Хранилище сов (СИ) - Страница 17

— Только знай, что этот подарок с этих пор только твой и больше ничей, — тихо добавил Гарри, невольно притягивая его еще ближе к себе и не переставая поглаживать. От малфоевской близости зашумело в ушах, и слова, которые должны были звучать чуть насмешливо, прозвучали правдиво и глухо.

— Ты… придурок… — Драко, которого, кажется, тоже накрыло, потерянно смотрел на него. — Я не нужен тебе. И никогда не был нужен. Что тебе вдруг приспичило?

— Нет, это ты придурок. Ты мне нужен. И даже не представляешь, как сильно, — Гарри продолжал ласкать его, уже осмелев, начиная зарываться пальцами в промокшие волосы, и Малфой, не выдержав, расслабленно прикрыл глаза.

— Почему я должен тебе поверить? — пробормотал он, даже не пытаясь вырваться из плена его рук, глаз и губ, и Гарри пришлось самому чуть отодвинуться, чтобы сохранить возможность хоть как-то соображать.

— Потому что гриффиндорцы не врут? — предположил он, съезжая взглядом на малфоевские приоткрытые губы. Его сбивчивое дыхание дурманило голову. Блаженно прикрытые глаза, порозовевшие скулы, дернувшийся кадык пробудили в Гарри такое желание, какого он не знал никогда. Испуганный силой своих чувств, он поспешно сглотнул и снова чуть отодвинулся, боясь не справиться с собой. Драко невольно потянулся следом за ним, и Гарри, пришлось напрячь все свои силы, чтобы не качнуться к нему в ответ.

— Ты так говоришь, словно не ты учился с близнецами Уизли, — голос Драко звучал насмешливо, но его взгляд плыл, а дыхание то и дело сбивалось.

— Учился я, да… — Гарри жадно разглядывал шевелящиеся губы, чуть голубоватые от холода, выпускающие облачка прозрачного пара. Толком не понимая, что говорит, он думал лишь о том, что Драко холодно, очень холодно, и нужно его непременно согреть. — Почему ты выбрал такое странное место? — тихо выдохнул он, продолжая свою немудреную ласку, гладя затылок и шею, и борясь с нестерпимым желанием прижаться к нему что есть силы и впиться губами в этот изумительный рот.

— В детстве… я… любил здесь бывать, — Драко, полностью закрыв глаза, и откинув голову навстречу его руке, так откровенно наслаждался его прикосновениями, что сердце у Гарри уже не билось, а нервно дрожало. — Никто не мог найти меня здесь, кроме домовиков, — облачка летели неровно, становясь то реже, то гуще, выдавая смущенное дыхание Драко, кадык взволнованно дергался, и Гарри, не удержавшись, пальцами второй руки погладил нервное горло, словно пытаясь его успокоить. От этой новой ласки, Драко коротко выдохнул, но так и не открыв глаза, продолжил сбивчиво говорить. — Я приходил сюда… смотрел на воду и скалы, а Тикси мне рассказывал сказки об удивительном мальчике, который… однажды придет и выручит нас всех из беды. Что этот волшебный мальчик… победит страшного злодея, и после этого в магическом мире наступит мир и покой. Что глаза у мальчика будут зеленые, как само лето, а волосы темные, как земля. Его душа будет чиста как родник, а сердце будет сделано из золота и рубинов. И это сердце будет всех согревать и наполнять души счастьем. И Золотой Мальчик, как настоящий герой, будет постоянно готов отдавать себя людям, — Гарри затаил дыхание, зачарованно глядя в запрокинутое бледное лицо, вслушиваясь в тихий голос. — …А люди будут завидовать ему, им восхищаться, но никто не полюбит его в самом деле, потому что люди не умеют любить, не прося ничего для себя. Поэтому каждый из них захочет получить кусок драгоценного сердца. И они начнут умолять его поделиться. И ради них глупый доверчивый мальчик разобьет свое сердце на сотни осколков и начнет раздавать его всем подряд. А спасенные им люди растащат себе по домам куски золота и рубины, даже не вспомнив о нем самом. И когда мальчик отдаст последний осколок, он тут же погибнет. Потому что не сможет жить без своего прекрасного сердца. Он умрет, потому что рядом с ним не будет никого, кто любил бы его в самом деле и кто мог бы его защитить.

Гарри замер и растерянно посмотрел на замолчавшего Драко:

— Не слишком веселая сказка… — с трудом выдохнул он.

Малфой усмехнулся:

— У меня не бывает сказок со счастливым концом. Нас с детства приучают к тому, что жизнь сложна и жестока. Но именно с этим мальчиком… Я не смог смириться, что все так глупо закончится. Я понял, что непременно должен его спасти. Я начал придумывать, как подружусь с ним, чтобы ему не было так одиноко. И я помогу ему сберечь его сердце. Я выбирал для него замечательные подарки, чтобы он знал, что он не один. Мама мне помогала… Мы отправляли их мальчику с совами, — Драко говорил о Гарри в третьем лице, словно забывшись, где он и с кем, уйдя с головой в ощущения. — Потому что мне очень хотелось, чтобы он знал, что на самом деле… он никогда не будет один… Потому что я всегда его буду ждать… и я его очень… очень… — малфоевский голос становился все тише и тише, и наконец, Драко вздохнул и совсем замолчал, блаженно подставляясь под поттеровские пальцы.

— И ты ждал его здесь каждый год, — еле слышно выдохнул Гарри, снова начиная поглаживать нежное горло и шелковистые волосы на затылке, дурея от того, что ему это позволено.

— Каждый год, — Драко лениво приоткрыл глаза и тоже уставился мутным взглядом на его губы, словно не понимая, кому он и что говорит. — Каждый год я писал ему, что я его жду.

Драко продолжал смотреть на его губы, будто ожидая чего-то, и Гарри уже не понимал, что он делает. Лишь бы быть ближе к нему. Как угодно. Ладонью сжимая его затылок, Гарри притиснул его к себе, почти к самым губам, жадно ловя его дыхание своим ртом.

— Я не знал, — тихо выдохнул он.

— Я не знал, что ты об этом не знаешь, — Драко, разомлевший, податливый, смотрел на него мутным взглядом.

— А сказать ты не мог? Словами сказать? — прошептал Гарри, откровенно любуясь его расслабленным видом, изо всех сил подавляя желание прижаться к его губам.

Малфой нехотя усмехнулся:

— Я не ожидал, что мой сказочный мальчик окажется гриффиндорским придурком. И не захочет меня даже знать.

— Сам ты придурок… — Гарри ласково скользнул пальцами вниз по шее, трогая глубокую ямку между ключицами. Наконец-то можно было признаться себе, что он слишком давно хотел это сделать.

— Поттер, — от интимности жеста Драко дернулся и распахнул глаза.

— В письмах ты называл меня Гарри, — сходя с ума от того, что Драко позволял ему все это проделывать, Гарри продолжал трогать его там, где хотелось, проникая в тепло его тела под воротник и прослеживая пальцами тонкие волнующие ключицы. — И писал, что любишь меня. Пожалуйста, Драко. Скажи это вслух. Я так хочу это слышать.

Его дыхание постоянно сбивалось, а тело колотила сильная дрожь, и Малфой просто не мог не почувствовать этого. Ресницы Драко качнулись, почти соглашаясь, но он внезапно мотнул головой, и сердце Гарри зашлось от любви и от боли. Какой же упрямец.

— Но почему? — расстроенно выдохнул он.

Драко судорожно вздохнул, и его горло снова дернулось.

— Поттер. Я не хочу, не могу так. Пожалуйста. Я не могу от тебя отказаться, но сдохнуть готов, от того, что ты меня просто жалеешь. Пожалуйста, не надо этого, Гарри.

Собственное имя обожгло так, будто Малфой забросил пылающий уголек в самое сердце.

— Думаешь, это жалость? — коротко выдохнул он. — Если бы это была бы жалость, Малфой… Я бы сейчас мог нормально дышать. — Гарри опять потянулся к нему, едва не касаясь его губ своими, оставляя на них свое прерывистое дыхание. — Ты чувствуешь? Ты мне веришь?

Драко с трудом приоткрыл затуманенные глаза, и Гарри решился.

— Поцелуй меня, — еле выдохнул он.

— С чего я должен целовать тебя, Поттер? — Драко расслабленно усмехнулся.

Даже потерявший связь с реальностью Малфой, по-прежнему оставался Малфоем.

Но Гарри, продолжая ласкать его, тихо шепнул:

— Потому что я боюсь тебя. Ужасно боюсь.

Малфой распахнул глаза и в его взгляде мелькнуло отрезвление:

— Совсем идиот? — выдохнул он.

Гарри печально усмехнулся:

— Я не любил тебя, Драко. Потому что не знал, что это возможно. Меня ломало от тебя, ужасно ломало, потому что я не знал, что мне с тобой делать. Любить тебя я не смел, а что делать с остальными чувствами к тебе — просто не мог понять. Их было так много. Они разрывали меня на куски. И я тебя ненавидел, — Драко дернулся в его руках, но Гарри его не пустил, прижимая к себе. — Но теперь, когда я понял, что все может быть по-другому, мне больно, что я потерял столько времени. Мы с тобой потеряли. Я хочу любить тебя, Драко. Тебя. Только тебя. Потому что только ты способен вызвать во мне эту бурю.