Хранитель Урожая - Страница 13
«Неужели я на самом деле считал это?! – ужаснулся я. – Какой стыд! Это всё то проклятое видение с псиной, что ее… – начал оправдываться я. – А вдруг она просто прикалывается надо мной?.. – сообразил я. – Надо в следующий раз скрытую камеру поставить!.. Мрак! Да я и вправду фетишист какой-то! Тайно камеру поставить – это уже точно перебор».
– Как твои воспоминания? Есть сдвиги? – уязвленно полюбопытствовал я, стараясь не думать об «учете движений».
– Немного, – ответила Леиф как ни в чём не бывало. – Вот, например, мертвая ласточка. Одна только ее свернутая головка подсказала, что ты, возможно, сумеешь что-то сделать. Ну а про остальные способности твоих касаний я уже тут вспомнила. И я не про касания в постели!
– Какие уж там касания! Там не до касаний было! – самодовольно бросил я, загнав себя этими фразами в очередную ловушку.
– Конечно! Мы же считали! – озорно поддразнила меня Леиф. – Или всё на счет делали? Какая из этих словесных фрикций тебе приятней? – И она звонко засмеялась.
– Да-да, – отмахнулся я. – Подловила.
– А нечего повод давать! Хи… Ой, слюна от смеха. – Леиф бесхитростно вытерла подбородок низом моей рубашки. – Смех – лучшее слюноотделительное, – заявила она тоном знатока. – Правда, есть, конечно, и посильнее…
– А мы пытались узнать, что за пределами планеты? – быстро спросил я, опасаясь новых издевок.
– Ты один и пытался. Результат: остался с носом.
– И что, моего примера хватило, чтобы никто даже и не попробовал?
Леиф сделала глоток вина и задумалась.
– Думаю, да.
– Ну и для чего мы тогда здесь? – развел я руками. – Растить человечество? Да оно само как на дрожжах пухнет! Бессмыслица какая-то.
– А вот это и есть тот вопрос, Келсий, который не дает нам покоя, – обаятельно изрекла Леиф.
Внезапно меня словно окатило ледяной водой: тело бросило в холодный жар, зубы застучали, грудь судорожно заходила ходуном, а мысли начали сумасбродно скакать.
«Эта сучка врет! Врет! Врет-врет-врет! – взбешенно закрутилось у меня в голове. – Сучка ебливая хочет моей смерти! С-с-сука! С-с-сука! Ложь! Лож-ж-ж-ж-жь!..»
Леиф тем временем наивно и открыто подставила лицо лучам солнца.
«Где… мои… мысли?! – безмолвно заорал я и ужаснулся, увидев всё в фиолетовой черноте. – Бо-о-о-о-о-о-ль! – истерично завыло что-то внутри меня. – Убить ее! Убить! Разорвать ее груди и сожрать ее глаза! Смерть изменнице!»
Я потерянно заморгал и с испугом огляделся: на подоконнике сидела черная и застывшая Леиф, в тусклых лучах света мелкими уколами червоточин застыли пылинки, черное вино горелой бумагой не спеша сворачивалось о стенки бокалов. Даже звуки оказались покорены этим жутким явлением: все они застыли на одной протяжной, похоронной ноте.
Я перевел взгляд вниз: из центра моей груди неравномерными толчками выходили чернильные струи дыма. Я безуспешно дернулся и надрывно закричал – но, к своему ужасу, не услышал и не почувствовал своего вопля. Вдруг чернильный дым втянулся обратно в мою грудь, и почерневший мир снова стал прежним: пылинки сдвинулись со своих мест, Леиф тихонько принялась болтать розовыми ногами, а вино обрело свой будоражащий цвет жизни.
«Да что же… Почти как тогда… когда сознание потерял!.. Так… – Я лихорадочно забегал глазами, ища выход из этого странного состояния. – Могу снова думать – хорошо! Не могу пошевелиться… хорошо! Хрен с вами! Э-э-э… Что же делать-то?..»
Леиф мило улыбнулась мне, и ее глаза испуганно распахнулись. Упрямо сжав губы, она схватила с письменного стола нож для конвертов и уверенно наставила его на меня.
«Второй нож за день – то, что надо! – мстительно подумал я. – А теперь порежь меня и вышвырни эту херь из меня куда подальше!»
Неожиданно я понял, что всё это – дым, чернота, оцепенение – было сделано мной. Но не мной нынешним, а «другим мной», который был гораздо древнее, сильнее и опаснее. И этот «другой я» узнал Леиф. Этот «другой я» устал терпеть ее ложь. Этот «другой я» страстно жаждал ее смерти. И этот «другой я» собирался убить ее моими руками.
«Я… я не собираюсь… никого… убивать! – разозлился я, с трудом оттесняя "другую" свою волю. – Надо срочно что-то сделать… или я прикончу Леиф прямо здесь и сейчас!..»
– Ты явно обманула то, что обманывать не следовало, – вдруг выдавил я и, прикрыв глаза, нервно затрясся.
«Другой я» тут же безболезненно растворился в моем теле.
Я с облегчением услышал шлепанье босых ног по паркету, и на колени передо мной опустилась Леиф. Ножа у нее не было.
– Как ты? – встревоженно спросила Леиф, нежно касаясь моего лица.
Я осторожно прислушался к своим ощущениям и понял, что был совершенно измотан и опустошен.
– Как-то хреново…
– У тебя не было ни зрачков, ни белков, – заботливо прошептала Леиф, продолжая бережно гладить меня. – Просто светящиеся темно-фиолетовые глаза.
Я покосился на свое отражение в столе: зрачки и белки́ были на месте.
– Глаза сущности? – вяло поинтересовался я и крупно вздрогнул.
– Да, Келсий, твои глаза сущности.
– А остальное? Дым? Пепел вместо вина?
Леиф удивленно посмотрела на полупустую бутылку, после чего подала ее мне.
– Пей, – приказала она. – Всё.
Я одним махом осушил предложенную мне емкость.
– Кхе!.. Хм!.. Кха-кха! – закашлялся я. – Э-э… Кха!.. Блин!.. Что-то еще было?
– Только глаза. А ты что видел?
– Так, какой-то дым из груди. Иди ко мне. – Я посадил дрожавшими руками Леиф себе на колени. – Так что со мной было-то?
– Только ты можешь это знать. – Леиф положила голову мне на плечо и немного поелозила, устраиваясь удобнее. – Возможно, твое бессознательное знает то, чего не знаю даже я. – Внезапно она прижалась губами к моему уху и скороговоркой прошептала: – Запомни! Запомни это состояние и в следующий раз прими его! Ты должен вспомнить!
– Что? – поежился я. – Я ничего не понял. Ты можешь…
– Тихо! – обеспокоенно оборвала меня Леиф, прислушиваясь к чему-то. – Келсий! Это…
Раздался пронзительный птичий крик, и в окно гостиной ударили черно-белые комья. Стекло под напором влажных шлепков треснуло и – взорвалось, брызнув на нас перемешанными с перьями и кровью осколками.
– Что это?! – заорал я, бросаясь в обнимку с Леиф под стол. – Это что, ласточки?!
Над нами свистело и стрекотало – птицы бездумно убивали себя об стены.
– Запомни, что я только что сказала! – прокричала Леиф сквозь гвалт и треск. – Кто-то или что-то не хочет твоего возврата как сущности! Я же говорила, нечто блокирует нас! Это…
Одна из ласточек ударила Леиф по лицу, и она взвизгнула, перепуганно зажимая порез на щеке, из которого тут же засочилась кровь.
– Охренеть! – Я крепко обнял Леиф, закрывая ей голову и целуя ее в макушку. – – Держись! Сейчас что-нибудь придумаем!
Леиф тихо заплакала, крепче прижимаясь ко мне.
«Надо рвануть к выходу! – Я осторожно выглянул из-под руки. – Может, покрывало использовать? Или… Это еще что?!»
Трепетавший и хлопавший поток ласточек странно обтекал нас по дуге, разбиваясь об интерьер гостиной; глаза ласточек при этом изумрудно мерцали.
– Держись, Леиф! – прошептал я. – Что-то происходит! Птицы нас не трогают!
Ласточки еще несколько минут продолжали атаковать помещение, после чего пропали. Когда всё стихло, я изумленно обнаружил, что Леиф уснула прямо на моих руках. Я перенес ее в спальню и в одиночку принялся за уборку. Вскоре заявились обеспокоенные соседи, полиция и журналисты – я всех выгнал.
Первых мертвых ласточек, прежде чем бросить в пакет, я подолгу держал в руках, тщетно пытаясь вернуть их к жизни. Но их ободранные, поломанные тельца всё равно становились всё холоднее.
– Леиф права: творится что-то неладное… – Я понуро огляделся. – Чтоб это всё!..
Вздохнув, я удрученно принялся бросать птиц в заготовленные пакеты.