Хранительница врат - Страница 55

Еще раз облегченно вздохнув, я закладываю изначальную страницу за перевод и, низко склонившись над измятым листком, читаю:

Дочитав до конца, я осознаю, что это всего одна страница. «Недостающих страниц» нет, есть только одна, расшифровать значение которой здесь и сейчас невозможно. Тем не менее, я уверена, что нашла все.

Мне не дарована возможность взять страницу с собой, ведь снаружи меня поджидают падшие души. Поэтому я читаю и перечитываю листок, пока не преисполняюсь уверенности, что затвердила слова наизусть и смогу повторить их даже на смертном одре — хочется верить, что это случится много лет спустя.

Потом я подношу обе страницы к огню и смотрю, как они горят.

— Bonsoir. Puis-je vous aider â trouver quelque chose? — Добрый вечер. Вы что-то ищете? Вам помочь? — спрашивает священник.

Я настороженно гляжу на него через пространство комнаты, ведущей к выходу из крипты. Я поднялась по лестнице, но священника заметила, только отойдя от входа в грот. Я смотрю ему на шею и с радостью вижу, что знака легионера там нет.

— Non, Père. Je me promenais la cathédrale et suis devenu perdu, — одарив его нервной улыбкой, я ссылаюсь на то, что, мол, заблудилась. И тут же на всякий случай заверяю, что сама прекрасно найду дорогу обратно: — Je peux trouver ma voie en arrière d'ici, merci.

Священник кивает, с отвращением косясь на мои брюки. Я и позабыла, в каком неподобающем виде хожу. На миг на меня накатывает совершенно неуместное желание засмеяться. Сейчас я даже не помню, в какой опасности нахожусь — хочется лишь поделиться смешным моментом с Соней и Луизой. Я не могу сдержать улыбки при мысли о том, как и они бы сейчас боролись с хохотом.

Я прохожу мимо священника к выходу. Он стоит посреди комнаты, глядя на меня подозрительно, точно на воровку или еще какую мошенницу. Впрочем, винить его трудно, принимая во внимание мой встрепанный вид.

Под взглядом священника приходится вести себя как можно естественней. Медлить и топтаться у двери нельзя. Открыв ее, я оглядываю переулок: сперва с опаской, а потом, не увидев там никого, уже более открыто. Убедившись, что путь к собору свободен, я выскальзываю за дверь и торопливо шагаю по улице. Со вздохом облегчения тяну ручку двери собора, но дверь заперта.

Я снова тяну, сильнее, резче. Дверь и не думает поддаваться. Кровь пускается по жилам вскачь, я стараюсь взять себя в руки и успокоиться, но тут слышу за спиной какой-то звук. Поспешно оборачиваюсь, но вижу совсем не то, что ожидала. Во всяком случае, сперва.

С каменной стены, что тянется вдоль улицы, спрыгивает огромный белый кот и направляется ко мне — плавно и неспешно. Мне бы обрадоваться, что это всего лишь кот, но что-то в его поведении внушает мне беспокойство. Спустя секунду я понимаю, что не зря: изумрудно-зеленые глаза кота встречаются с моими, силуэт его начинает мерцать и расплываться — и через миг на его месте стоит светловолосый легионер. Смена обличья происходит легко и без малейших усилий — мой преследователь не замедляет шага и неторопливо, с ленцой движется ко мне со зловещей улыбкой на губах. Однако эта неторопливость не успокаивает меня, а напротив, пугает еще сильнее. Он настолько уверен в победе, что может никуда не спешить.

Прижимаясь спиной к стене собора, я медленно скольжу в сторону единственного открытого выхода — парадного, через который я в первый раз и зашла. Не смея отвести глаз с легионера, я гадаю, что лучше: повернуться и броситься бегом или же продолжать играть в эту игру, в которой водит он.

До конца переулка остается еще порядочно, и легионер ускоряет шаги. Движения его становятся решительнее и целенаправленнее. Ворот рубашки чуть распахивается, и я вижу изображение змея, удавкой обвивающее горло. Страх скручивает мне внутренности — и в то же время я ощущаю странное притяжение.

Решение бежать я приняла бессознательно, повинуясь инстинкту, который настаивает, что это мой единственный шанс спастись от легионера и от моего темного влечения к его знаку.

Каменная мостовая скользит под ногами, и я замедляю бег. Шаги легионера набирают скорость у меня за спиной. До главного входа недалеко, но время словно бы растянулось, свилось жгутом. Мне кажется, что я вот-вот окажусь в безопасности, но тут, поскользнувшись на скользкой булыжной мостовой, я с размаху падаю наземь, ударившись о камень с такой силой, что даже зубы от сотрясения лязгают.

Миг — и я снова уже на ногах и снова бегу, но разрыв между мной и моим преследователем потерян. Прыгая через две ступеньки вверх по лестнице ко входу в собор, я чувствую резкий запах пота легионера.

На верхней ступеньке я делаю последний отчаянный рывок к ручке двери, легионер бросается на меня, и мы оба падаем. Он крепко держит меня за ногу, а я тянусь к двери — единственному моему спасению. Заплечный мешок и лук соскальзывают у меня с плеча, падают на крыльцо чуть поодаль.

— Отдай… страницы… — Низкий рык легионера скользит ко мне, расползается по коже мурашками.

— У меня их нет! — пронзительно кричу я, отчаянно пытаясь вырваться, против воли надеясь, что ему нужны лишь страницы, что он не убьет меня. — Отпусти меня! У меня их нет.

Легионер не отвечает, и его молчание пугает меня сильнее любых слов. Он за ногу подтягивает меня к себе, а змей у него вокруг шеи словно бы извивается, тянется ко мне, и вот я уже слышу зловещее шипение.

Я обшариваю взглядом фасад церкви в поисках Димитрия — да кого угодно, кто сумеет мне помочь. Впрочем, на сей раз спасения ждать неоткуда — ни от Димитрия, ни от Сестер, ни от моей силы над Иномирьями.

И тут на глаза мне попадается мой заплечный мешок. Оттуда торчат стрелы, но не они придают мне надежды: в паре шагов от мешка лежит мамин кинжал, напоминание о том, что лишь я сама могу себя спасти.

Я — и моя сила воли.

Размахнувшись свободной ногой, я изо всех сил пинаю легионера в лицо. Удар отбрасывает противника назад. Враг тащит меня за собой, однако хватку чуть ослабляет. Я делаю рывок к мешку, подтягиваюсь на руках, волоча легионера за собой. Противник приходит в себя и, вцепившись мне в ногу еще крепче, испускает утробный рык — первобытный вопль, мучительный звук, напоминающий мне об отведенной мне роли в пророчестве и борьбе с падшими душами. Я лягаю врага, еще сильнее впечатываю ботинок ему в лицо. Сила удара сотрясает меня саму, и мне почему-то кажется, что за слабеющую руку врага на моей щиколотке надо благодарить тетю Абигайль и ее гадючий камень. Совсем немного — но это позволяет мне дотянуться и обхватить пальцами рукоять кинжала.

Неизвестно, как мне помогает исходящее от камня тепло: придает ли сил или позволяет ощутить себя не такой одинокой, словно тетя Абигайль и все ее силы, вся ее мудрость присутствует здесь, рядом… Впрочем, сейчас это неважно. Быстрым движением я разворачиваю кинжал к шее легионера — и бью, так резко и сильно, что он отпускает меня.