Хранители рубежей 3. Мурана - Страница 13

– По-моему, играют что-то похожее на сальтарелло, заметила она, прислушиваясь к раздававшимся издали звукам.

– Да, это ранняя вариация сальтарелло, кстати, почти начисто лишенная танцевальных па. Церковь считает танцы сатанинским порождением, потому что они были так популярны в культуре язычников, поэтому танцы сейчас – это набор несложных шагов, с возможностью импровизировать. Да и схематика большинства танцев сходна и весьма проста: основной посыл – смотреть можно, руками трогать нельзя.

– Ну, мне все равно интересно на это посмотреть.

– Только учти, что даже за руки браться нельзя, можно лишь слегка касаться пальчиками.

– Как у них тут все строго сейчас, – усмехнулась Пандора,

– И это уже грандиозная уступка со стороны церковников, еще лет пятьдесят назад пары танцевали, держась за шарф или венок из цветов. Соприкасаться пальцами даже ненароком считалось признаком очень дурного тона или большого распутства.

– Теперь я понимаю шок Микаэля, когда ты меня поцеловал у всех на виду в губы.

– Да, уж, бедный Микаэль, я думал, его удар хватит, – усмехнулся Ганимед.

Они как раз подошли к бальному залу: лакеи, низко поклонившись, раскрыли перед ними двери.

– Пани Агнешка, – церемонно протянул он ей руку, – разрешите пригласить вас на танец.

– Разве я могу отказать такому галантному кавалеру?! – Она накрыла его пальцы, совсем слегка прикасаясь, своими. И он повел ее в танце, а когда они оказались среди других пар, Пандора убедилась, что Ганимед – абсолютно непревзойденный эксперт средневековых па. Он был настолько грациозен и величественен, что все дамы в зале неотрывно следили только за ним, забыв о своих кавалерах.

– Что-то я не вижу здесь «наших друзей», – тихо проговорила Пандора, озираясь по сторонам, когда танец позволил им опять сойтись в паре.

– Я тоже.

– Ты прекрасно танцуешь.

– У тебя тоже неплохо выходит для первого раза, – похвалил он ее.

Танец опять заставил их разойтись, поэтому им пришлось продолжать переговариваться мысленно.

– Я уверен, что они где-то здесь…, но мне не удалось засечь их присутствия ни вовремя трапезы, ни сейчас…

– Зато я вижу Невлина… это обнадеживает, – сообщила Пандора.

– Но он и есть главное действующее лицо, так что давай не терять Невлина из виду, а в остальном можем наслаждаться балом, – предложил Ганимед.

– Отлично! Мне нравится твоя идея! – с жаром согласилась Пандора и начала наслаждаться…, но не с ее счастьем, как оказалось. Не прошло и пяти минут, как обзор ей преградило нечто прозрачное и, к сожалению, хорошо знакомое.

– Гордон? – моментально скисла Пандора, предчувствуя, что данный прилет призрака, далек от визита вежливости. А учитывая то, что Пандора по-настоящему наслаждалась и танцем, и сопутствующей ему атмосферой флирта и веселья, то подобное вмешательство – ее совсем не обрадовало. Сейчас, как раз, была часть танца, когда кавалер и дама танцевали друг напротив друга, демонстрируя свои па и себя во всей красе, интригуя и очаровывая; и хотя, расстояние между дамами и кавалерами было метров пять не меньше – многие пары явно связывали невидимые нити почти физически ощущаемого притяжения.

– Спасительница! Я здесь, чтобы предупредить тебя об опасности.

– Не называй меня… спасительница! – Недовольным шепотом ответила Пандора, – и что это прям так срочно? Не подождет еще минут десять?

– Твоя жизнь в опасности, – призрак просто слов не находил, чтобы высказать свое возмущение, – разумеется, это не может подождать минут десять!

– Я бессмертна! И еще я богиня! Что может мне угрожать? Уйди а-а…, не мешай! Я из-за тебя с такта сбилась…

– Ч-чт-то-о-о? – сказать, что призрак офигел от подобного заявления, это не сказать ничего.

– Ты мне мешаешь!

– Спасительница! Это не шутки!

– Гордон! Ты хоть понимаешь, какая это невиданная и роскошная и удивительная возможность – танцевать на балу в 1219 году?

– А умереть в 1219 году ты готова? – призрак был вне себя от праведного негодования.

– А-а! – отмахнулась она, – я не могу умереть! Расслабься!

– Умереть могут все! Тебя просто тяжелей убить, чем других, но Эллина задалась целью и она уверена, что преуспела, – когда он сообщал ей это, танец как раз позволил Ганимеду приблизиться к партнерше.

– Гордон? О чем ты? Какой целью задалась Эллина? – обеспокоился блондин. Облегченно вздохнувший призрак со всеми подробностями передал ему все, что знал от Спекулума и Русала.

– Откуда у Эллины кровь сестер Медузы-Горгоны?

– Насколько Спекулум понял, они познакомились в невесомости. Ты же знаешь, что Медуза, да и ее сестры стали невинными жертвами юной Афины. Так вот, узнав, что Эллина стала жертвой Афродиты, Медуза увидела в ней родственную душу. Ну, а зная, привязанность Афины к Пандоре, – так вообще с превеликой радостью согласилась поучаствовать в ее мести.

Танец опять заставил партнеров разойтись, и Гордон уплыл вместе с Ганимедом. «Ничего себе поворот, – разозлилась Пандора, испортил все удовольствие от танца и еще и без ответов оставил, на самом интересном месте, более того, предпочел мне блондина. Возможно, подслушивать и нехорошо, но ведь это мне грозит опасность… вроде… как бы…» – и она настроилась на то, что слышал и думал Ганимед.

– Проблема в том, что как оказалось, Керт вернул Эллине ее душу. То есть, это – настоящая Эллина, – нерадостно сообщил Гордон.

– Этого не может быть! Душа Эллины была слишком светлой и чистой…. Это невозможно…, – в голосе Ганимеда звучала непоколебимая уверенность.

– Афродита лишила ее способности противостоять тьме, когда внушила ей любовь к тебе. Думаю, ты, как и я, хорошо знаешь, чем наваждение отличается от истинной любви.

– Да, знаю, но…

– И чем же? – непрошено и бесцеремонно влезла в тет-а-тет двух знаек незнайка Пандора.

– Ора, подслушивать нехорошо! – пожурил ее Ганимед. – И ты в курсе, что преодолела мою защиту от ментального вмешательства?

– Теперь в курсе! Спасибо, что сообщил! – она была чрезвычайно довольна собой.

– А как насчет, извини!

– Извини, – без всякого выражения, она просто отмахнулась этим словом, – ну, и что там насчет отличий? – зато второй части ее фразы достались и все ее эмоции и еще нетерпение. Вот только никто не спешил ей отвечать. Но ей сопутствовала удача, и танец потребовал от партнеров сойтись в паре, положив свою руку на руку Ганимеда, да еще и сжав, бесстыдно нарушая все приличия и требования этикета, она, сверля его глазами, опять потребовала: – И-и-и?

– В другой раз объясню, мы итак с тобой и вчера и сегодня слишком много говорили о любви, – безапелляционно заявил блондин. То, что тема закрыта ей было яснее ясного.

– Гордон? С тобой мы ведь не говорили еще о любви…, пожалуйста, – состроила щенячьи глаза богиня.

У Гордона еще не выработался иммунитет по отношению к столь невинно-очаровательному и нежно-убедительному типажу экспертов-манипуляторов, к которому принадлежала Пандора. Поэтому шансов устоять у него не было. Он мгновенно забыл, как груба она была с ним всего минут десять назад, и с готовностью объяснил: – Любовь – это реальность, а наваждение – иллюзия. Любовь отдает, а наваждение хочет получать. Любовь жертвует, а наваждение требует жертв. Любовь – безусловна, а наваждение – ставит условия. Любовь бескорыстна, а наваждение – это наслаждение обладанием.

– То есть любовь – это витамины А, Е и С, а наваждение – это наркотик, – сделала вывод Пандора.

– Где-то так, – подумав, согласился Гордон, – хотя это сравнение, мягко говоря, несколько неожиданное, по крайней мере, для меня, а для тебя Ганимед?

Однако, Ганимед и на этот раз не поддержал предложенную Пандорой и продолженную Гордоном, тему, а наоборот сменил на ту, которая волновала его.

– Я не согласен, что любовь Эллины ко мне была наваждением. Чары Афродиты – они не действуют так грубо как приворот…

– Правильно, приворот – это воздействие на психику, лишь частично затрагивающее душу, а чары Афродиты – берут душу в абсолютный плен. Для жертвы наваждения, любовь – и есть смысл существования. И как ты думаешь, что происходит с такой одержимой душей, когда она получает неоспоримые доказательства измены? – Гордон многозначительно замолчал, позволяя древнему и много повидавшему Хранителю Вселенной прийти к логическому умозаключению.