Хроники Известного космоса (сборник) - Страница 25

Ларри так и сделал и получил еще менее приятное впечатление. Пригнувшаяся поза была хищной, угрожающей, словно предполагаемый инопланетянин хотел броситься на врага или на добычу. Оружие, похожее на просунутую в массивное кольцо двустволку, было готово убивать. Но…

– Я все еще не понял, к чему вы клоните, но вижу: ноги не прямые и не опираются на пол всей подошвой.

– Вот именно! – Янски излучал энтузиазм, его акцент стал намного заметнее. – Как только я увидел изображение статуи в обсерватории Гриффит-парка[11], сразу подумал: эта штука сделана не для того, чтобы стоять прямо. Но почему? И тут я понял: он в свободном полете!

– О да!

Удивительно, насколько все стало теперь очевидным. Статуя пребывала в позе астронавта в невесомости, полусогнувшегося на манер утробного плода. Разумеется, так оно и было!

– Тогда археологи все еще спорили, как художник добился этого зеркального блеска. Некоторые из них уже было решили, что статую оставили визитеры из космоса. Но я к тому времени закончил работу над замедляющим полем и подумал: допустим, он находился в космосе и что-то пошло не так. В ожидании спасения он мог поместить себя в замедленное время. А помощь не пришла. Я поехал в Бразилиа и убедил Выставку сравнительных культур разрешить проверку моей теории. Направил тонкий луч лазера на палец… Лазер даже не оставил следа на поверхности. Это их убедило. Я привез ее с собой. – Янски сиял от счастья.

Прежде статуя казалась грозной, хищной, вооруженной. Теперь она сделалась просто жалкой.

– И вы не смогли его оттуда вытащить? – спросил Ларри.

– Нет, – затряс головой Янски. – Видите матовый бугорок на спине?

Ларри разглядел что-то ниже вершины треугольного горба. Бугорок был более тусклым, чем окружающая зеркальная поверхность, и слегка красноватым.

– Чуть-чуть выдается из поля. Всего на несколько молекул. Я думаю, это был выключатель поля. Возможно, он сгорел, когда наш друг летел через атмосферу, или же коррозировал на океанском дне. Так что сейчас заставить его сработать невозможно. Плохая конструкция, – добавил Янски с пренебрежением и заметил: – Так, по-моему, мы готовы.

Но Ларри опять испытывал неуверенность. Это они готовы, не он. Вокруг клетки гудела и мигала огнями аппаратура. Стрелки циферблатов на контактной машине застыли неподвижно. От нее к колпакам тянулись два многожильных разноцветных кабеля. Четверо сотрудников в лабораторных халатах стояли рядом, они не работали, но и не бездельничали. Ждали.

Ларри быстро отошел к столу, налил и залпом выпил полчашки кофе, потом вернулся в клетку.

– Я тоже готов, – объявил он.

– Отлично, – улыбнулся Янски и шагнул наружу.

Двое сотрудников немедленно закрыли за ним откидной полог с застежкой-молнией двадцати футов в длину.

– Дайте мне минуты две расслабиться, – крикнул Ларри из клетки.

– Хорошо, – сказал Янски.

Ларри вытянулся на кушетке, погрузив голову и плечи в металлический кокон, который был его контактным колпаком, и закрыл глаза. Попытался ли Янски понять, зачем понадобилось дополнительное время? Пусть гадает. Контакт работал лучше, когда Ларри отдыхал.

Какие чудеса вспомнит он через две минуты без одной секунды?

Джуди Гринберг закончила программировать квартиру и вышла. Ларри вернется только поздним вечером; куча людей будет расспрашивать, как прошел контакт. А пока она может заняться другими делами.

Уличное движение изумляло. Как и в любом большом городе, каждому такси назначалась своя высота полета. Они взмывали и опускались вертикально; если два авто получали один и тот же пункт назначения, за ними следил координатор. Но здесь уровни для такси были разнесены не более чем на десять футов.

За три года, проведенных в Лос-Анджелесе, Джуди так и не привыкла к машинам, пролетающим над самой головой. В Канзасе движение шло быстрее, но и дистанции были побольше.

Такси высадило ее на самой верхней полосе, на прозрачной пешеходной дорожке тридцатью этажами выше транспортного потока, в районе торговых центров.

Она двинулась пешком и по ходу заметила следы широко разрекламированного проекта по расчистке зданий. У многих домов почерневшие бока; там, где грязь, копившаяся десятилетиями, а то и веками, была смыта, камень сиял белизной. Ее удивило, что обработке подвергались только угловые здания.

«Я должна была сказать: что ты имеешь в виду, говоря об опыте чтения чужих разумов? Дельфины еще до твоего рождения были приравнены законом к людям! Вот что я должна была сказать». Такими были мысли Джуди.

Она тихо засмеялась. Это произвело бы на него впечатление! Уж точно.

У входа в магазин женской кожгалантереи с ней кое-что случилось. Где-то в глубине ее сознания что-то зашевелилось, потом исчезло. Джуди невольно остановилась. Движение вокруг нее, казалось, достигло головокружительной скорости. Одни пешеходы мчались, стремительно перебирая ногами, другие – самоубийственно быстро проносились на движущихся тротуарах.

Она осознала: приближается неизбежное. Но даже представить себе не могла, что это будет ощущаться так, словно из нее что-то выдернули.

Джуди вошла в магазин и начала выбирать подарки, твердо решив не поддаваться предчувствию. Через несколько часов они встретятся.

– Zwei minuten[12], – пробормотал доктор Янски и нажал переключатель.

Аппаратура недовольно взвыла. Звук все повышался по частоте и амплитуде, пока не стал таким громким и пронзительным, что даже Янски недовольно поморщился. Внезапно вой оборвался. Каждая грань клетки превратилась в безупречное зеркало.

Таймер находился внутри клетки. Через «одну секунду» он выключит питание.

– Сейчас тринадцать двадцать, – сказал Янски. – Думаю, к девятнадцати часам Гринберг вернется. – И покинул помещение, даже не обернувшись.

Кзанол отпустил трос и нажал кнопку на груди. Поле, должно быть, образовалось почти сразу, потому что Вселенная внезапно ощетинилась летящими полосами света.

Его схватила гравитация. Других изменений в своей личной вселенной Кзанол не заметил. Он ощутил под собой пол, какие-то куски твердого вещества под пятко-шпорами и валящий с ног вес. Времени напрячь ноги или восстановить равновесие не осталось. Он замычал и выбросил вперед руки, чтобы прекратить падение.

Янски пришел последним, точно в девятнадцать часов, толкая тележку с кегом пива. Кто-то забрал у него тележку и покатил к столу. Когда Доркас проходил мимо куба, его отражение подрагивало: проволочные стенки не были абсолютно плоскими.

В здании появился новый посетитель – коренастый человек лет сорока, со светлыми волосами, стриженными на индейский манер.

После того как Янски разобрался с кегом, мужчина подошел и представился:

– Доктор Дэйл Снайдер – психолог-экспериментатор мистера Гринберга. Хочу поговорить с ним, когда он выберется оттуда, убедиться, что все в порядке.

Янски пожал ему руку и предложил пива. По настоянию Снайдера он некоторое время затратил на объяснения, чего именно предполагал добиться.

В девятнадцать часов двадцать минут клетка все еще оставалась зеркальной.

– Может иметь место небольшая задержка, – сказал Янски. – Поле исчезает за несколько минут. Иногда и дольше.

В девятнадцать тридцать он заметил:

– Надеюсь, временно́е поле инопланетянина не усилило мое.

Это он произнес тихо, по-немецки.

В девятнадцать пятьдесят пиво кончилось. Дэйл Снайдер издавал угрожающие звуки; один из техников его успокаивал. Янски, не будучи дипломатом, просто сидел, уставившись на серебряный куб. Через довольно большие промежутки времени он вспоминал о пиве в своем бумажном стакане и делал изрядный глоток. Выражение его лица не внушало особых надежд.

В двадцать часов куб замерцал и сделался прозрачным. Янски и Снайдер с радостными воплями устремились к нему. Вблизи Янски увидел, что статуя лежит лицом вниз, выпав из-под контактного колпака.