Хозяйка Забытого королевства - Страница 11

Так-с, а блокнотик в нагрудный карман поместится. Класс. Отличный лук себе собрала. Главное, что удобный.

Чтобы разбавить коричневый цвет отыскала в ворохе неносибельных платьев, сарафанов, шуб, сорочек и прочего шмотья несколько цветных рубах.

Возможно, они считаются бельём. Не знаю.

На мой взгляд, рубашки шикарные и прятать сию красоту под слоями одежды огромный грех.

Надела рубаху такого ядрёного алого цвета, что она моментально оживила мой новый наряд.

– Без курточки я прямо пожарная машина! – весело хохотнула, рассматривая своё отражение. – Зато меня видно будет даже из космоса.

А потом опустила взгляд на ноги и скривилась.

Туфли теперь не подходят под образ!

Засада просто.

А ещё ходить в кожаных штанах без трусов – жуть жуткая.

Пришлось опять заняться поисками сокровищ.

Нашла шикарный шёлковый платок и соорудила из него трусы-шорты.

А вот в поисках подходящей обуви пришлось повозиться.

Имелись тут одни туфельки и сапожки. Красивые, удобные, но совершенно неподходящие под мой наряд.

Но! В одном из сундуков нашлась пара ботинок.

Берцы! Или как в народе говорят, ботинки говнодавы.

Примерила чудесную обувь. Посмотрела в зеркало на себя красивую.

– Вау! Идеально! – издала победный клич.

Покрутилась, повертелась. Прошла туда-сюда. Поприседала, проверяя, нигде, ничего мне не давит, не трёт, не жмёт? Руками помахала. Попрыгала слегонца.

Кожа у штанов и куртки была просто блеск.

Крепкая, что и нож вряд ли возьмёт. Но при этом кожа очень эластичная. Ходить в такой одежде одно удовольствие.

– Эх, хороша! – цыкнула зубом по-атамански и подмигнула своему отражению.

Взлохматила свои торчащие во все стороны светлые волосы и подумала, что не хватает для завершения матёрого бандитского образа оправы, например, «авиаторов».

В желудке громко заурчало, и думать об очках и других аксессуаров желание пропало.

Так, что там котик говорил? Три раза его позвать?

Вышла из гардеробной, упёра руки в бока и гаркнула во всю силу лёгких, чтобы котейшество однозначно меня услышал:

– Баюн! Баюн! Баюн!

Не прошло и секунды, как двери распахнулись, будто кот там меня только и ждал, и проворчал:

– Ну и чего ты так раскрича…

Он осёкся, увидев меня. Бедный даже подавился словами. Розовую пасть открыл, жёлтые глаза выпучил, будто чудовище увидел и издал какой-то странный сдавленный звук, похожий на нечто: «кхрзфскм».

Потом резко встряхнулся, возмущённо указал на меня когтем и выпалил:

– Марья! Что-у это на тебе? Почему ты не в сарафане?

– Потому что я не привыкла таскать на себе драгметаллы и самоцветы. В этом мне удобно. И вообще, идём скорее кушать. Ты говорил, что в замке море еды. Я голодная как мамонт после тысячелетней спячки.

Кот встопорщил шерсть и произнёс нудно и ворчливо:

– Марья, так только воины одеваются. Исключительно мужчины. И где ты только этот кошма-ур откопала? Женщине не положено столь дерзко одеваться.

– Там где откопала, больше нету, – хмыкнула я. – И хватит нудить. Хозяйка я или кто? Как хочу, так и хожу. И вообще, киса, идём жрать, а то голодная я становлюсь сильно злая.

Кот гневно ноздри раздул, пофыркал, попыхтел, усами пошевелил, меня гневным взглядом опалил, но когда понял, что меня не проняло, сдался. Махнул на меня лапкой, мол, горбатого только могила исправит и пробубнил:

– Топай за мной, горе луковое.

– Я не горе, Баюн. Я большое счастье. Королевство ещё не догадывается, как ему повезло со мной.

– У тебя, мяу, самомнения больше чем у лордов проклятых, – произнёс кот и тут же добавил: – Может оно и к лучшему.

* * *

– Марья —

Обеденный зал поразил моё воображение, впрочем, этот волшебный замок ещё не раз удивит.

Все стены расписаны узорами, картинами с птицами, диковинными цветами, танцами у кострищ и другими интересными сценами.

Массивный круглый деревянный стол был накрыт кружевной льняной скатертью светло-бежевого оттенка.

Скатерть понизу расшита красной нитью. Узоры непростые – руны.

И бахрома у скатерти была – пушистая и с серебряными нитями, будто кто-то вплёл лунный свет.

А в центре скатёрки золотом вышито солнце. Так красиво и филигранно поработала мастерица над этой вышивкой – загляденье.

Над столом нависала люстра из горного хрусталя и живым пламенем. Отбрасывала причудливые тени.

Стол был сервирован на две персоны. Хотя он был таких размеров, что уместилось бы персон десять.

Тарелки, супницы, чашки, бокалы, приборы, даже пузатый медный самовар на краю притаился – всё на столе было, кроме еды и напитков.

Любопытно.

Осмотрелась, но не нашла взглядом ни приставного стола с едой, ни официантов.

Не наблюдалось ничего такого, откуда могла разом взяться еда.

Принюхалась. Запахов еды не ощутила.

Так, Баюн надо мной поиздеваться решил? Кошачья мстя за мой прикид?

Сам кот с совершенно невозмутимой мордой расположился за столом и в немом вопросе уставился на меня.

Мол, чего стоим, кого ждём? Особого приглашения? Или подзатыльника сразу дать?

– Так тут пусто, – кивком указала на стол.

Кот поставил локоть на стол, подпёр лапкой мохнатую голову и проговорил:

– Марья, садись за стол. Сейчас всё-у будет.

Опять волшебство? Ла-а-адно.

Сделала морду кирпичом, мол, поглядим-поглядим, а там решим: казнить, али миловать?

Баюн пошевелил усами и заговорил ласково-ласково:

– Скатёрка самобраная, по нашему хотению, по нашему велению накорми, напои котика Баюшу, да новую хозяюшку Марьюшу. Голодные мы, уставшие, нам бы витаминчиков сытных, вкусностей разных. Уважь, матушка скатёрушка, согрей нас своими угощеньями.

На моих округлившихся глазах скатерть самобранка вздрогнула, посуда весело подпрыгнула, звякнула.

Искра серебра блеснула и пробежалась по бахроме.

Вспыхнуло в центре скатерти солнышко, побежали от него лучи огненные.

Одно за другим из ниоткуда начали появляться чудесные блюда.

Пока блюда появлялись, Баюн со всем кошачьим изяществом и непередаваемой грацией покрыл свою грудь салфеткой, и взял в лапки нож с вилкой. Стал ожидать, когда скатерть закончит подавать блюда.

Перед нами буквально расстилалась поляна из вкусностей.

Не знаю, но мне кажется, с моих удивлённо приоткрытых губ даже слюна закапала.

Свежая малосолёная красная рыбка на серебряном блюде. Зернистая икра красная, икра чёрная в серебряных чашах вызвала у меня ещё более обильное слюноотделение.

Кружевная белая тарелка с высокой стопкой блинов вызвала на моих губах счастливую улыбку.

Блины были такие, как я люблю – поджаристые, пористые, пухлые, ещё горячие. Они дымились. И масло с них стекало, так вкусно стекало.

Появилось большое блюдо с крошечными бутербродами на разном хлебушке и разными ингредиентами.

Ваза с сочными фруктами. Запотевшие графины с ледяной водой.

Горшочки с тушёным мясом и овощами.

Соусы, сметанка, горчица. Всё, что душа пожелает.

А ещё появились тефтели в сливках; колбаски зажаристые; грибочки маринованные; кортошечка рассыпчатая, да со шкварками, луком, и обильно посыпанная свежей зеленью.

На большом серебряном блюде закрасовался жареный гусь, обложенный по краям печёными яблоками.

Появились и лепёшки, похожие на маленькие солнца.

Достигший моего чуткого носа аромат жареного гуся заставил меня едва не подавиться слюной, а желудок пророкотал песню, напоминающую майский гром.

Когда подача блюд прекратилась, кот возмущённо стукнул по столу лапкой и протянул:

– А берёзовица* где-у? Ну-ка, не прячь, матушка.

Честное слово, я услышала протяжный женский вздох и сразу после него появилась на столе огромная бутыль с мутноватой жидкостью.

Мои брови удивлённо приподнялись.

– Брага что ли? – хохотнула я.

– Какая брага? – возмутился кот. Схватил бутыль так легко, словно она ничего не весила. Разлил по рюмкам и поставил одну передо мной. – Пробуй, Марья. Сейчас!