Хранитель ключей - Страница 2

Она натянула свежие шорты, поправила волосы и прошлепала босиком в кухню, сплошь сделанную из нержавеющей стали, ударяя кулаком по шкафам, у которых не было ручек, поскольку они могли испортить «линию». Расстроенная больше, чем обычно, она сильным пинком открыла бар-холодильник. Лей вынула из него бутылку с каким-то красным вином, откупорила и налила два бокала. Поставив их на столик перед диваном, позвала мужа.

— Я спускаюсь. Тебе здесь что-нибудь нужно?

— Нет.

Ей было страшно, но она решила рассказать ему о своем проступке во что бы то ни стало. Какие бы между ними ни возникали проблемы, он заслуживал честности. Иначе как они смогут дальше любить друг друга?

Раньше она обожала подкрасться к нему сзади и обнять, почувствовать, как бьется его сердце, как выравнивается дыхание по мере того, как он расслабляется. Теперь она на такое не решится: кто знает, какая у него будет реакция? Принимая во внимание недавнюю вспышку гнева, он вполне может даже наброситься на нее.

Вцепившись в подлокотники, она подготовилась. Нужно сломать все, только тогда можно будет что-нибудь починить.

Рей наблюдал, как его жена спускается по ступенькам в мастерскую, на ее сильные, длинные ноги. Он не переставал повторять себе: «Не говори ничего. Не позволяй ей выводить тебя из состояния равновесия».

Но это было нелегко. Неясная природа собственных чувств пугала его. Последний раз он так сильно испугался, когда в детстве впервые увидел по телевизору Годзиллу — большую, подлую, злобную. В последнее время эти характеристики подходили и для него. Ему это не нравилось, но он не знал, что делать.

Летним вечером в девять часов, когда уже сгущаются сумерки, ярко-белый подвал Рея оставался прохладным, в котором, казалось, время остановилось. Сегодня вечером его, охваченного сильными чувствами, не радовали удовольствия этого места, хотя обычно ему нравилась царящая тут успокаивающая атмосфера. Лучше всего он мог сосредоточиться там, где его ничто не отвлекало. Откинувшись на спинку стула, он приклеивал маленькую фанерную палочку, предназначенную для моделирования самолетов, на модель дома, которую он строил из дерева и пенопласта, не забывая при этом о небольшом наклоне гаража на Брайт-стрит.

— Привет.

Лей замерла возле лестницы. У нее на шее болтались очки, а по плечам рассыпались светлые волосы. Шелковистые нейлоновые шорты плотно облегали ее бледные ноги. Она пожевала губами.

— Привет.

Пускай, пускай все будет так, как есть. Только не надо никаких слов, поскольку он боялся еще одной ссоры. Впереди у них не было ничего, кроме медленного движения вниз по спирали. Он опасался, что сейчас кто-то из них может сказать нечто, что невозможно будет исправить. Это пугало его до такой степени, что он вообще боялся открыть рот.

Взглянув на модель, она подошла к столу и положила руку ему на плечо. Похоже, это стоило ей некоторых усилий. Его сердце забилось чаще.

— В этом году это уже третья.

Она склонила голову набок.

— По-моему, основание немного косит.

— Так было у настоящего.

Шесть остальных моделей стояли на полке над массивным деревянным столом. Он продолжил работать, выстроив в ряд несколько десятков маленьких частей для крыши гаража. Намазав немного клея на одну из них, он попытался приладить ее, но рука дрогнула, и часть стала криво. Глубоко вздохнув, Рей поправил ее. Он хотел, чтобы жена немедленно ушла и дала ему возможность успокоиться и запрятать свои мерзкие чувства туда, где им место, — где-то в этой комнате рядом с ним.

— Там еще жарко?

— Около тридцати, — ответила она. — Я немного прикрутила кондиционер.

— Хорошо.

Лей села на кожаную кушетку, неплохую копию с оригинала ван дер Роха.

Она не собиралась уходить.

Рей приклеил еще несколько частей. Лей смотрела на то, как он это делает, хотя казалась чем-то озабоченной.

— Ты не ужинал.

Он старался, чтобы его голос звучал обыденно: не хотел, чтобы она заподозрила, насколько сильно его расстроили картинки, которые проносились в его голове, пока ее не было дома. Да, все дело в отношениях… Мать предупреждала его, что сердце, а не гениталии является самым скверным местом в теле. Она поощряла его любовные похождения; главное — держать сердце на замке. Но потом пришла Лей и забрала его с такой легкостью, с какой срывают цветок при дороге.

Как ей это удалось?

— Ты вроде говорила, что будешь сегодня готовить, — продолжил он. Как удивительно: они продолжают общаться, как будто еще осталось что спасать.

А на самом деле — что осталось? Эта мысль сбила его с толку. На минуту он остановился и попытался подумать.

Лей выглядела смущенной.

— Да? Наверное. Извини. Я забыла. Правда. Прости, Рей, но я была занята другим. Я просто…

Она попыталась сжать его руку, но Рей отодвинулся от нее. Вместо этого она схватила кусочек дерева, которому он придал форму сложного украшения для крыльца, потом положила назад, когда увидела, как он смотрит на нее.

— Я зашла в аптеку купить кое-какие средства.

— Это отняло у тебя добрый час, — заметил Рей.

Он возился с маленькой ступенькой, ведущей на крыльцо, которое ему никак не удавалось довести до ума. Иногда память подводила его. Хотя Рей, как и многие люди, помнил детали тех мест, которые покинул лет двадцать пять назад или даже более того. И надо признать, у него получилось довольно неплохо, принимая во внимание то, как чувства окрашивают и искажают память.

Он сделал еще одну попытку, но ступенька ни в какую не хотела крепиться как надо. Он слишком хорошо подравнял ее. Рей нажал на нее большим пальцем и переломил легкое дерево надвое.

— Что ты еще делала?

По морщинке, которая пролегла между ее бровями, он понял, что она почувствовала что-то в его голосе.

— Выполняла поручения, — ответила Лей.

Она смотрела на разломанную ступеньку.

— Наверно, их было много… Поручений…

— Я колесила по окрестностям, понимаешь? Я не была готова вернуться домой.

— Сегодня годовщина смерти Тома Тинзли, не так ли? Ты была на кладбище. Как обычно, Лей. Я знаю об этом с тех пор, как мы поженились.

Она не ответила.

— Привезла ему цветы. Поболтала с мертвецом. Я этого никогда не понимал. Видишь ли, мне кажется, тебе стоило бы отмечать чью-то жизнь, а не смерть.

— Я не праздновала, Рей.

— Я этого не говорил. Но мне надоело обедать в одиночестве, Лей. Мне кажется, что в последние дни я обедаю в одиночестве чертовски часто.

— Слушай, я пришла не воевать с тобой. Я налила нам вина. Почему бы тебе не отложить модели. Давай поговорим, а?

Он смазал клеем еще одну детальку — дерево аккуратно стало на место. На этот раз у него все получилось, он отступил на шаг, чтобы полюбоваться своим творением.

— Может, позже.

Он подавил острое желание наорать на нее, но это не остановило горячую волну, которая поднималась внутри него, — чувства, готовые выплеснуться, подобно цунами. Он изучил модель дома, его план был как на ладони, словно ураган сорвал с него крышу. Рея восхищала аккуратность модели, хотя, возможно, переднее окно стоило сделать больше.

— Черт возьми! — Она шлепнула его по руке, выбив из нее маленький кусочек дерева. — Да что с тобой? Что за дерьмо с тобой происходит? Праздник болезненных воспоминаний? В детстве ты жил в куче разных домов, как и миллионы других детей, но они пошли дальше, а не убивают жизнь на дурацкое хобби, пытаясь возродить идиотское прошлое!

Он поднял упавший кусочек дерева и осторожно положил его на стол рядом с обрезками.

— Я тебе объяснял, — сказал он, как ему казалось, с удивительным самообладанием. — Я полюбил архитектуру, когда жил в этих смешных маленьких ящичках. Это хобби ничем не хуже, чем, например, строительство лодок или охота. Мне от него становится хорошо.

— Раньше ты говорил, что каждый дом, в котором ты жил, обладал аурой. Я размышляла об этом. Я думала: теплый ли дом, модель которого ты делаешь? Защищает ли он тебя или, наоборот, пугает? Я простила тебе то, что твое увлечение отдалило нас друг от друга. Но ты превратился в одержимого. Ты постоянно в этом. Ты даже уже не ходишь со мной в кино.