Хранитель ключа - Страница 7

Самогона у Геддо не имелось. Но с иной стороны – долго ли умеючи?

Словно седина в роскошной шевелюре, в кронах деревьев появлялся желтый лист. На иных деревьях рыжее проступало равномерно и в разных местах. На орехе вдруг за ночь вспыхнула желтизной целая охапка листьев, но остальные остались зелеными. Отчего? Ночью произошло нечто, что испугало дерево? Или просто случилась мимо осень, да и решила похулиганить: вплела в сентябрь ленточку ноября. Скоро осень состарится, станет злой мачехой, старухой. Начнет водить к себе в гости зимние деньки, затем и сама сгинет под сугробами.

Геддо предвкушал: вот придут вьюги и метели, дождь и распутица. Дороги разбухнут от дождей, станут болотами. Проехать по ним не будет никакой возможности – разве что осторожно пройти по обочине. После завалит их снег, что и видно не будет, где та дорога была. И знающий человек пропустит нужный поворот, не найдет деревню, путь к теплу. А если человек такой уж умный, он не станет дразнить волков, шляться, рискуя сгинуть в снежной пустоши. Он будет сидеть дома, жечь дрова да пить чай. Старик ждал этих времен с нетерпением. Но тут наступила обманка – бабье лето. Дороги просохли. Сколько времени оставалось этому ложному лету? «Немного, – успокаивал себя Геддо. – Очень немного». А пока старик коротал осень с Федотом-утопленником. Пил с ним самогон на крылечке своего нового дома. Рядом, в бадье с дождевой водой, плескались русальчата. В дом Федот не заходил – не пускал оберег, повешенный кем-то над порогом.

– Оберег лучше не снимай, – говорил Федот. – Вдруг жена моя зайдет или еще кто из наших. У нас на болоте сейчас Лихо спит. Пока оно тишком держится. Но лучше его не дразнить…

Самогон тянули под малосольные огурцы. Для его изготовления пришлось на пару дней прервать алхимические опыты.

– А так хорошо живем. Детишки у нас. Только вот жена борщ не умеет готовить и огня боится. Да и как баба малость холодна…

На теплой земле нежилась собака. В деревню псина вошла – лишь кожа да кости, сейчас отъелась на мышах. Ребра обросли жирком, шерсть лоснилась. Русальчата брызгали на собаку водой, но та смотрела на их игры ленивым глазом. Федот бросил палку, распорядился:

– А ну принеси.

Собака не пошевелилась, будто подумала: «Ну вот еще, глупости. Была бы тебе нужна эта палка, стал бы ты ее выбрасывать».

– А это она или он? – спросил Федот, указывая на собаку.

– Ума не приложу. Как-то совершенно не задумывался.

– Как зовешь животинку?

– Да ты ее зови не зови – все равно не прибежит. Глухое оно. Я и подумал, если не отзывается, зачем придумывать имя?

Федот пожал плечами:

– И все же чудно, что она на меня так.

– Как?

– Да никак! Это и чудно. Обычно животину нежить раздражает. К слову… Я ведь следил за тобой, – заметил Федот, разливая самогон по кружкам, – ты траву собирал на кладбище. Колдун?

Геддо кивнул.

– Чернокнижник? – предположил Федот.

– Нет.

Чокнулись, выпили, захрустели огурчиками.

– Тогда зачем тебе не спать ночами? – продолжал Федот. – Ходить на кладбище?

– Что касается ночей, то некоторая трава только после захода солнца силу имеет. А другая – исключительно на кладбище растет…

– То бишь покойников подымать не станешь?

– Снова нет…

– Ну, оно и хорошо. На тутошнем жальнике моя бабка лежит. Не хотелось, чтоб она воскресла.

Собутыльники немного помолчали, подумали каждый о своем.

– Может, эта, тебе чего-то разэтакого надо, – спросил Федот. – У нас на болотах разное имеется.

Геддо покачал головой. Дескать, нет, спасибо. Как-то своими силами справится.

– Ну и ладно. А за еду не беспокойся. Только скажи – нагоним и рыбы, и раков. Знай – таскай. Насолим на зиму, наварим ушицы… Хороша ведь уха да под самогон?

Федот подмигнул старику. Геддо совершенно честно кивнул: да, действительно хороша. Впрочем, уха и без самогона была хороша, да и, если самогон сварен для себя, его можно с чем угодно употреблять.

Со стороны леса на деревню наползали тяжелые грозовые тучи. Задул ветерок, потянуло сыростью.

– Ладно, – поднялся Федот. – Пора мне идти.

– Бывай… – отозвался Геддо. – Заходи завтра, я грибов нажарю…

Непогода обрадовала Геддо дождем. Но тучи на небе не задержались. Воробьи переждали краткий ливень под крышами и, как только дождь перестал, стали плескаться в лужах, предвещая погоду жаркую, солнечную. Солнце палило так нещадно, словно, собравшись на зимние каникулы, решило напоследок выплеснуть на землю все положенное на полгода тепло. Вот именно в такой жаркий день все и случилось. Из-за леса появились четверо конных. Ехали не спеша, совершенно не таясь. О чем-то беспечно разговаривали. Один, отпустив удила, крутил цигарку. Геддо следил за ними из окошка. Думал не высовываться, сидеть тише воды ниже травы. Но люди эти совсем не походили на тех, от кого он скрывался. Тем наверняка сообщат приметы, его слабые и сильные места. Дадут оружие, иное, нежели шашки, пистолеты и винтовки. Геддо решил выйти на крыльцо дома, постоял. Затем пошел к калитке. Собака потрусила за ним. Отряд заметил старика еще с околицы. Но торопить лошадей не стали. Проехали улицей так же неспешно, как проделали весь путь. Когда были в трех шагах от Геддо – остановились. Стали рассматривать старика. Был тот не то чтобы диким… Командир отряда задумался, подбирая подходящее слово. И как ни странно, это ему удалось. Он был не диким. Он был одичалым.

Вот так молчали долгие несколько минут, глядя друг на друга. Было жарко. Казалось, под форменной фуражкой главного мозги начинают плавиться.

– А что, дед, кроме тебя в деревне другие полезные ископаемые имеются? – наконец спросил командир. – В смысле другие люди?

Старик покачал головой:

– Не-а. Один я тут.

– Ну и стоило сюда ехать? – спросил командир у своих спутников.

Те пожали плечами: дескать, наверное, все-таки зря ехали. Но коль уже приехали…

Стали спешиваться.

– Устали, поди, издали ехавши… Вам, наверное, водицы испить хочется студеной?

– Да нет, старик, тут одной водой не отделаешься…

И, не дожидаясь приглашения, направились во двор к Геддо.

Хотя во двор имелись ворота, они были закрыты. А старик стоял в узкой калиточке, и никак нельзя было пройти, не задев его. Впрочем, командир и не пытался быть вежливым. Не обращая внимания на старика, специально толкнул его плечом. Геддо попятился, чуть не наступил при этом на свою собаку. Четверо вошли во двор. Шли будто вальяжно, но было в них что-то скрытое, сильное, взведенное как пружина. Случись что – вздрогнут, из расстегнутых кобур вылетят пистолеты, и в воздухе станет тесно от свинца. Гости огляделись, осмотрели двор. Остались довольны. Геддо, чтоб далеко от дома не ходить, свои эликсиры испытывал тут же. В палисаднике густо цвело вишневое деревце. Растерянные дикие пчелы гудели в этом бело-зеленом крошеве. Все это невыносимо пахло весной. Под вишней имелась грядка моркови – была она поменьше репки из легендарной сказки, но ботва стояла по пояс, неизвестно как глубоко уходил корешок, но на поверхности было видно плод размером с мужской кулак. При этом сравнении мужчину следовало бы подобрать побольше. Имелась капуста, кочан которой одному не унести в руках – только катить. Особое место занимали помидоры – хоть и были они сами вроде как обычные, но росли на кустах вышиной с двухлетнее деревце.

– Тэк-с… – ухмыльнулся главный. – А это что у нас растет? Да ты, старик, я так посмотрю, куркуль? Кулак? Рабочие в городах голодают, а у вас тут… Прям сады Гефсиманские.

Вероятно, командир имел в виду сады все же дивные, Вавилонские. Но это были уже тонкости. Нюансы. Его, похоже, совершенно не смущало, что помидоры в этих краях обычно не растут, а вишни никак не могут цвести в сентябре. Мужчина потянулся рукой, чтоб, как яблоко, сорвать помидор.

– Не трогайте их… – тихо попросил Геддо. – Они могут быть опасны! Надо сперва на животных пробовать.