Хроника стрижки овец - Страница 24

Принцип трагедии действует лишь в том случае, если существует субъект трагедии. Если страдающего субъекта, наделенного душой, не существует – то трагедии нет; массовые убийства могут происходить, но бойня не обернется трагедией – катарсис и понимание не наступят никогда; стадо режут – но горе не приносит овцам моральной победы. Наши будни с исключительной достоверностью показывают, что можно быть свидетелем массовых зверств, но свидетель не становится ни умнее, ни добрее. Более того, в большинстве случаев свидетель принимает сторону убийц – если убийства варваров подтверждают его собственный социальный статус. Воспитанное в погоне за привилегиями, холуйское языческое общество примет любое массовое убийство как ритуальную жертву, оно будет бороться за право выжить, но никогда не будет отстаивать прав сострадать.

Стараниями языческой демократии создано такая эстетика, которая исключает трагедию и нивелирует личность, поскольку личность состоит из других людей, из универсальных знаний, из категориальных положений. Отменили не доктринерство – отменили мораль; утвердили не свободу от догмы – утвердили свободу от гармонии. Это крайне удобно для управления жадной корпорацией, но это бесперспективно для общежития. То, что метаморфозы западного общества были произведены при помощи художественного авангарда, – всего лишь историческая коллизия; то, что понятие «свободы» было использовано для утверждения зависимости, – это обычная демократическая практика. То, что без-образное, неодегенеративное искусство стимулирует угнетение, – очевидно. Но есть и менее очевидные вещи.

Существование трагедии, а следом существование критерия красоты – обусловлено простым вопросом: может ли катарсис появиться в условиях отсутствия антропоморфного образа? Или, чтобы сказать яснее, поскольку антропоморфный образ это суть христианской религии воплощения духа – может ли отступление от христианской парадигмы сохранить гармонию мира в целом? Или совсем просто: что такое христианская цивилизация без христианского искусства – и зачем она?

Вот фотография, а на ней заседание в очередном капище современного искусства; за столом сидит художественная номенклатура – известные лица; некогда эти люди приплясывали на сценах, потом стали начальниками авангарда, законодателями мод. Я их прежде знал, этих дяденек, но лет пятнадцать уже не видел вблизи. А тут фото. Разъелись, отупели. Если бы не подпись – ну натуральный слет заготовителей брюквы совхоза «Красная сопля». Опустившиеся пенсионеры – три подбородка, шесть затылков, глазки заплыли, под глазами мешки. Взгляды тупые, лица порочные. Бабьи пропитые рожи. Советское Политюро славилось обилием больных стариков; граждане смеялись: как им планировать хозяйство, если жить осталось три дня. Собрание рамоликов, призванных олицетворять моду и напор, – это еще более нелепо. Выходит на сцену заплывший жиром немолодой глупый мужчина и говорит об актуальном дискурсе. Граждане, о каких переменах вы мечтаете? Навальный или Собянин. Да хоть Терешкова – какая разница. Пока прогресс и актуальность в руках порочных инвалидов – ничего и никогда не переменится.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.