Хозяйка собственного поместья (СИ) - Страница 2

Шизофрении, в переводе на современный язык. Да уж, удружил коллега.

Муж промолчал, задумчиво глядя на меня. Доктор же не унимался:

— Возможно, причина в перенесенной нервной горячке, но, к моему глубокому сожалению, я вынужден констатировать, что Анастасия Павловна не сознает, что делает, не способна отвечать за свои поступки и опасна для окружающих.

— Поэтому вы пригласили в мой дом моего супруга? Как человека, который должен за мной присматривать?

Что же делать? Положим, весенняя побелка имеет под собой обоснование, понятное и человеку из этого времени — защита от резких перепадов температур из-за весеннего солнца. Но как объяснить свойства бордоской жидкости в мире, который пока не имеет представления о микроорганизмах? И как доказать, что я не бросалась с пистолетом на мужиков, если пятеро твердят одно и то же, а у меня свидетелей нет? Ни одного из моих домочадцев не было рядом, ни когда я договаривалась с работниками, ни когда началась ссора.

— Как главу дворянского собрания и как вашего потенциального опекуна. Впрочем, учитывая ваши разногласия, о которых болтает весь уезд, возможно, Виктор Александрович решит назначить вам другого опекуна, чтобы его потом не обвинили в неподобающем отношении к вам.

Опекуна, который вышвырнет меня из дома и забудет о моем существовании?

— Евгений Петрович, не говорите за меня, — холодно произнес Виктор. — Я еще не пришел ни к каким выводам.

С другой стороны, если меня объявят сумасшедшей, развода не будет. Я вычитала это из «Гражданского уложения», когда пыталась найти налоговое законодательство. Правда, книге было четверть века, и вряд ли за такое время законы не изменились, но, возможно, именно этот и сохранился. В любом случае рискнуть стоило. Виктор, хоть он и ревнивый идиот, не похож на человека, который просто выгонит ненормальную жену из дома или уморит ее голодом. Погреб вон заполнил, когда сюда привез, и драгоценности забирать не стал. Значит, не в его интересах признавать меня ненормальной: наверняка ведь хочет жениться второй раз, чтобы наследниками обзавестись.

Но и врать он — насколько я успела его узнать — не станет. И потому мне нужно убедить его, что меня оклеветали. Чтобы и сам успокоился, и меня в покое оставил.

— Напомните, выводы о моей опасности для окружающих вы сделали из показаний крестьян, на которых я якобы напала?

— Да. Вы не захотели с ними расплатиться, а когда мужики стали настаивать, выстрелили в ближайшего из пистолета…

Виктор засопел, явно пожалев, что научил меня обращаться с оружием.

— Потом ударили остальных магией и, после того как они оказались не в силах сопротивляться, исполосовали одного ножом. Шрамы останутся на всю жизнь, но бедолага радовался, что вообще ноги унес.

Интересно, это мужики с самого начала ему рассказали или уже подправленная самим доктором версия? Хотя, если вспомнить белобрысого, за которым я якобы с молотком бегала, — даже странно, что Виктор не поделился этим с доктором! — могли и сами. А то ведь, стыдно сказать, одна девчонка пятерых мужиков уделала!

Мотя перестал притворяться статуей, взобрался мне на колени. Я погладила его, мысленно поправившись: девчонка и кот. Мотя заурчал.

Я потянула паузу, изображая, будто целиком и полностью занята котом.

— Вы ничего не хотите на это ответить? — не выдержал наконец доктор.

— На что? — Я изобразила удивление. — На записанные вами слова мужиков, которые могли и сговориться, расстроившись, что не сумели ограбить слабую женщину? Нет, не хочу, вы же уже решили, кому верить. Но я хочу сказать, что — Виктор Александрович не может быть моим опекуном. Он пытался меня убить, и я опасаюсь за свою жизнь.

Доктор вытаращил глаза, муж начал багроветь.

— Сперва он скинул меня с дерева, потом пытался утопить в ведре со смесью извести и медного купороса, — не останавливалась я.

— Что вы несете! — взорвался Виктор.

— Ах, вы еще и не помните? — Я демонстративно всплеснула руками. — Совсем-совсем не помните, что вытворяли? Марья подтвердит, если что.

— Да Марья подтвердит, что я ем младенцев на завтрак!

— Вот видите, Виктор Александрович… — начал доктор, и я снова перебила его:

— …как легко оговорить человека. Попробуйте докажите, что вы не пытались меня убить.

Муж замер с открытым ртом. Закрыл его, внимательно на меня глядя.

— Виктору Александровичу и не нужно ничего доказывать! — возмутился доктор. — Он уважаемый человек!

— Не то что молодая вертихвостка — его жена, так? Но если он не помнит, как пытался меня убить, то явно опасен если не для общества, то для меня, и так же явно не может отвечать…

— Хватит, — перебил меня Виктор. — Я понял. Ваша версия?

— Те пятеро спросили, не найдется ли работы… — начала я рассказывать.

Главное — сейчас излагать только факты, не позволяя себе скатываться в эмоции. Виктор знает взбалмошную Настеньку, да и я, если на то пошло, не образец выдержки и здравомыслия. И потому сейчас мне нужно быть особенно сдержанной.

— Бред! — воскликнул Евгений Петрович, когда я дошла до Моти, сиганувшего в лицо мужику. — Кот — не сторожевая собака, и он не способен нанести такие глубокие раны!

— В этом я не уверен… — задумчиво ответил Виктор, разглядывая свою руку. На которой, к слову, до сих пор не рассосался темный след от зажившей царапины.

— Виктор Александрович!

— Продолжайте, Анастасия.

Оставалось немного, я закончила рассказ изгнанием наглецов.

— Я могу посмотреть парник? — полюбопытствовал Виктор.

Я пожала плечами.

— Сколько угодно, но потом я возвращала кочергу на место и могла затоптать следы...

— Чтобы скрыть, что никакого нападения не было! Это вы напали…

— Евгений Петрович, ваше мнение я уже выслушал, причем не один раз, — сказал муж. — Давайте дадим второй стороне возможность оправдаться.

— Вы предвзяты!

— Конечно, предвзят! Весь уезд знает, что я жду осеннего заседания консистории и по какой причине.

А уж я-то как жду! Но об этом пока лучше промолчать.

— Все знают, насколько сумасшедшие хитры и изворотливы! — не унимался доктор.

— А вот мое сумасшествие вам еще придется доказать, — возмутилась я.

— Я уже сказал, что таков мой профессиональный вердикт и я готов отстаивать его перед дворянским собранием уезда!

— Профессиональный вердикт, да… — Я тонко улыбнулась.

— Что вы хотите этим сказать?

Я продолжала улыбаться.

— Вы ставите под сомнение мои… — От возмущения доктор сбился на фальцет. Закашлялся.

— Вы позволите ознакомиться с протоколом обследования пострадавших? — спросила я.

— Это врачебная тайна!

Кажется, резкая смена темы его озадачила.

— Час назад вы давали его прочитать мне, — вмешался Виктор.

— Женщина все равно не способна…

— Хорошо, в таком случае я перескажу. У меня хорошая память. — Муж повернулся ко мне. — Но не понимаю, что вы хотите услышать. Евгений Петрович уже изложил нам, как события выглядели со стороны пострадавших.

— Я хотела бы изучить детальное описание ранений. Последовательность событий, имена и место жительства пострадавших мне без надобности, тайна есть тайна.

— Это я не смогу воспроизвести по памяти. Я не специалист.

— Изучайте сколько вам угодно, — фыркнул доктор, вытаскивая из саквояжа пачку листов. — Можно подумать, вы что-то поймете.

Волос долог, ум короток, да…

Может, лучше мне заткнуться? Может, разбивая сейчас аргументы доктора, я лишь даю ему в руки оружие против себя? Успеет подготовиться, переписать данные осмотра, подогнав под нужное, и выдаст на дворянском собрании доработанную версию?

Но беда в том, что мне никак нельзя допустить созыва дворянского собрания. Потому что там и без доктора решат, что я тронулась, когда я никого не узнаю. Ведь Настенька наверняка была знакома со всеми местными землевладельцами, наезжала к ним в гости, и они приезжали если не к ее отцу, то уж к мужу точно. Значит, мне нужно сейчас дать аргументы не только доктору, но и Виктору, который ждет осеннего заседания консистории, что наконец освободит нас друг от друга. Он может ненавидеть меня — точнее, Настеньку — за мнимую или настоящую измену, но поможет, потому что иначе никогда от меня не отвяжется.