Хроники Кадуола - Страница 58

«Разумеется, а как же? Даже в пансионе Клаттоков не принято окунать подбородок в суп».

Уэйнесс нетерпеливо махнула рукой: «Слушай внимательно! Ты должен надеть какой-то головной убор — даже если это просто кепка с козырьком от солнца».

«Понятно. Продолжай».

«Захвати красивый букет цветов и явись к парадному входу Прибрежной усадьбы».

«И что потом?»

«Не перебивай! Важна каждая деталь. Нажми кнопку звонка и встань как можно ближе к двери. Скорее всего, дверь откроет мама. В тот же момент ты должен переступить порог, протянуть ей букет цветов и сказать: «Госпожа Кора! Да принесут эти цветы благополучие вашему дому, вместе с наилучшими пожеланиями моих домочадцев!» Произнеси эту фразу, слово в слово. Этикет требует, чтобы мама приняла букет и церемонно тебя поблагодарила. Неважно, как именно она ответит, даже если она скажет: «Спасибо, Глоуэн, но сегодня мы все кашляем и сморкаемся». Притворись, что ты ничего такого не слышал. Сделай шаг вперед и отдай ей свою кепку. После этого она обязана будет сказать: «Мы чрезвычайно рады! На какой срок вы соблаговолите почтить своим присутствием наше скромное жилище?» Отвечай: «Лишь на сегодняшний день!» Вот и все. Если ритуал будет правильно соблюден, ты станешь желанным гостем наравне с Джулианом».

«А что, если дверь откроет кто-нибудь другой?»

«Тогда переступи порог, но не заходи — просто поставь ногу так, чтобы дверь нельзя было закрыть, и скажи: «Я принес церемониальный дар для госпожи Коры Тамм». После этого, когда появится мама, передай ей букет и произнеси заклинание. Ты все запомнил?»

«Боюсь, это не для меня. Я сваляю дурака — или буду чувствовать себя последним дураком».

«Джулиан Бохост выполняет этот ритуал с апломбом, вызывающим у мамы спазмы восхищения».

«Я уже забыл, что такое смущение, и потерял всякий стыд! — заявил Глоуэн. — Приду, как только найду букет и кепку».

«Мне предстоит интересный день», — задумчиво сказала Уэйнесс.

Глоуэн переоделся в костюм, который считал подходящим для такой оказии, надел набекрень мягкий берет и вышел из квартиры. У садовника пансиона он получил букет красивых розовых нарциссов-жонкилей, после чего поспешно направился по Пляжной дороге к Прибрежной усадьбе.

Остановившись перед массивной дверью парадного входа, он обнаружил, что сердце его бьется быстрее обычного. «Неужели я такой трус? — спрашивал он себя. — Не съест же меня госпожа Кора! На самом деле мне нечего бояться».

Он поправил пиджак, придал букету надлежащую пышность, подошел ближе к двери и нажал кнопку звонка.

Одна за другой тянулись секунды. Дверь открылась — перед ним стояла Кора Тамм собственной персоной, величественная в длинном темно-синем платье, украшенном розовато-красными нашивками. Она взглянула на Глоуэна с некоторым удивлением, превратившимся в испуганное изумление, когда Глоуэн переступил порог и всучил ей букет со словами: «Госпожа Кора! Да принесут эти цветы благополучие вашему дому, вместе с наилучшими пожеланиями моих домочадцев!»

Кора Тамм справилась с приступом немоты: «Это очень красивые цветы, Глоуэн, и я рада видеть, что ты знаком с древними обрядами, даже если не совсем понимаешь их значение и последствия». Запинающейся скороговоркой она прибавила: «Боюсь, что Майло и Уэйнесс сегодня заняты. Но ты скоро увидишься с ними в школе. Я скажу им, что ты заходил».

Глоуэн мрачно сделал еще один шаг вперед, заставив Кору Тамм отшатнуться и отступить. Сорвав с головы берет, Глоуэн втолкнул его под неподвижные пальцы хозяйки дома, державшие букет.

«Даже так, Глоуэн! Это большая неожиданность... но мы чрезвычайно рады! И на какой срок вы... то есть ты... соблаговолишь почтить своим присутствием наше скромное жилище?»

«Лишь на сегодняшний день — к величайшему сожалению».

Кора Тамм закрыла входную дверь с прилежанием, призванным сдерживать раздражение.

Глоуэн воспользовался возможностью привыкнуть к прохладной полутьме вестибюля. Стены покрывала потемневшая от времени деревянная обшивка, на полу лежал тяжелый ковер с причудливыми сочетаниями черных, красновато-черных, мшисто-зеленых и сине-зеленых узоров, подчеркнутых темно-оранжевыми, белыми и красными контурами. У противоположной стены поблескивали застекленные шкафы, полные экспонатов и редкостей, собранных из поколения в поколение и привезенных с неведомых планет.

Кора Тамм постояла в нерешительности у двери, делая губами такие движения, будто она жевала невидимую нитку, после чего с преувеличенной четкостью произнесла: «Само собой, Глоуэн, мы всегда рады тебя видеть, но...»

Глоуэн поклонился: «Не сто́ит об этом говорить, госпожа Тамм. Я очень рад, что вы меня приняли».

В вестибюль зашла Уэйнесс: «Мама, кто это?» Она сняла темно-зеленую блузку; теперь на ней было светло-бежевое длинное платье без рукавов, почти сливавшееся с кожей. В сумерках вестибюля ее глаза казались большими и яркими: «Глоуэн! Как хорошо, что ты зашел!»

Кора Тамм сказала: «Глоуэн представился в качестве гостя, несмотря на неудобства, которые ему могут причинить другие посетители».

Уэйнесс подошла поближе: «Не волнуйся по поводу Глоуэна; он умеет приспосабливаться и постоять за себя. Кроме того, Майло поможет мне чем-нибудь его занять».

«Дело именно в этом, — возразила Кора. — И тебе, и Майло следует находиться в обществе Джулиана. Боюсь, что Глоуэн может оказаться не совсем в своей тарелке, если можно так выразиться».

«Чепуха, мама! Глоуэн прекрасно впишется в обстановку. А если нет, Майло может отправиться с Джулианом на прогулку, а мы с Глоуэном будем развлекать друг друга».

«Если возникнет такая необходимость, меня это вполне устроит, — великодушно поддержал ее Глоуэн. — Не нужно обо мне беспокоиться».

Кора Тамм слегка поклонилась: «Я оставлю вас вдвоем. Уэйнесс, дорогая, я понимаю, что тебе хочется поболтать со школьным товарищем, но не забывай, что Джулиана нельзя оставлять в незаслуженном одиночестве». Она повернулась к Глоуэну: «Джулиан — один из самых уважаемых молодых мыслителей Стромы. Творческая натура, чрезвычайно прогрессивный человек! Уверена, что он тебе очень понравится — тем более, что он и Уэйнесс серьезно подумывают о планах на будущее».

«Превосходные новости! — заверил ее Глоуэн. — Не забуду его поздравить».

Уэйнесс рассмеялась: «Это было бы в высшей степени преждевременно. Джулиан может возомнить, что я имею на него виды, а я не хотела бы вводить его в заблуждение. Кроме того, единственный «серьезный план на будущее», который я когда-либо с ним обсуждала, заключается в намерении поехать на каникулах в приют «Под Бредовой горой», чтобы принять участие в экскурсии».

Кора Тамм произнесла ледяным тоном: «Право, Уэйнесс, ты слишком легкомысленна! Глоуэн может сделать нелестные для тебя выводы по поводу твоего характера». Кивнув Глоуэну, она удалилась из вестибюля, оставив за собой тяжелое молчание.

Глоуэн повернулся к Уэйнесс и наклонился, чтобы поцеловать ее, но та отпрянула: «Глоуэн! Ты что, с ума сошел! Мама может вернуться в любой момент. И тогда уже дело не обойдется одними упреками в легкомыслии! Пойдем в гостиную — там гораздо веселее!» Она провела его по коридору в просторную светлую гостиную. Из окон открывался вид на мирные воды лагуны. Три зеленых ковра лежали на отбеленном деревянном полу; у стен стояли диваны и кресла с зеленой и синей обивкой.

Уэйнесс подвела Глоуэна к дивану. Он уселся с одного конца, а Уэйнесс устроилась на другом. Глоуэн искоса наблюдал за ней, сомневаясь в том, что он когда-нибудь поймет, что делается у нее в голове. Он спросил: «Где же твои гости?»

Уэйнесс наклонила голову и прислушалась: «Джулиан и Майло изучают в библиотеке карты района Бредовой горы. Сунджи присела на стол, выгодно демонстрируя бедро, и надеется, что кто-нибудь заметит ее интеллект. Два смотрителя Заповедника поджаривают папу на медленном огне. Это ежегодный ритуал, который консерватор обязан терпеливо выносить. Смотритель Алджин Боллиндер — отец Сунджи; смотрительница Клайти Вержанс — тетка Джулиана. Этруна Боллиндер, мать Сунджи, сплетничает с мамой в малой гостиной на втором этаже. Они по очереди рассказывают ужасные истории о пороках и безумствах их дочерей — одна говорит доверительным полушепотом, а другая испуганно поддакивает и разводит руками. Эта процедура пойдет им обеим на пользу, она вроде промывки желудка. Три-четыре дня мама будет вести себя хорошо. И наконец, на диване в большой гостиной, скромно сложив руки на коленях и соблюдая прочие приличия, расположился навязавшийся без приглашения Глоуэн Клатток из пансиона Клаттоков».