Хроники боевых ангелов. Часть 2. (СИ) - Страница 143

Вырвались мы только через неделю. Четыре человека на пяти лошадях могут передвигаться очень быстро, даже через горы. Уже через несколько дней мы были в моём родном селе.

Внешне ничего не изменилось. Мама выглядела почти такой же, как я её помнил, стала лишь немного шире. У неё рос ещё один сын, весёлый пятилетка. Благодаря моему золоту они завели неплохое хозяйство. Насколько я видел, мама жила в достатке и без печалей. Известие о том, что я наполовину умер и планирую умереть совсем, её совсем не обрадовало, но некоторая сумма золотом, привезенная из Исхальдии, смягчила потерю. Я привёз маме небольшую гравюру, на которой были изображены Тала и мой сын. Я заказал её очень хорошему мастеру в Арсуласе, пока мы там стояли, и вёз через весь мир. Мама повесила гравюру на стенку.

В нашем селе гравёра не было, но кое-кто неплохо рисовал. Я заказал мамин портрет на фоне дома, а сам пошёл к помещику.

Наш бывший хозяин здорово перепугался, обнаружив перед собой чёрного колдуна и трёх обвешанных оружием по самое не могу чёрных стражников.

- Это ты напустил Предков на мою семью? - без долгих вступлений начал я.

Помещик не стал запираться:

- Я. У нас было много людей и мало полей. Всё равно надо было от кого-то избавляться. А твой отец был слишком независимым, справедливым, люди к нему тянулись. Мне не нужны были неподчиняющиеся группы в селе. До тех пор, пока вы не распахали Дальние Огороды, людей вообще девать было некуда. Будешь убивать меня?

- Нет. Не буду. Пусть принесут вина, поболтаем.

Мы немного поговорили. Я рассказал ему о нашем походе и Страдалище, сделал упор на тех пещерах, где рогатые людей пачками ловили и головой о камни били. Мне показалось, что он понял, к чему это я. Помещик пожаловался, что с отъездом Ансельмо Чёрного остальные чёрные колдуны перессорились, и теперь княжеской власти почти никакой нет. Жаловался, что везде бродят банды и всех грабят, а ему и соседним сёлам еле удаётся отбиваться.

- Думаю, когда умрёшь и станешь чёрным колдуном, ты будешь хорошим защитником этой земли, справедливым, - сказал я помещику, уходя.

Помещик заметно испугался. Похоже, он не думал о себе в таком качестве.

На следующий день мы пригласили всех соседей и повторили рассказ о походе, а ещё через день уехали в село Бруна, представлять Милиаки его родителям. В селе Бруна мы вволю покуражились над его помещиком за давешнюю несправедливость, но обошлись без кровопролитий и членовредительств, только совсем немножко снесли крышу одной из сторожевых башен замка. Родители Бруна при виде сына и его компании впали в шок и не выходили из него до нашего отъезда. Мы сыграли некоторое подобие свадьбы. Было очень весело (формально Мила была женой Бруна ещё со времен посещения Красного Города - документ им выдали командиры нашего отряда).

Потом мы вернулись в Исхальдию, как раз к самому веселью. Город осаждал очередной сумасшедший колдун. Один из чёрных колдунов решил создать свою империю, собрал вооружённую банду и напал на самый богатый город побережья. Колдуны города так и не поняли, что это было - шутка или безумие. К моему прибытию они как раз собрались на крепостной стене, чтобы понять, с кем имеют дело. Они стояли на стене, почесывая тыковки, и решали, что лучше сделать - начать воевать или просто отшлепать нарушителя правил. В этот момент подъехали мы. Я увидел войска под стенами города и состряпал иллюзию многотысячной армии, выходящей на равнину за моей спиной. Особое внимание я уделил флагам, чтобы издалека было видно флаги Исхальдии. Махи потренировалась вызывать смерчи. Просто так, на отдалении, без жертв. Нападавший колдун подумал и... сдался. Как и вся его армия.

Нам пришлось торчать на виду у всех армий до второй половины дня, пока городские легионы вязали пленных и растаскивали их по лагерям. Причём демонстрировать себя пришлось без обеда. Когда мы наконец въехали в городские ворота, легионы встретили нас веселым воем. Даже кое-кто из городских колдунов задержался, чтобы повеселиться вместе со всеми.

Нахального колдуна превратил в раба один из городских тяжеловесов, а армию частично записали в городские легионы, частично послали в экспедицию за животными.

В этот день как раз должна была произойти свадьба Мурии. Из-за войны её перенесли на следующий день. Мы оказались на свадьбе, совершенно не ожидая этого, и чувствовали себя немного не в своей тарелке среди разных шишек и аристократов Исхальдии. Жених мне не понравился, но Мури утверждала, что он даже за глаза признавался в том, что питает к ней самые нежные чувства. Впрочем, люди из высших сфер Исхальдии отнеслись к нам очень дружелюбно: наша вчерашняя шутка с призрачной армией, столь своевременно появившейся в тылу противника, произвела на них впечатление. Они смеялись и жали нам руки, мы улыбались в ответ. Гвоздём свадьбы стал номер, когда Мури, Махи и Мила станцевали втроём танец с копьями.

А потом мы сели на судно и отправились на юг. В Мыкос существовал и другой путь, более быстрый, он пролегал в основном по морю. Капитан Красного Отряда не решился им пользоваться, опасаясь штормов. И, как показал опыт, не зря опасался. Именно этим путем пользовались работорговцы, этим путём прошли и мы. Никто не пытался задержать одинокого чёрного колдуна и трёх его спутников. Нанять пытались многие, но никто не решился настаивать. Через четыре месяца мы прибыли в Арсулас.

У Талии всё было по-прежнему. Мы очень радостно встретились и тут же разъехались. Мы с моей чёрной стражей нашли в горах недалеко от города место, где никто не жил, аналог наших Диких Огородов. В небольшой долинке было немного леса и полянки для выращивания еды. Мы распахали их под огороды. Жили мы в пещерках, вырубленных в скалах. Тала могла приезжать к нам, ехать от города до нашего убежища было недалеко, всего один день. Она старалась приезжать каждый месяц, а иногда и чаще, привозила нам крупы и разные хозяйственные мелочи. Тала приезжала, как правило, с сыном. Я очень любил эти приезды, особенно поболтать с ребёнком. Это был очень необычный ребенок, веселый, открытый, но иногда он задавал такие философские вопросы, что ставил в тупик даже меня.

Мои занятия не отличались разнообразием. Я сидел в пещере или у ручья и наблюдал за мыслями и мечтами, что сами приходили в голову. Через некоторое время я заметил, что они приходят не случайно. В памяти всплывали либо старые обиды, либо воспоминания о тех случаях, когда я был слишком суров с девчонками, не понимал, что происходит и тупо давил силой. Наблюдать за этим было интересно. Когда надоедало, я шёл работать на огородах. Иногда мы проводили тренировки, чтобы не терять боевые умения.

Мила с Бруном упивались своим счастьем. Они были душой нашей маленькой компании. Махи вела такой же уединенный образ жизни, как и я. Через месяц отшельничества я предложил ей помогать с сексуальным напряжением. Маха сказала, что ей хватило оргазмов в Мыкосе, но ещё через месяц сдалась. Пришла, плача, и сказала, что ненавидит себя за то, что приходится поддаваться желанию. Я ответил, что мне это не приносит никакого удовольствия, ничего, кроме дополнительной усталости, и что я просто не могу смотреть на то, как мучается неудовлетворенностью старый товарищ. После этого Махи успокоилась и приходила ко мне спокойно, тогда, когда припирало.

Мы жили спокойно и надеялись, что забудем про внешний мир. Но внешний мир не собирался про нас забывать. Через полгода случилось первое событие. Ко мне пришёл парень из Арсуласа и сказал, что хочет научиться мудрости. Я ему ответил, что он не по адресу и что я только жду тут смерти. Парень пал на колени и умолял научить его хоть чему-нибудь. Сказал, что он не хочет жить в злом и низменном мире, где все заняты только гонкой за гордостью, самовозвеличиванием и пакостями друг другу. Пришлось разрешить ему остаться. Я назвал его Четвергом, поскольку он пришел в четверг.

- Меня зовут не Четверг, меня зовут Арсино Мукабо, - удивился парнишка.

- Это там ты был Арсино. А здесь ты Четверг, - я был в тот день не в настроении и не дал ему возможности спорить. Тала чуть со смеху потом не померла (парнишка пришел вместе с ней).