Хозяйка птичьей скалы - Страница 20

Солнце мало-помалу покидало тайгу, среди деревьев собирались сумерки. Олениха ускорила шаг, поминутно оглядываясь на малыша. Вначале малыш держался Полосатика, они весело толкались, разбегались и сбегались меж деревьями, но вот малыш пристроился к матери. Полосатик забежал к оленихе с другого боку, тоже пристроился к ней. Так, рядышком, и шли они все трое, пока Полосатик не услышал в стороне знакомое гупанье и тарахтенье. Он остановился и затоптался на месте, не зная, как быть: сворачивать на буровую или идти дальше за оленихой.

Олениха с малышом уже скрылись за деревьями, не обратив никакого внимания на доносившиеся с буровой звуки. Полосатику не хотелось расставаться с оленихой, он кинулся догонять их.

Вскоре тайга расступилась, стало светлее — вышли к трассе. Олениха посмотрела по сторонам и, не увидев машин, быстро пересекла дорогу, ни на шаг не отпуская от себя малыша.

Полосатик никогда не переходил трассу, не бывал в соседней тайге и, попав в нее, неприятно поразился — так много было здесь поваленных ветром деревьев, глыбастых камней и всяких коряг, за которые он то и дело цеплялся. Один раз нога его угодила в трухлявое корневище и так застряла, что он еле высвободил ее. В другой раз запутался в густом кустарнике и долго барахтался, пока выбрался. Олениха с малышом не ждали его, шли своей дорогой, ему все время приходилось догонять их.

В лесу уже совсем стемнело, стало холодно, и Полосатик подумал, что ночью, наверно, снова будет то самое, что Мастер назвал заморозком, а может, даже ляжет снег.

Вспомнив о снеге, Полосатик приуныл: со снегом у него связывались невеселые мысли…

Тогда, после пурги, когда он уцелел, но остался один среди голого белого простора, он долго голодал. Хорошо еще, что он знал, где прячется ягель и как его доставать. Он бил и бил копытцами твердый снег, как делал отец-олень, но снег не поддавался, а копыта сильно кровили и потом долго не заживали…

От этих воспоминаний ему стало тоскливо и не захотелось бежать дальше за оленихой. А тут еще пролетали знакомые птицы, увидели его и тревожно закричали сверху:

— Полосатик, Полосатик, куда ты бежишь? Это же лоси, зачем ты им нужен?

— Разве это лоси? Я думал, это олени, — сказал птицам Полосатик,

— Конечно лоси, конечно лоси! — заволновались, захлопали крыльями птицы. — Беги домой на буровую! Скоро ночь будет, ты заблудишься! Мы тоже домой летим!

Птицы кружили и кружили над деревьями, хлопали крыльями, просили, чтоб он вернулся, и Полосатик понял, что они не улетят, пока он не послушается их.

Полосатик повернул назад к трассе. По трассе со стороны болота бежала машина. Полосатик остановился на бровке, чтоб пропустить машину и получше посмотреть, как она светит. По ночам с мачты буровой всегда светил большой прожектор. Полосатик любил смотреть на него, прожектор напоминал ему солнце, которое он бегал ловить в сопки, когда был мал и совсем глуп.

Полосатик стоял, смотрел на приближавшиеся огни. Но машина почему-то остановилась, огни притухли, стукнули дверцы, и два Человека выпрыгнули из кабины, пробежали немного вперед, пересекли полосу тусклого света. У одного в руках была такая же короткая труба, какую носил на плече Леха.

Полосатик обрадовался, подпрыгнул и, думая, что это Леха, побежал к нему. В это время из трубы вырвался огонь и что-то сильно забухало: «бух, бух, бух». Огонь ослепил Полосатика. Оглушенный, он упал на дорогу.

«Сейчас меня опять не будет», — в страхе подумал Полосатик.

К нему подбежали два незнакомых Человека.

— Тьфу, олененок! — с досадой сплюнул один. — Кожа да кости… Даром патрон извели.

— Вот черт, он мне издали здоровенным показался, — сказал другой. — Да ты глянь, он живой!

— Точно. Повезло полосатому, — засмеялся первый. И легонько толкнул Полосатика сапогом в живот: — Эй, вставай! Брысь в тайгу!

Полосатик проворно подхватился с дороги и со всех ног припустил на буровую. А те двое стояли на дороге и, глядя ему вслед, громко смеялись.