Хранители рубежей 3. Мурана - Страница 3

– Я тоже под воздействием приворота и тоже к тебе кое-что чувствую… так, что мы в равных условиях.

– Что «кое-что», ты, НАПРИМЕР, чувствуешь? – с насмешкой уточнил он.

– Теплоту, привязанность, восхищение…

– Те-е-Э-плоту, привя-а-А-ность, восхи-И-и-ще-Е-ен-ие? – с издевкой в голосе передразнил он ее.

– А ты что-то другое? – Не поняла она причин его иронии.

– Ты и близко не понимаешь, что я чувствую к тебе сейчас! Твой иммунитет, вероятно, смягчил воздействие приворота на тебя. – кисло объяснил ей опекун.

– Русал пообещал, что это всего на два или три дня и… – пожав плечами, начала Пандора, но тут же осеклась и замолчала, встретив горящий взгляд голубых глаз. А вот Ганимеда вдруг понесло: – Я так остро чувствую, как удивительна и неповторима ты! Так красива… так желанна, что я дышать в твоем присутствии не могу.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты дышать не можешь в моем присутствии?

– Давай, просто, идти… молча, – предложил раздраженный блондин, – Ты ни малейшего понятия не имеешь о чем я, так что толку тебе объяснять?

– А еще я не понимаю, почему ты злишься на меня?

– Я не злюсь на тебя!

– Ты прямо сейчас орешь на меня!

– А что я, еще должен делать, если я взглянуть на тебя не могу без… просто иди молча, хорошо?

– Хорошо, – ядовито согласилась она, – иду молча. Молчу как рыба! Чешуйчатый сделал приворот, а виновата я. Кое-кто эмпат и поэтому остро чувствует, а виновата опять я. У меня иммунитет и снова я в этом…

– Я же попросил, давай идти, молча! – нервно прервал он ее.

«Возможно, он и сильно страдает, и мне действительно не понять, но это же не повод постоянно срываться на мне» – раздосадовано подумала юная богиня, все же не решившаяся ослушаться настойчивой просьбы Ганимеда и нарушить тишину. Чтобы хоть как-то отвлечься от обиды, нанесенной ей излишне чувствительным и, потому, злобным блондином, она решила освежить в памяти все, что знала об эпохе, в которую они попали.

После смерти Болеслава ІІІ из династии Пястов, Польша окончательно вступила в период феодально-политической раздробленности. И в какой-то мере сам Болеслав этому способствовал своим политическим завещанием, известном как «Статут Болеслава Кривоустого». Согласно этому статуту он разделил польские земли на пять дзельниц. Хотя, конкретно для Люблина это мало, что изменило, потому что уже с X века здесь имелся наместник Сандомирского князя, выполнявший функции судьи и сборщика налогов.

В 1219, Люблин еще не получил статус города, однако, по всем параметрам классического средневековья – это был город-крепость. Хотя и существует версия, что статус города (основанный на Магдебургском праве) Люблин получил еще при Болеславе Стыдливом в 1257 году, но документально это никак не подтверждено. Поэтому принято считать, что городом Люблин стал в 1317, с легкой руки князя Владислав I Локетека.

Укрепленный каменной стеной и расположенный на пересечении важнейших сухопутных транспортных путей того времени, город изобиловал торговцами и ремесленниками, а потому был не только одним из наиболее многонаселенных, но и одним из богатейших населенных пунктов тогдашней Польши. Ушедшая в собственные мысли, Пандора не сразу обратила внимание на то, что ее и Ганимеда с интересом рассматривают жительницы Люблина. Сначала она испугалась, что, возможно, что-то не так с их иллюзией, но потом поняла, что интересуют местных жительниц не она или Ганимед, а то во, что они одеты. Агнешка и Себастьян были жителями Парижа – столицы не только прогрессивной Франции, но и мировой моды, а Люблин – всего лишь одна из польских провинций. Таким образом, наряды Пандоры и Ганимеда выделялись не только своей изысканностью и сверхмодностью, но и качеством и цветом льна, поэтому и привлекали столько внимания. И, действительно, она была единственной женщиной в городе одетой в тунику ярко-рубинового цвета, украшенную изящной золотой вышивкой. А Ганимед – единственным мужчиной в городе, одетым в ярко-синюю тунику с серебристой изящной вышивкой. Все остальные Любляне были одеты в льняные одежды, во-первых, пошитые из более грубого льна, а во-вторых, лен был более блеклых цветов, преимущественно серого и коричневого цвета.

Прогулка по древнему городу в целом была не только познавательной, но была бы еще и приятной, если бы не сощуренный, настороженный взгляд Ганимеда, который она постоянно чувствовала на себе. Кроме этого, он еще и морщился, и периодически тряс головой, как бы стряхивая наваждение.

– И как помогает? – саркастически поинтересовалась она. И, разумеется, в ответ она получила такой ядовито-желчный взгляд, что тут же пожалела о том, что вообще рот открыла.

– Нет! – Удивительное дело, но он все же снизошел до ответа.

– Мы уже почти пришли. И мы должны сделать так, чтобы Микаэль не догадался, что мы не те, за кого себя выдаем – напомнила она.

– Я помню! – недовольно ответил Ганимед. – Главное в легенде не сбейся. На нашу карету напали разбойники, но на наше счастье, незадолго до этого, мы с тобой решили прогуляться по полю и поэтому остались живы.

– У меня фотографическая память, – напомнила ему Пандора.

– Хорошо, давай руку… или как лучше… может под локоть тебя взять? – растерялся блондин.

– Бери под локоть.

Они подошли к строению внушительных размеров и позвонили в колокол. Их, очевидно, заметили еще раньше, потому что не успели они позвонить, как ворота распахнулись и их впустили во двор. А не успели они зайти во двор, как им навстречу уже с распростертыми объятиями шел Микаэль.

– Сестренка! Как же я рад! А почему пешком? Где ваша карета?

Ганимед и Пандора рассказали Микаэлю подробности нападения разбойников, объяснив, что сами они остались живы чудом. И что им повезло вдвойне, потому что потом их еще и довезли до города. На Микаэля было жалко смотреть, так он расстроился, что чуть не потерял сестру. У Пандоры сердце кровью обливалось, что приходится ему врать, выдавая себя за Агнешку.

– Сестренка, Себастьян, освежитесь с дороги, – предложил Микаэль, – и будем обедать.

– А в каких комнатах нам разместиться? – поинтересовалась Пандора.

– Как обычно, восточное крыло…, – несколько удивленно ответил он. При этом, богиня, самым беспардонным образом, подслушивала его мысли, потому что она понятия не имела, в каких комнатах обычно останавливались Агнешка с Себастьяном. Ей повезло, она увидела и услышала достаточно, чтобы они с Ганимедом могли заселиться в правильную комнату.

– Им, за последние двое суток я спала не более четырех часов. Поэтому, после обеда я сразу спать, – сообщила Пандора.

– Совершенно поддерживаю! Тебе нужно быть полной сил на случай, если мы пересечемся с Кертом.

Они спустились к обеденному столу. Увидев еду, Пандора также вспомнила, что она еще и почти не ела все два дня.

– Неужели я наконец-то стану дядей? – поинтересовался Микаэль, наблюдая как жадно Пандора (она же Агнешка) поглощает пищу.

– Что? – Пандора перестала есть. – А-а… нет, я просто очень проголодалась. И все.

– Но мы работаем над этим, – пообещал Ганимед (он же Себастьян), – да, милая?

– У-г-у, – согласилась Пандора-Агнешка, не на миг, не прекращая поглощать пищу.

– Ну, дети это ваше личное дело, так что не буду торопить, но как же я рад видеть, что ты Себастьян по-прежнему безумно влюблен в мою сестру.

– Неужели это так заметно? – Пандора ради того, чтобы уточнить даже от поглощения пищи оторвалась.

– Агнешка, да он глаз с тебя не сводит, прямо как ты с этого пирога с вишней сейчас! – усмехнулся Микаэль. – Но только такая его огромная любовь к тебе и примиряет меня с тем, что он забрал тебя так далеко.

Сравнение с вишневым пирогом вызвало слишком яркие ассоциации, поэтому Пандора отодвинула пирог с вишней, и, смущенно опустив глаза, принялась за пирожки с яблоками. Тихое похихикивание, исходящее от Ганимеда и Микаэля указало, что этот маневр ее не остался не замеченным.

После столь сытного и вкусного обеда, Пандоре для полного счастья не хватало только сна. – Если никто не против, я пойду, отдохну.