Хозяин озера (СИ) - Страница 63
Колокольчик на камне сидит, свирель губами ласкает, мелодию звонкую, печальную выводит. У ног его Хрусталь пристроился обнаженный, глаза прикрыл болезненно. В ветках ивовых, еще наново не обросших, Чаровник со Жданом и Милом укрылись, видны лишь силуэты. Не смеются, не балуются, друг за дружкой на глубину не прыгают, не целуются жарко.
На глади водной дорожка лунная едва просвечивает, костерок малый, синий трещит-воркует, колдовского тумана, томленья не напускает, выдохся, все силы отдав. Виз тут же, болот и рек хранитель, на траве-мураве густой раскинулся, без хламиды привычной, в одних брюках, босой да растрепанный. На запястьях браслеты теменные горят, белыми лентами оплетенные, послушные. На плече Навь прикорнул, совсем простой с виду, усталый. Лишь волосы черные искрами сверкают, от ветра невидимого движутся, шелковым покрывалом по рукам да плечам скользят. Склонил голову на плечо избранного хозяин душ ушедших, говорит что-то, шепчет, едва губы двигаются. Виз переспрашивает, бровь вздергивает, головой качает, не улыбается.
Захлопал ресницами царевич, поворачивается, понимает, что опоздал уже. И дело неладно. Неужто не получилось?!
Поспешил вниз Иван, на траве мокрой, росяной оскальзываясь, сапоги не жалея. За аркой каменной, тускло мерцающей, Ирро сидит, голову едва держит. В сон клонит ручья неминуемо, на копье только и опирается. По руке царапина длинная змеится, волосы светлые всклокочены. Увидел царевича — брови свел домиком сочувственным. Рукой указал, махнул.
Навья привстал, за Иваном наблюдая. Да только водник за прядь дернул обратно, велел не вмешиваться.
За изгибом камышовый заводь новорожденная, малая, сиянием забрана прозрачным, серебристым. Лада хмурая, губки поджавшая, на камушке малом сидела, лягушку на ладони держала, разглядывала:
— Явился, царевич, — девочка вздохнула незлобливо, глазенки разноцветные сощурила. — Опоздал, не с кем здороваться.
Иван как стоял, так и сел, на душе кошки заскребли, замяукали, холод по спине пополз.
— Неужто не дозвался? — спрашивает. — Не откликнулся Янис? Не вернулся? Как же теперь… Яр без него?..
Лада бровки вскинула, моргнула, да как захохочет.
— Да как же не дозвался, — девочка отвечает, посмеивается. — И в пламень мы с тятей провели, и Яр все правильно сделал. Услышал его Яни, вернулся. Спит он сейчас, не поговорить. Сам посмотри, не разбуди только.
Иван черта помянул хвостатого, мать его, чертиху лысую, да отца однорогого. Вот недалече от яблоньки-то родительской, от двух, чтоб против правды не идти, это яблочко разноглазое откатилось. Вся в отцов характером, что ни говори.
Иван дальше прошел, из-за камыша выглянул. Лежат у кромки воды самой Яр да Янис. Река-страж крепко в объятьях озеро свое держит, обвил собой, опутал, не отберешь. А хозяин озерный за шею его оплел руками тонкими, прижался крепко, лицо в изгибе шеи спрятал. Серебрит их свет лунный, ласкает. В волосах светлых Яровых играет, бликами на темные кудри Яниса переползает, в заколке дареной отражается.
Заулыбался Иван, вздохнул облегченно. Ревность кольнула неглубоко, не остро, радостью смылась. Пусть спят. Утром поздоровается, с ручьями вдоволь наговорившись. Дела подождут царские денек…
Из кустов василиск вынырнул, встряхнулся. К парочке подобрался бесшумно, у бока Яниса вытянулся, хвост на ноги ему положил. Ярый глаз один приоткрыл, шикнул на ящера строго. Клюв лапой Вася накрыл, вид сделал, что не слышит ничего.