Хозяйка птичьей скалы - Страница 16

Она перестала стонать, приподнялась на передние колени, а задним коленом затолкала его в спину, заставляя отпустить сосок и посмотреть на отца. Он заворочался под ее брюхом, высунул на воздух голову и увидел отца. Отец стоял на четырех крепких ногах, покрытых густой белой шерстью, и весь он был белый-белый, как снег, с огромными рогами, с длинной белой бородой, а на шее у него висел колокольчик. Был он в самом деле крепкий и большой, его отец. Он подошел к его матери, лизнул ее в ухо, и она снова положила на снег голову, отяжеленную рогами, а отец стал разгребать копытом снег. Он ударял широким копытом по задубелому насту и отбрасывал снег в сторону. При этом голова его вздрагивала и колокольчик на шее приговаривал: «дзынь-динь, дзынь-динь».

Так отец разгреб в снегу небольшую ямку, на дне которой зеленел ягель. Мать свесила в ямку голову и стала медленно жевать ягель, а отец постоял еще немного, глядя, как она ест, и ушел от них, позванивая колокольчиком.

И как только ушел, возле них очутился тот, который вчера смеялся и сердился. Он нисколько не походил на отца, у него не было рогов, не было шерсти и было всего две ноги.

— Ну, как твое дело, Рыжуха? — весело спросил он его мать.

Она тихонько простонала в ответ, а олененок испугался громкого голоса и спрятал голову под брюхо матери. Но мать легонько толкнула его коленом и сказала, чтоб он не боялся: это пришел Человек, зовут его Пастух, и он хороший. Тогда он приободрился, высунул голову и стал разглядывать Пастуха. Но тут подбежал другой Пастух, только очень маленький, и закричал:

— Папа, папа, покажи Полосатика!

— Разве сам не видишь? — ответил большой Пастух.

— Правда, правда! Одна белая полоска, другая рыжая… Полосатик, Полосатик! — закричал маленький Пастух, толкая ему в губы какой-то твердый, белый квадратик.

Олененок задрожал от страха, напуганный этим криком, но мать снова толкнула его и сказала, чтоб он не боялся: маленького Человека зовут Мальчик, он тоже хороший, и он дает ему вкусную еду, которая называется сахар. Еду надо взять в рот и съесть. И хотя ему было страшно открывать рот, он все-таки разжал губы. Твердый, шершавый квадратик лег ему на язык, сразу же больно царапнул нёбо, потом застрял в горле, и Полосатик так закашлялся, что из глаз потекли слезы.

— Папа, папа, он заплакал! — закричал Мальчик. — Полосатик, Полосатик!.. — Мальчик ухватил его за шею и стал вытаскивать из-под теплого брюха матери.

— Бросай, бросай! — прикрикнул на Мальчика Пастух. — Он совсем слабый. Пускай лежит.

Мальчик сразу же отпустил Полосатика, и тот быстренько спрятался в снежную ямку, которая образовалась от его лежания под брюхом матери.

Когда Мальчик с Пастухом ушли, вернулся отец. «Дзынь-динь, дзынь-динь», — приговаривал колокольчик, когда отец наклонял тяжелую голову с огромными рогами, чтоб лизнуть мать, или когда расшвыривал копытом снег, расширяя ямку, где зеленел ягель. На Полосатика отец не обращал никакого внимания, даже не глядел в его сторону, но это нисколько не обижало его. Он был доволен, что мать не толкает его коленом, не требует, чтоб он высовывал на холод нос и смотрел на отца, и тихонько лежал в своем снежном ложе, согретый ее большим телом, и с наслаждением посасывал тепловатую вкусную жидкость.

Наступила ночь, Полосатик уснул. А утром его разбудила мать. Она стояла над ним, опустившись на передние колени, тыкалась в него носом и губами и просила, чтоб он поднялся и посмотрел на место, где родился и где они живут. Когда он вставал, у него сильно дрожали ноги, голова болталась и тянула вниз, но мать поднималась вместе с ним, подставив ему свой бок и поддерживая его под шею широкой щекой.

И он не упал, а благополучно встал, даже сделал несколько шатких шажков и замер, привалясь к груди матери. И удивился всему, что вдруг увидел.

А увидел он узкую долину, высокие сопки кругом, три палатки, дымившие трубами, много снега и много-много оленей, олених и оленят. Если не считать их окраски, то все олени были похожи на его отца, только ни у кого из них не было таких больших рогов и колокольчиков на шее, все оленихи были похожи на его мать, только никто из них не имел такой ярко-рыжей шерсти, а все оленята были малы, и у них были тонкие противные ноги.

Они стояли рядышком — он и его мать. Она облизывала языком его спину, лоб, щеки и рассказывала ему, что начинается весна, уже наступил апрель, скоро стает снег, зазеленеют сопки и деревья, будет много солнца, ягеля, тепла. Она говорила ему, чтоб он запомнил эту долину: и она сама, и его отец тоже родились здесь, среди этих сопок их родина, каждый год в апреле их стадо приходит сюда и здесь рождаются новые дети. Но скоро, говорила она, они уйдут отсюда, потому что в долине осталось мало ягеля, а без ягеля они не могут жить.

— Эй, эй! Зови ветеринара сюда! Важенке одной помочь нужно, — закричал на всю долину чей-то голос.

Прямо на них бежал Пастух, но не тот, что приходил с Мальчиком, а совсем другой. Он бежал, щелкая кнутом по снегу, страшным голосом орал:

— Эй, эй!.. Холера в бок!..

Полосатик снова испугался крика и пощелкивания кнута, задрожал, закачался на тонких ногах и плотнее прижался к матери. Пастух пронесся мимо них, а мать стала объяснять Полосатику, что никогда не следует бояться Человека, бояться надо только волка и росомаху и поскорей удирать от них, чтоб, не дай бог, не попасть им в зубы. Зная, что он еще не представляет, какой из себя волк, она попыталась голосом изобразить, как он воет, но у нее ничего не получилось — вместо воя из горла вырвалось какое-то булькание. Тогда она сказала, что волки похожи на собак, и показала ему на собак, мирно бродивших возле палаток. И тут же объяснила, что собак не следует бояться.

Дни побежали быстро, и каждый новый день приносил Полосатику что-то очень интересное. К нему все время прибегал Мальчик.

— Полосатик, Полосатик! — кричал ему издали Мальчик. — Угадай, что дам?

Он уже не боялся Мальчика, смело шел ему навстречу и вытягивал губы, наперед зная, что Мальчик несет ему сахар, или галету, или сгущенное молоко в голубой баночке, которую прячет за спиной.

— На, Полосатик, на! — говорил Мальчик, угощая его чем-нибудь вкусным.

Мальчик нравился Полосатику. У него были странные, совсем узкие глаза, смешно приплюснутый носик и очень теплые руки, которыми он, скинув рукавички, чесал Полосатика за ушами.

Мальчик любил сидеть на спине у Полосатика, но для этого Полосатику нужно было прилечь на снег.

— Ложись, ложись! — говорил Мальчик, обхватывая его руками за шею.

Полосатик подгибал ноги, опускался на снег, и Мальчик быстро взбирался на него верхом. Полосатику нелегко было держать Мальчика. Иногда Мальчик больно пинал его ногами в бока, особенно, когда кричал: «Хо-хо, поехали!», но он терпел, чтоб не обидеть Мальчика.

Правда, подняться на ноги, держа на себе Мальчика, Полосатик не мог, у него не хватало сил, потому он смирно лежал, а Мальчик подпрыгивал на его спине и кричал: «Хо-хо, поехали!».

Но однажды Мальчик все-таки потребовал, чтоб он встал. Начал дергать его за уши, молотить по спине кулачками и кричать: «Вставай, вставай!». Полосатик собрался с духом, поднатужился и удачно поднялся на полусогнутых ногах. «Хо-хо!» — радовался Мальчик. И все же он не устоял, они упали вместе с Мальчиком и раскатились в разные стороны. Мальчик громко заплакал и побежал к палаткам, а Полосатик остался лежать на снегу, ожидая, когда перестанет болеть подкосившаяся нога.

Вскоре опять прибежал Мальчик.

— Полосатик, Полосатик, смотри, что дам! — говорил ему Мальчик, садясь возле него на снег. — Сахар дам! Бери сахар, больше не будем верхом ездить.

Иногда с Мальчиком приходил Пастух, тот, что первый назвал его Полосатиком. Пастух трепал его рукой по шее, весело спрашивал:

— Как твои дела, Полосатик? Растем понемногу?

Этот Пастух тоже нравился Полосатику. У него были такие же, как у Мальчика, узкие глаза и такие же теплые руки.