Хранилище сов (СИ) - Страница 13

Гарри со страхом смотрел на полки. Сегодня его день рождения. Сегодня должно прийти очередное письмо. Или… нет? А что, если теперь все изменилось? Что если он Малфою больше не нужен? Война кончилась, все позади, и Драко будет строить новую жизнь. Гарри прикрыл змейку рукой. Как бы там ни было, она теперь с ним навсегда. И даже если Малфой его больше не любит, это уже ничего не изменит. Сам Гарри нашел для себя то, что искал.

— Драко. Малфой, — решительно скомандовал он, и сердце болезненно сжалось, когда на полках ничто даже не шелохнулось.

Значит, все кончено? Задыхаясь, Гарри молча смотрел на неподвижные свертки. Он даже не представлял, что это будет так больно.

— Письмо! Драко! Малфой! — громко выкрикнул он.

Но в секции стояла мертвенная тишина. Даже те свертки, которые еще недавно бойко ерзали и пихались, неподвижно застыли, словно стесняясь.

Он разлюбил. Не стоило удивляться.

Гарри молча поднялся с колен, все еще прикрывая рукой серебристую змейку. Не отдавая себе в этом отчета, он очень надеялся, что Драко будет его по-прежнему ждать. Что он сможет его дождаться.

Гарри всю жизнь мечтал о любви, он искал ее, только не в тех местах. Но, найдя ее, так неожиданно и глупо все потерял. Машинально переставляя ноги, Гарри представлял, как Драко строит новую жизнь. Заново отстраивает поместье, устраивается на работу. Ходит с девушками на свидания, кого-то целует. Наверное, даже женится на радость родителям.

Уже было больно настолько, что эти мысли даже не несли с собой очередной порции боли. Просто тыкались и заседали в сердце новыми иглами. Гарри не посмеет ему помешать. Малфой и так слишком много из-за него перенес и теперь заслужил шанс быть счастливым.

— Что у вас с лицом, мистер Поттер?

Гарри и сам не заметил, как добрался до гоблина. Он молча качнул головой и протянул ему ключ.

— Спасибо, — глухо сказал он. — Как мне отсюда уйти?

— Вы можете вернуться обратно любым путем, мистер Поттер. Все двери для вас открыты, — с подчеркнутой любезностью ответил гоблин, внимательно рассматривая его лицо. И сухо добавил: — Только я думал, что перед уходом вы захотите изучить свежую почту.

— Что вы сказали? — Гарри слишком ушел в свои тяжелые мысли, чтобы что-то понять.

— Я сказал вам, что свежие письма и посылки совы еще не разложили по полкам. И вы можете их взять здесь, у меня, — сварливо отозвался гоблин. — У вас плохо со слухом?

Гарри все еще непонимающе смотрел на него, но в душе расцветала надежда.

— Письмо от Драко Малфоя. Пожалуйста, посмотрите! — он вцепился пальцами в край гоблинской стойки.

— Минуту, — гоблин скрюченным пальцем медленно повел по своим записям в книге, а Гарри, впившись в него взглядом, весь напрягся в ожидании.

— Вот! — торжествующе выкрикнул гоблин, и Гарри рванулся вперед, впиваясь в пергамент глазами. — Ах, нет, я ошибся, это вам пишет Дракосса Гудвайф, — с лицемерным сочувствием тут же исправился гоблин, и глаза его коварно блеснули. — Но, может быть, вы захотите прочесть это письмо?

Гарри, подавив желание вцепиться гоблину в худосочную шею, обреченно смотрел на него. Он устал считать, сколько раз за сегодняшний день он находил и терял здесь надежду.

— Драко. Малфой. Меня интересуют только его письма. Понимаете? Только его! — Гарри невольно повысил голос: — Мне нужен только он! Он один! И больше никто! Что тут непонятного?!

К концу фразы от отчаяния он почти кричал.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь от вас это услышу, мистер Поттер, — гоблин неожиданно хмыкнул и вытянул откуда-то из ящика туго свернутый свиток, протягивая его Гарри. — Возьмите. Думаю, здесь именно то, что вы ждете.

Не глядя на странного гоблина, Гарри выхватил пергамент у него из рук. Сердце стучало где-то под горлом, ладони потели, и Гарри сделал большой глоток воздуха, прежде чем его развернуть.

Гоблин же, перестав прикидываться, что страшно занят и стащив откровенно ненужные ему очки, с любопытством наблюдал, как Гарри дрожащими от страха руками открывает пергамент с последним письмом.

“Мне больше нечего тебе подарить, Поттер. Во-первых, потому что у меня почти ничего не осталось. А во-вторых, что я могу подарить человеку, спасшему мою жизнь и мою семью от тюрьмы? Теперь я могу тебе подарить только себя. Если тебе это зачем-нибудь будет нужно.

Я не буду говорить тебе ничего, Поттер. Я знаю, ты все равно, как обычно, мне не ответишь. Иногда я вообще сомневаюсь, читаешь ли ты мои письма, так уверенно ты делаешь вид, что не знаешь совсем ни о чем. Но спасибо тебе и за это. Мне так даже легче. Потому что, значит, и сейчас ты тоже сделаешь вид, что не услышишь то, что мне нужно тебе сказать. Так вот. Я люблю тебя, Поттер. Я знаю, что любовь моя безнадежна, и, может быть, даже смешна для тебя, но она просто есть, делай с ней, что пожелаешь. Если я хоть немного нужен тебе, приходи и возьми у меня все, что захочешь. Я готов отдать тебе всё.

Я однажды настроил порт-ключ, Поттер. Он все еще должен быть у тебя. Это последний год, когда я буду ждать тебя все на том же мосту, на котором ждал тебя в детстве. И больше никогда не буду навязываться, обещаю. Я очень прошу тебя, в этот раз приходи. Просто приди, и все. Хотя бы для того, чтобы я мог сказать тебе просто “спасибо”

Д.М.”

Гарри почувствовав, что в глазах защипало, уставился на потолок, разглядывая летающих сов и неспешные облака.

— Вы это хотели узнать, мистер Поттер? — гоблин, чей голос стал внезапно участливым, был единственным существом, с кем Гарри мог сейчас посоветоваться.

И он не выдержал:

— Что мне делать? Что мне, черт возьми, теперь делать? — Гарри в отчаянии уставился на гоблина, по привычке прикрывая пальцами шрам.

— И в чем же ваша проблема? — на лице гоблина отразилась непривычная заинтересованность.

— Я просто понял, что я люблю его. Я так сильно его люблю, что даже не знал, что так умею. И не знаю, что мне теперь делать, — почти простонал он, опираясь на стойку и утыкаясь лицом в скрещенные руки. Он разрывался между желанием тут же найти Драко и прижать его к груди или сбежать от него на край света, чтобы избавиться от этого чувства, которое каленым железом жгло его изнутри, заставляя задыхаться от неизведанной прежде боли.

— Думаю, если вы не можете принять правильное решение, вам поможет еще одно письмо, которое вам необходимо увидеть, — порывшись все в том же ящике, гоблин осторожно подвинул Гарри маленький сверток.

— Это… тоже его? — глаза у Гарри засветились надеждой.

— Боюсь, что нет, — сухо обронил гоблин, и поскольку Гарри все еще недоуменно покрутил сверток без опознавательных знаков в руках, едко добавил: — Может, вы его все-таки развернете? Или вначале захотите попробовать на зуб и понюхать? — сварливость вернулась к гоблину слишком быстро.

Коротко глянув на гоблина, Гарри поспешно развернул пергамент и непонимающе уставился на незнакомый четкий, размашистый почерк:

“Гарри, сынок, настали смутные времена. Война есть война, и мы не знаем, кто из нас доживет до победы. Возьми, это тебе. Я отдаю их вместе с письмом надежному человеку, потому что они должны быть у тебя. Они передавались отцу по наследству из поколения в поколение, и я хочу, чтобы они всю жизнь охраняли и берегли тебя, даже если нас с папой не будет. Отдай их тому, кого действительно любишь. И никогда ничего не бойся. Всегда помни, что упустить счастье гораздо легче, чем поймать его, но я верю, что ты сумеешь обрести свое счастье, так же, как нашла его я.

Люблю тебя. Мама”.

— …Ну-ну.

Гарри пришел в себя от похлопывания узловатой руки по предплечью. Уставившись на последнее слово в письме, Гарри и не заметил, что слезы все-таки хлынули по щекам.