Хранитель ключа - Страница 9

– Ну чем я не царь? – спросил Афанасий у своего отражения.

Возражений не последовало. Отражение кивнуло вслед за хозяином. Мысль, сдобренная самогоном, показалась ему не такой уж и вздорной. Афанасий несколько раз прошелся по избе, примеряя мысль так и этак. Мозг, разгоряченный алкоголем, ответы давал быстрые, хотя и не совсем логичные. Все удивительно сходилось. Стране никак нельзя без царя. А он чем плох для высокой должности? Ну ведь ясно, что ничем не хуже прочих. Оставался сущий пустяк – необходимо было поставить в известность и остальных подданных. Разумеется, начать нужно со своих, потом растолковать это всей волости, затем губернии, а после – всему миру. Сделать это толково, с расстановкой – что называется по-царски, соответствующим приказом. Но в первую голову надо известить эскадронного колдуна о том, что тот произведен в придворные маги. Посоветоваться с ним опять же не мешало. Афанасий вышел в соседнюю комнату. За столом в тумане дешевого табака его люди пили не менее дешевый чай и играли в засаленные карты.

– Ребята, а узнаете ли вы во мне природного государя всея Руси Афанасия Первого? – спросил Костылев.

Ребята смерили своего командира недолгим взглядом, молча кивнули, дескать, все нормально, узнаем. Царь – так царь. Только в карты не мешай играть.

Афанасий вышел на улицу. Услышав скрип двери, вздрогнул и принял надлежащую стойку дремавший доныне часовой. Новоявленный царь расслабление заметить не успел, но на всякий случай показал часовому кулак.

Эскадронный колдун занимал маленький домишко напротив того, где поселился Костылев и его штаб. При этом квартировал отдельно, отказался даже от охраны, которую предлагал ему Афанасий. Как и у штаба Костылева, у дома колдуна еще днем ранее имелись иные хозяева. Но если Афанасию и его подручным пришлось выгонять прежних хозяев прикладами, то колдун Арво Лехто просто что-то шепнул своим предшественникам, и те чуть не побежали из хаты. Первым делом, войдя в деревню, Лехто уточнял, имеется ли в распоряжении селян колдун или знахарь. Врачи и фельдшеры с дипломом его совершенно не интересовали. Если таковой находился, Лехто брал свой саквояжик и шел к нему в гости. Иногда Лехто возвращался в деревню в сопровождении своего коллеги, не столь мрачный, сколь обычно, и будто даже выпивши. Но чаще Арво приходил в одиночестве и серьезным. А местный волхв закрывал в своей избушке двери, прятался в подпол, а то и вовсе сбегал на недельку в лес… Но бывали случаи, когда Лехто возвращался один, а местного колдуна находили мертвым. Об этом бойцы эскадрона узнавали заранее – в такую ночь небо над избушкой местного знахаря наполнялось сполохами, подымался ветер, на местном жальнике ярче разгорались синие огоньки. Говорили, будто это два колдуна дерутся, и многие бы желали, чтоб Лехто проиграл и сгинул. Порой ведуны попадались матерые, здоровые, но итог всегда был один. Местный – убит, убит жестоко. Иной раз выпотрошен, порой – оторваны, отрезаны конечности. Казалось, местного пытали, хотя Лехто не брал с собой никакого оружия. В самом деле – не мог же топор или сабля поместиться в его маленьком чемоданчике. Колдуна боялись. Победа Лехто над сельскими колдунами внушала некую гордость – все-таки эта деревенщина не чета эскадронному волшебнику.

Возле двери Афанасий остановился и постучал. Ответа не последовало. Формально Лехто был его подчиненным, но реально в это верилось только в приступе сильного оптимизма. На самом деле Костылев вряд ли вошел бы без приглашения в дверь, за которой находился Лехто. Так запросто можно было узнать на собственном примере, что именно происходит с туземными колдунами. Потому, не дождавшись ответа, Костылев постучал еще раз: дольше, громче и настойчивей.

– Войдите! – послышался ответ.

Афанасий не успел еще притронуться к двери, та распахнулась сама. Колдун в это время стоял в другом конце комнаты и что-то неспешно рассматривал. Костылев вошел в хату. Лехто был не один. На лавке у окна Оська Дикий колол лучину. Делал это неспешно, со взглядом совершенно отсутствующим. Было это извинительно: у солдата отсутствовало ухо, часть скальпа с головы была просто срезана и утеряна неизвестно где. Рубаха Оськи оказалась не заправленной, грязной и дырявой. Грязь и дырки были связаны: на теле солдата имелось два пулевых отверстия. Как Оське удалось в одном бою схлопотать одновременно сабельную и пулевые раны, Афанасий не вникал. Но твердо знал следующее: после взятия деревни имелось трое раненых. И Оська в их число не входил. Его отнесли к часовне, полагая сегодня зарыть. Костылев присмотрелся – несмотря на то что Оська двигался и колол осину, живым он не выглядел.

– Но он же мертвый… – прошептал новоявленный самодержец.

Оська поднял голову от работы и удивленно посмотрел в сторону Афанасия: дескать, тут и так с утра чувствуешь себя убитым, а тебе что-то говорят, отвлекают. Тогда вмешался Лехто, зашептал:

– Тише, тише… Не расстраивайте его. Ну умер человек – с кем не бывает…

И рукой показал на соседнюю комнату: дескать, следуйте за мной. Вчера в этой комнате размещалась лаборатория колдуна. Ничего особенного: пробирки, склянки, походный перегонный куб. Сегодня почти все инструменты были запакованы и спрятаны в баул. Остались только хрустальный шар и жаровня, на которой стоял кофейник. За закрытыми дверями Лехто заговорил быстрей, громче.

– Хотите кофе? – спросил колдун.

Афанасий покачал головой.

– Ну, как хотите.

Строго говоря, сей напиток колдун заваривал только для себя, не ожидая гостей. Да и вообще – кофе ноне дорог. В маленькую чашечку Лехто налил ароматную коричневую жидкость, добавил сахара – немного, лишь на кончике ложки. Размешал, сделал первый глоток. Благостно улыбнулся.

– Я вас слушаю.

Афанасий боялся колдуна. Часто спрашивал – отчего тот пристал к его сотне. Ведь мог запросто обойтись сам по себе. Но нельзя было не согласиться – с Лехто жить было намного проще. Собранный баул наводил на мысль, что колдун куда-то засобирался. Впрочем, подумал Костылев, с этим можно и подождать. Наверняка, если сказать про пост придворного мага, он передумает. Афанасий открыл рот, чтобы заговорить, но поперхнулся, вспомнив про сидящего в соседней комнате Оську.

– Э-э-э, – пробормотал он, кивнув в сторону дверей.

– Ах, это… Вчера мне попалось довольно интересное заклинание. Не смог побороть искушение попробовать. Думал, это какая-то нелепица, но нет, сработало…

Афанасий воскликнул:

– Да ведь это можно такое войско поднять! Нынче в могилах ведь миллионы…

– Но-но, – осадил его Лехто, – я не говорил, что подыму миллионы. Я и десятка не подыму – заклинание дорогое. А толку от мертвецов мало: лошади их боятся…

– Жалко.

– Что поделать, – колдун сделал еще один глоток. – Надеюсь, вы не имеете ничего против моих экспериментов?

В ответ Афанасий категорично замотал головой: опыты Лехто обычно не были бесплодными и часто помогали.

– Я так понимаю, вы пришли не за этим? – спросил колдун.

Афанасий набрал воздуха побольше и выдохнул:

– Я – царь!

Лехто это не удивило, он даже не изменился в лице.

– Великолепно. И давно это с вами? Я, признаться, ожидал чего-то подобного, но вот так сразу…

Костылев смутился: нет, не то… Слишком резко ляпнул, не подготовил человека. Надо учесть на будущее. Немного подумав, продолжил:

– Я вот что подумал… А не объявить ли себя царем? Многие пытались.

– Пытались, – кивнул Лехто. – Да плохо кончили. Емельян Пугачев. Три Лжедмитрия… У первого еще что-то получилось, год поцарствовал.

– Ну, мне бы хоть годочек по-царски пожить.

Лехто посмотрел в глаза претенденту на престол так, что тот отвел взгляд. Афанасий понял, что сболтнул лишнего, потому затараторил быстро, дабы скрыть свою растерянность:

– Ведь страна, империя, отчего рухнула? Оттого, что царь слабину дал! Эвон, Иван Грозный, Петр Первый головы рубили, а страна крепла, росла. Потому что народец страх Божий имел! А вот дал Александр Второй слабину, отменил крепостное право – вынул хребет из страны. И поползла всякая гниль! Свобода!.. Распоясались до того, что царя убили, который, к слову, это самое крепостное право отменил. Страна начала расползаться! Сначала продали Аляску. Дальше – хуже. В Польше – Маннергейм, в Финляндии – Пилсудский.