Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Страница 9

Архив отражает, например, участие Гиллота в помощи раненым бурам во время бурской войны в Южной Африке (с черновиком письма «русских Санкт-Петербурга» бурам с призывом «носить на груди написанный псалом Давида для отражения неприятельских пуль», а также списком «лиц, поклявшихся не покупать английскую литературу с 10 октября по 1 ноября 1901 г.»); в фонде Гиллота хранятся и сотни его проповедей[112].

Большой массив составляют документы, связанные с церковной деятельностью пастора, в частности рукописные тексты проповедей, а также письма Г.А. Гиллоту многих корреспондентов. В их числе: Н. Аверин, князья В. Барятинский и А. Бебутов, граф П. Бобринский, А. Бородин, генерал Бот, М. Веневитинов, сенатор А. Кони, президент Республики Трансвааль Крюгер и другие известные лица[113].

С 1882 г. органистом Голландской церкви служил Йоханнес Каппель – замечательный композитор, органист, дирижер, основоположник эстонской профессиональной музыкальной культуры. К этому времени небольшому оргáну работы Г.Л. Фридриха исполнилось 50 лет. Он изрядно обветшал и перестал удовлетворять художественные запросы органиста и прихожан. Было решено установить в храме новый орган; выполнение заказа поручили фирме «Валькер», которая к тому времени построила для России около 40 органов. Фирма пользовалась великолепной репутацией, а инструменты, созданные ею в конце ХIХ в., и сейчас считаются непревзойденными образцами немецкого органостроения.

Инструмент изготовил мастер Герман Валькер с помощниками к осени 1891 г., и уже в декабре его начали монтировать в церкви. Он имел 28 регистров, 3 ручных и педальную клавиатуры, пневматическую трактуру В январе 1892 г. авторитетная комиссия, ознакомившись с инструментом, дала положительный отзыв о его качествах[114].

Фирма «Валькер», устанавливая новый орган, тактично вписала его в старый «фасад», оставшийся от инструмента Фридриха и хорошо сочетавшийся с интерьером церкви. Таким образом, вся работа валькеровских мастеров осталась скрытой от взора слушателей – они внимали лишь великолепному звучанию органа[115].

Преемником пастора Г.А. Гиллота стал пастор Ф.С.А. Пантекук (1902–1912 гг.). До Первой мировой войны положение Голландской реформатской церкви в Санкт-Петербурге казалось непоколебимым. Церковь располагалась на Невском проспекте, главной улице Санкт-Петербурга, где она владела импозантным зданием с примыкавшими к нему модными магазинами, конторами и жилыми помещениями в так называемом «церковном доме». В «Новом церковном справочнике» ван Алфина, изданном в 1912 г., говорится: «Богослужения проводятся поочередно на голландском и немецком языках. Число членов общины достигает около 300 душ, среди которых около 100 имеющих право голоса мужчин. Община очень богата, так как получает ежегодно около 70 тыс. руб. от сдачи принадлежащих ей зданий».

Церковь была богата и в то же время щедра. Протоколы заседаний церковного совета и сопутствующая документация полны прошений о материальной поддержке они, как правило, удовлетворялись. Церковь финансировала также сиротский дом, пункт раздачи бесплатного питания голодающим детям, организовывала уроки голландского языка и содержала вместе с Французской и Немецкой церквами собственную протестантскую школу. Членство в этой церкви считалось престижным[116].

Во время Первой мировой войны Голландия сохраняла нейтралитет, в то время как Россия и Германия находились в состоянии войны. Голландская община решила по причине антинемецких настроений в Санкт-Петербурге отменить богослужения на немецком языке. Сохранялись богослужения только на голландском языке, проводившиеся раз в две недели[117]. Последним пастором Голландской реформатской церкви Петрограда был Х.П. Схим ван дер Луф, который начал свое служение в 1914 г. (вернулся на родину в 1920 г.)[118]. В 1916 г. голландская община насчитывала 261 совершеннолетних члена.

Летом 1917 г. жизнь в Петрограде резко ухудшилась. Это отражено в протоколе от 3 июля 1917 г.: «В 10 ч. 30 мин. пришло известие об уличных боях. Заседающие предпочли сначала завершить дела и лишь затем искать защиты за стенами своих домов». Пастор Схим ван дер Луф в случае эвакуации города уполномочен замещать администраторов. Празднование 200-летия существования церкви в 1917 г., «принимая во внимание обстоятельства времени», свелось лишь к праздничному богослужению. «По причине трудностей в типографиях» в 1917 г. не выпустили годовой отчет[119]. Однако самое тяжелое время еще не пришло.

Вследствие национализации, проводившейся большевиками в 1918 г., голландская церковь и ее члены потеряли свое имущество, а таким образом, и источники доходов. На запасы наложили арест, недвижимость и банковские счета конфисковали. Ядро общины составляли «русаки», купцы города Фризенвейна в голландской провинции Оверайсел. Они потеряли все разом – дома, дачи, магазины и деньги. 16 июля 1919 г. значительную часть акций церкви объявили собственностью государства. На другой источник доходов – дом церкви – наложили арест, городские власти присваивали себе повсюду право распоряжаться жилыми домами[120].

Революция привела к тому, что голландская церковь потеряла также и школу. Во время войны в 1914 г. немецкий язык, на котором преподавали в школе, заменили русским, а две трети здания конфисковали под морской лазарет. После 1917 г. положение школы оказалось совсем невыносимым. Преподавание закона Божия в школе запретили. Кроме того, стремление к осуществлению идеала равноправия в получении образования всеми слоями населения повлекло за собой то, что обучение в школе стало бесплатным, тем самым подорвали финансовую базу этого частного учебного заведения. Правлению школы оставалось либо закрыть школу, либо передать ее властям, что и было сделано. Но и это не являлось гарантией сохранения школы как таковой – здание было конфисковано, обучение в здании школы прекращено и позже продолжено в нескольких квартирах в другой части города[121].

Весь 1918 г. пастор Голландской реформатской церкви Х.П. Схим ван дер Луф исполнял также обязанности пастора немецкой и французской реформаторских и англиканской церквей. Однако работы у него стало еще больше в связи с тем, что в ноябре 1918 г. Голландия прервала дипломатические отношения с Россией и отозвала своего посла В.И. Оудендейка (Аудендайка). Официально интересы Голландии представляли швейцарцы, но неофициально функции посольства передали пастору. Ван дер Луф переехал в здание посольства (его жену и детей репатриировали) и собрал вокруг себя несколько сотрудников. Ему удавалось доставать через Красный Крест для голландцев, насчитывавших в Петрограде в это время всего 200 человек, продуктовые пакеты. Дипломатический статус голландской церкви вызывал у прихожан иллюзию защищенности[122].

20 марта 1919 г. голландская община получила от министерства «Иностранных дел Республики Советов» документ, в котором указывалось, что помещение Голландской церкви освобождается от наложения ареста. И действительно, церковь на время оставили в покое, но это было лишь недолгое затишье. Уже 4 июня 1920 г. арестовали и посадили в тюрьму администратора церкви Франса Шмитта и видного члена общины Вихера Хармсена; Шмитту пришлось сдать новым властям ключи от сейфа и от несгораемого шкафа.