Хроники черной луны (СИ) - Страница 7

Через пару дней перед вечерней прогулкой в море Алекс наклонился к Мумру, и долго с ним о чем-то шептался. Потом, довольный, откинулся на скамью.

- Смотри, что сейчас будет.

- Куда смотреть?

- Да на главного!

Мумр что-то бормотал про себя, крутил мельницу большими пальцами. Я во все глаза смотрел на главного надсмотрщика. Он стоял на помосте и следил, как выводят и спускают на веревке рабов. Вдруг лицо его перекосилось. Он схватился за кожаные штаны на заднице, присел. Развернулся и побежал в деревянный туалет, висящий за бортом на корме. Алекс и Мумр довольно заржали. Я быстро сообразил, что это и есть черное шаманство и присоединился к веселью. Потом, отсмеявшись, спросил:

- Мумр, а надолго ты его?

- Если не переборщил, то до утра.

- А если переборщил?

- На пару дней.

Весь следующий день ритм на барабане отбивал помощник главного. Сам он показался на палубе только под вечер. Зеленый, уставший. Долго зыркал по рядам рабов, не зная на ком сорвать злость. Не найдя снова скрылся в каютах.

Прошла еще неделя. Как-то, уже перед отплытием из порта, на галеру пришла делегация странных серых, одетых в глухие до пят хламиды людей. Капюшоны скрывали их головы. В руке каждый держал искусно вырезанный посох. Все на галере притихли. Люди недолго поговорили с капитаном и удалились, но через некоторое время пришел еще один серый и уже не уходил. Скомандовали отплытие. Странный попутчик отказался уходить в каюты и устроился прямо на палубе, вытащив из дорожного мешка тонкое шерстяное одеяло. Вечером я пристал к Алексу.

- Кто это?

- Лунный жрец.

- Какой жрец?!

- Лунный. Жрец Талея.

Как и раньше в голове заскакали кусочки мозаики из прошлой жизни. Большие темные храмы, цепочки затянутых в глухие балахоны людей. Бьющиеся в истерике рабы, что лежат на помостах жертвоприношений. И запах крови. Обволакивающий со всех сторон, густой до одури запах крови.

- Кто они, эти жрецы? И кто такой Талей? – Глаза Алекса чуть не вылезли из орбит.

- Ты что – и это забыл?!

- Помню что-то смутно про луны и все.

Алекс наклонился вперед и истерично зашептал шаману:

- Мумр, он забыл нашего бога!

- И что тут страшного. Я вот тоже про него почти ничего не знаю. И живу - не страдаю ничуть.

- Ну, вы даете. – Алекс аж трясся от возбуждения. – Ладно, спасу ваши погрязшие в дикости души. Правда я и сам знаю немного - только то, что в детстве от матушки слышал.

- Не тяни! – Зарычали мы с Мумром хором.

- Ладно. Над головой у нас три луны…

- Две! – Опять зарычали мы хором.

- Не перебивайте! Три их - неучи. Белая – Селена, сестра ее младшая – Геката, и черная – Аллат. Черную Аллат на небе не видно – так она чернее самой черной ночи. А кто увидит ее – тут же умирает. На белой Селене живет верховный бог Талей. Он создал все вокруг, и землю, и море, и солнце и луны, и людей и животных. Он решает: кому жить, а кому умереть. Вместе с ним живут остальные лунные боги, и души благородных. На Гекате после смерти живут души обычных людей, тех, кто достойно жил на земле, верил в бога и не нарушал заповедей Талея. А на черной Аллат живет младший брат Талея – слепой Амет. Он забирает к себе всех негодяев, убийц, мошенников и просто тех, кто верил в других богов, или ни в кого не верил. И если после смерти жрец из ближайшего храма Талея не проводит твою душу, попадет она прямиком на Аллат и будет до скончания времен бродить во мраке!

- Какая чушь! – Ммур аж плюнул на палубу, и растер плевок черной пяткой.

- Чушь!? – Алекс вцепился в спинку скамьи. – Не веришь! Все вы из джунглей в богов не верите. Вот и попадают души всех чернокожих на Аллат. И скитаются там и стонут, и просятся на Гекату. И ни один лунный жрец вам не поможет!

Я тронул его за плечо.

- И это жрец Талея?

- Да. Их чаще зовут лунными жрецами. А еще жрецами смерти. Они прославляют богов, провожают души умерших. Дикие крестьяне и северяне еще верят в какого-то Нота, бога земли – но это не настоящий бог. Истинный бог только один – Талей.

К нам опять обернулся Мумр.

- А правда, что в голове у лунных жрецов золотое кольцо?

- Сейчас увидишь, солнце садиться – время вечерней молитвы.

Жрец встал на коленях на краю у площадки надсмотрщика. Вся яма притихла. Упал капюшон. Впереди, над темечком, блестело на лысой голове в лучах садящегося солнца золотое кольцо. Нижние концы его уходили прямо в голову – из-за чего кольцо смотрелось как большая выпуклая рукоятка.

- Ничего себе. – Мумр аж задохнулся от восторга – Даже не думал, что оно прямо в голову заходит.

Я не мог сказать ни слова. Молящийся жрец с золотой ручкой-кольцом в голове поразил меня до глубины души. Алекс гордо, всезнайка наш, объяснил.

- Они себе в голове дырки сверлят. И вставляют туда кольцо. Поговаривают что чем оно больше, тем выше сан. У верховного жреца по слухам такое здоровое, что запросто может черепушку разломить.

- А зачем оно им? – Я едва шевелил губами.

- Через него у жрецов связь с Талеем и другими лунными богами. Но я думаю скорее для красоты.

- Ох, мне бы такое. – Мумр подвывал от вожделения.

Жрец закончил молитву, и ушел куда-то к борту за пределы нашей видимости. Солнце почти село. Надсмотрщики начали забирать рабов на помывку. Что тревожное засело в груди. Что-то связанное с кольцом в голове. Я в очередной раз силился вспомнить, и, конечно же, безрезультатно.

- А почему он молился на солнце, а не дождался восхода Селены, ведь ты сказал, что Талей живет там? – Уже трущий глаза Алекс пробурчал.

- Потому что истинный дом бога на солнце, но живет он на белой луне, чтобы быть поближе к нам, своим детям. Все – спать, всем спать.

Раны на руках Мумра быстро зажили, но вместо мизинцев остались страшные безобразные обрубки. Первое время они вызывали легкий приступ омерзения, но я приучил себя не замечать этих будто изжеванных безумной собакой культей. Вечерами шаман развлекал нас рассказами о жизни в далеких джунглях. О многочисленных черных женах и не менее многочисленных любовницах. Об мрачных и жутко сложных обрядах, в которых больше никогда не будет участвовать. Об охоте на слонов и тигров. Показывал шрамы на груди, оставленные сошедшим с ума, отравившимся ядовитыми лягушками ягуаром. Алекс, истекая слюной от зависти, тоже распалялся и рассказывал о своих подвигах и похождениях. Его рассказы из жизни городского стражника звучали не в пример проще, но для меня были не менее интересными. Я глотал их как путник, проживший полгода в раскаленной пустыне, и вдруг набредший на бездонный источник. У меня к всеобщему сожалению воспоминаний не было совсем, но иногда уже перед самым отбоем я рассказывал свои запутанные сны, и мы вместе гадали, что бы они значили.

Наша говорливая троица сильно отличалась от остальных рабов. Те молча съедали ужин и еще до окрика надсмотрщика валились спать на весла. Так же делал и сосед Мумра. Что-то сломалось в этих людях. Что-то очень важное. Ушло человеческое любопытство и желание общаться. Пропало стремление жить, пусть даже и в галерной яме. А может они просто жили в ней слишком давно, и такая же участь в будущем ожидала нас. Я очень надеялся, что нет.

Лопнули и сошли первые мозоли, наросли новые. Спину уже не ломало по утрам. Руки привыкли к грубому, затертому до блеска веслу. Моя слишком светлая кожа обгорела и слезала лохмотьями, оставляя после себя красную прожаренную плоть. Волосы сильно отросли. От постоянного купания в морской воде потускнели и уже не пугали окружающих первозданной белизной. На удивление Алекса Мумра я даже поправился.

- Знаешь, брат – Выдал мне однажды бывший стражник - Видать в прежней жизни кормили тебя еще хуже. А судя по тому, каким я увидел тебя в первый день, не кормили вовсе.

- Или работать заставляли больше! – Мумр не мог не вмешаться.

- Не - он вообще не работал, судя по рукам. Смотри – он даже что такое мозоли узнал только здесь!