Хроника пикирующей России. 1992-1994 - Страница 75

Конечно, я говорю не обо всех, и даже вообще не о лицах, не о винтиках вроде Сорокиной или Киселева (хотя и винтик винтику рознь). Я говорю о системе, которая может действовать против воли многих работников ТВ как личностей. Это система совершенно иная, чем была в СССР, хотя время от времени, чтобы в «мягком режиме» погасить ностальгические чувства, пускает на экран советские фильмы. И это система, которая в наиболее агрессивном и явном виде противопоставила себя подавляющему большинству народа по главному сегодня вопросу — о том, что происходит в России. Конечно, где-то есть финансовые воротилы, которые захватывают наши заводы, вывозят нашу нефть и алюминий, разрушают наше сельское хозяйство и планируют прокладку нефтепровода через Чечню — но их мы не видим. Мы видим, причем ежедневно, их приказчика и агитатора — ТВ.

ТВ, которое, подчиняясь невидимой дирижерской палочке, навязывает нам нужную этим воротилам точку зрения, которое, если надо, порочит не только Руцкого или Стародубцева, но и министров-демократов, которых вчера превозносило. Которое отрезает народ от слова и мысли практически всех общественных деятелей, представляя их отдельными, вырванными из контекста фразами или даже обрывками фраз. В лучшем случае, смонтированными интервью с заданными вопросами, явно уводящими от сути дела. ТВ, которое ставит над нами эксперименты, позволяя затем наемным социологам изучать нашу реакцию.

Зачем, например, два раза в год запускают передачу о предателе Власове как «честном борце со сталинизмом»? Прекрасно известно А.Н.Яковлеву, что образ Власова «не прижился». Так не в нем и дело. Он используется для измерения уровня раздражения, как кислота, на которую реагирует лапка лягушки. Идеологи регулярно делают замеры — как реагируют на эту кислоту разные категории населения: молодежь, офицерство, рабочие. Вычисляется динамика, прогнозируется момент слома национального самосознания. Когда средний студент МГУ скажет, наконец: «Ну что ж. Предатель — это ведь как посмотреть».

Те деятели ТВ, которые его олицетворяют и безраздельно господствуют на экране, нисколько и не скрывают главного: что они целиком поддерживают курс на радикальную либеральную реформу в России и на «возвращение в цивилизацию». Этот новояз означает курс на слом основных устоев российской цивилизации — хозяйственных, культурных и духовных, на полное раскрытие страны переваривающему воздействию именно Запада. Ведь даже главное орудие этой программы — режим Ельцина — критикуется ТВ именно за колебания, за «откаты», за компромиссы.

Между тем, многими независимыми и перекрестными исследованиями показано, что как минимум 85% населения сознательно отрицают этот курс, считают его губительным. Да, эта масса людей, сохранившая присущие России культурные стереотипы и архетипы, смущена и расколота идеологически. Поэтому она не может выделить из себя организованное и стойкое оппозиционное движение, во многом благодаря работе ТВ. Но ведь эта масса не может не быть враждебной главным установкам ТВ как системы. И не надо притворяться «гонцом», честно приносящим переданное ему послание. Не такие уж люди глупые.

Вот типичный случай. 22 июня 1992 г. около Останкино собралось тысячи две человек, отделенных от телецентра 10-тысячным кордоном ОМОНа, собак, грузовиков. Наблюдая это интересное зрелище, я обратил внимание на телеоператора с умным интеллигентным лицом. Он внимательно рассматривал толпу и, найдя особенно колоритную и непривлекательную фигуру (возбужденную растрепанную женщину, убогого или явно ненормального человека), продвигался к ней и долго снимал своей камерой в разных ракурсах. Понаблюдав за ним минут пятнадцать, я подошел и спросил, не чувствует ли он моральной ответственности за явное искажение реальности, дезинформацию общества, да еще ведущую не к умиротворению, а к расколу. Он явно не ожидал «такой постановки вопроса» и даже смутился, начав что-то лепетать о жанре телеискусства. Но в следующий момент появились человек пять обычных с виду молодцов в штатском и оттерли меня от «деятеля телеискусства».

Но сегодня это показалось бы детской шалостью. Сделан огромный шаг вперед. За один день я по разным программам восемь раз увидел отрезанные головы четырех наших пограничников и услышал, что это таджикские мусульмане мстят за действия русских в мусульманской Чечне. Кто в этом эпизоде ТВ — «гонец» или соучастник крупного и давно ведущегося проекта — раскалывания России по линии русско-мусульманского конфликта? Я утверждаю, что соучастник, причем совершенно циничный. Одна бригада специалистов нанимает группу «мусульман» (как правило, из маргинализованных мелкобуржуазных элементов, никакого отношения к исламу не имеющих — это изучено арабскими социологами) для того, чтобы они перешли границу и устроили гнусный спектакль с телами наших солдат. По всем канонам «перформанса», этого растленного западного искусства. А уже российское ТВ берется донести это зрелище до каждой русской семьи, да по нескольку раз. Вероятно, при этом редакторы программ получают деньги из другой кассы, чем «мусульмане».

Один мой дядя из Семиречья с детских лет прибился к Красной армии и десять лет воевал с басмачами. Там всякое бывало — но не было задачи стравливать русских с мусульманами, и никто не сыпал соль на раны, рассказывая об отрубленных головах. Потому-то ту войну наши народы преодолели. Сегодня мы видим совсем другую установку — и за это благодарить наше ТВ?

А что мы видим из телерепортажей о Чечне? Вот тропинка вдоль разрушенного дома, вдалеке от боя. По этой тропинке бегут какие-то люди, за ними следует камера. Камера дергается, люди выпадают из кадра, сбивается фокусировка. Все так, будто оператор, в страшном волнении, под огнем снимает реальность. Мощный эффект присутствия, мы как будто вброшены в страшную действительность Чечни. Но ведь это гнусный трюк, который должен имитировать реальность! Описан во всех учебниках телерекламы и телерепортажа. Камера дергалась и сбивалась с фокуса только для того, чтобы создать иллюзию боевой обстановки. Это дешевый прием телерепортера, манипулирующего сознанием зрителя — reality show (имитация реальности). На Западе его постоянно применяют в полицейских роликах, чтобы имитировать сфабрикованную задним числом съемку поимки бандитов или дорожной катастрофы. При этом зрителя и не обманывают, будто это натурная съемка, но сильнейшее эмоциональное воздействие от иллюзии достоверности достигается. Разве допустимо применять этот прием сегодня, в России, среди реальных смертей и разрушений!

Советское телевидение было, быть может, скучно — но оно было целомудренно. Оно не брало в руки оружия манипулирования эмоциями. Это оружие — соединение рекламы (фикции, красочного вымысла) с «объективным», информативным телерепортажем. Против обеих этих вещей может устоять человеческое сознание, но оно беззащитно против их комбинации: бесстрастный репортаж создает инерцию «доверия», которое распространяется на идущую вслед за ним рекламу, а реклама, возбуждающая эмоции, готовит почву для восприятия идей, заложенных в «бесстрастном» репортаже. Потому так резок водораздел между советским телевидением, отвергавшим это дъявольское открытие культурологов, и демократическим ТВ, которое взяло это открытие на вооружение. Экономическая заинтересованность в рекламе — чушь, копейки. Главное — именно воздействие на сознание.

Дьявольское оружие против души человека, которое сегодня постоянно и с дешевыми целями использует ТВ «этой страны» — показ того, что люди видеть не должны, что им запрещено видеть глубинными, неосознанными запретами. Когда ему это показывают (а запретный плод сладок), человек приходит в сильное возбуждение, с мобилизацией всего низменного, что есть в душе. Набор таких объектов велик, упомянем лишь таинство смерти. Смерть — важнейшее событие в жизни человека и должна быть скрыта от глаз посторонних. Культура, тесно связанная с инстинктами, вырабатывает сложный ритуал показа покойного людям. Одно из главных обвинений в адрес искусства и особенно ТВ в конце этого века — десакрализация, срывание покровов со смерти. Знаменитый фотограф Запада, который выставил высокохудожественные снимки смертной агонии своего отца, негласно изгнан из общества. Недавно застрелился французский фотограф, автор лучшего снимка десятилетия: маленькая девочка в Сомали бредет к пункту питания, а в двух шагах за ней вприпрыжку гриф — дожидается, когда она упадет. Во Франции фотографа спросили, отнес ли он девочку. Нет, сказал фотограф, я только гонец, приносящий вам вести. Его французы казнили.