел к окну. - Какого лешего ты Смирнова послал разбираться? Кто, б... Хм... отвечать должен? Когда?! Сегодня! Я сказал, сегодня или...

Постучав, я юркнула в кабинет, спеша пропустить очередную порцию ругательств.

- Здравствуй, Саша, - Геннадий Сергеевич, увидев меня, поправил свой полосатый галстук и забарабанил пальцами по бумагам, разбросанным по столу. - Что-то срочное?

По Геннадию Сергеевичу страдала вся женская половина нашей компании - в прошлом году всем коллективом отметили его сорокапятилетние, и дамы, вздыхая и возводя глаза к потолку, желали директору удачи в любви. Геннадий Сергеевич, черноволосый, синеглазый, худощавый, с приятным голосом, лучше всех поющий в караоке, никогда не пьянеющий и лично поздравляющий каждую работницу с днем рождения являл собой идеал таинственный и непостижимый. О его личной жизни не говорил разве что только Скотти. Даже мужчины, чего уж греха таить, в курилке строили предположения касательно того, почему босс до сих пор не окольцован и в ночных клубах и барах не замечен. Сколько не пытался Максим Александрович, финансовый директор нашей компании, а по совместительству главный гуляка и почетный бабник, вытащить затворника в свет, ничего не выходило.

Я как-то раз решила поинтересоваться у матери о судьбе Геннадия Сергеевича, на что мама ответила, что нечего лезть в чужую жизнь, покуда своя не устроена. Я обиделась и с расспросами больше не приставала.

- Здравствуйте. Я за чеками пришла, - чинно вытянув руки по швам, я застыла у двери, оглядывая кабинет. Ничего примечательного здесь не имелось. Слева - стеклянные шкафы с расставленными на полках грамотами, папками, медалями за успехи в бизнесе и фотографиями с великими мира сего. Справа - окно на стоянку, впереди - длинный стол для совещаний с огромным креслом во главе. И вроде бы ничего необычного, но за этим креслом находилась стена, на которой по всей длине были нарисованы четыре двери. Первая - самая обычная, деревянная; вторая - кожаная, с глазком; третья - двустворчатая, кованная, как ворота в особняке; четвертая - металлическая с массивной золотой ручкой. Пятая имела место быть и вела в гардероб, где Геннадий Сергеевич хранил свои костюмы, которые менял в течение дня в зависимости от настроения.