Хозяйка поместья проклятого Дознавателя (СИ) - Страница 35

В общем решила, что со всей этой мистикой я буду потом разбираться, а сейчас есть вещи более понятные и важные – Арик. Нужно срочно выяснить, что с ним. Снам я тут же нашла объяснение, Милайма устроила поджог, мебель стала тлеть (хорошо, что на доме везде противопожарные чары, это я от кухарки узнала), я учуяла запах, и это и навеяло образы во сне. А вот мальчик – другое дело, понятно, что я за него беспокоюсь, вот и приснилось, что ему без нас плохо. Может это и не так, но лучше убедиться лично.

С амулетами Милаймы разобрались быстро. Девочка делала ловцы снов – изящные плетенки с подвесками, чтобы не снились кошмары. Но вчера она была так взбудоражена переездом, и что у нее появилась кровать и комната, а не сундук в углу, как было в последний время, что совсем забыла про свои амулеты. Решили, что их пока продавать не будем, сначала проверим в действии, и если они работают, то я буду первым покупателем.

Еще у нее нашлось несколько поделок против ментальных атак и прослушивания мыслей.

Пансионат, в котором Милайма училась, оказался весьма занятным местом. Там был штатный менталист, который следил за порядком, беззастенчиво заглядывая в мысли воспитанников, успокаивая слишком активных, и подталкивал детей к нужным решениям. Я была возмущена в душе, но промолчала. Знала, что тут свобода волеизъявления далеко не всем разрешается, а про детей вообще все убеждены, что взрослым виднее что и как должно быть. А менталиста может себе позволить далеко не каждое заведение, и это показатель его статуса. Вот только не все дети оказались согласны с тем, чтобы взрослые контролировали их мысли и придумали защиту от чужого влияния. Собственно, один такой помог Милайме не вернуться в пансионат, когда за ней все-таки явились и очень настаивали, что в учебном заведение ей будет лучше. В общем, там тоже была целая история и весьма некрасивая, после чего ребенок и сбежал к дальним родственникам в глушь.

Так вот, предприимчивые детишки действовали так – одна девочка сплетала безделушку или какое-нибудь простенькое украшение, из тех, что были в ходу у старших учениц и которые они создавали из всего, что могли найти. Милайма создавала на нем легкий ментальный щит, а третья вплела скрывающие чары, не позволяющие распознать магию на украшении. При этом заговорщицы молчали, что безделушки имеют скрытый эффект и активно менялись ими с другими детьми. Зато прокачали свои магические навыки и заработали немного денег, которые когда-нибудь в будущем хотели все вместе вложить в артефактную лавку.

Так что попала девушка к нам далеко не бесприданницей, но пока она сама не достала свой мешок с поделками, никто из нас и не догадывался о нем, поскольку на нем были скрывающие чары.

С амулетами решили, что сначала узнаем в лавках, сколько аналогичные стоят, а потом уже думать будем, кому отдать их. Потому что мне казалось, что это отнюдь не копеечные поделки, если с помощью них можно защититься от ментальных атак. И разумеется один такой я заказала себе, и еще два – Арику и Ратоле.

За всеми этими делами и сборами солнце встало. Мариетта собрала нам еды в дорогу, кучер запряг лошадей в повозку, и мы отправились в город за очередным приключениями.

По дороге я просто напросто уснула, как и Милайма, которую мы все-таки взяли с собой.

Проснулась я только когда повозка остановилась возле дома Арады. Женщина сразу проводила нас к Арику со словами:

– Хорошо, что вы тут, я хотела уже посылать за вами и целителя звать, что-то с мальчиком не то.

Арик выглядел неважно, тихий, бледный, глаза потухшие, нездоровые. Ратола только ахнула:

– Проклятие вернулось! Софушка, сделай что-нибудь!

Я присела перед мальчиком, прикоснулась губами к его лбу. Точно, так и есть – жар.

– Зовите целителя, – сказала. – А пока заварите малины и дайте воды с уксусом и чистый кусок ткани.

Принесли все быстро. Раздела мальчишку и принялась его обтирать. Вот как чувствовала, что нельзя его тут оставлять было. Дома у меня хотя бы парацетамол иноземный есть, а тут неизвестно, что за зелья ребенку дадут. Но зато целитель посмотрит, тоже дело. В поместье-то только знахарка в деревне, а местные нам не сильно рады.

К тому времени, когда пришел целитель, мальчик выпил малину, пропотел, жар спал, мы переодели его, он порозовел, повеселел и радостно улыбался нам с Ратолой и с любопытством поглядывал на Милайму.

Прибывший по вызову мужчина был невысокого роста, сухощавый, остроносый и на доктора совсем не походил. Он осмотрел мальчика, совершая над ним какие-то пассы, заставил открыть рот, выслушал трубкой, заглянул в глаза и проверил уши.

– Я вижу общую слабость и следы магического лечения, – заявил он после осмотра. – Не понимаю, зачем надо было звать меня. Могу назначить укрепляющий отвар и свежий воздух.

– Погодите, – остановила я мужчину. – Он не говорит, с чем это связано? Вы можете что то сделать?

Доктор снова склонился над Ариком, на этот раз пощупал горло, попросил показать язык. Внимательно и долго что-то рассматривал и водил руками возле его головы.

– Я не знаю, почему он молчит, может не хочет с вам разговаривать, но патологий никаких нет, – вынес он свой вердикт.

Доктора я поблагодарила, отпустила, а сама задумалась – если нет физических патологий, это еще ни о чем не говорит. Значит, проблемы в голове. Интересно, а детские психологи у них тут есть? Хотя, откуда им взяться с местным потребительским отношением к детям… Но сейчас позиция “я взрослый, мне виднее” меня вполне устраивала.

– Ратола, мы должны забрать Арика с собой, – сказала я самым непререкаемым тоном.

Бабка закивала:

– Ты права, Софушка, пусть с нами живет. Так всем спокойнее будет.

Вот, золотые слова! И чего надо было раньше со мной спорить?

Собрали мы мальчика быстро, попрощались с взволнованной Арадой и отправились дальше. По дороге в ратушу, где Ратола должна была оформить бумаги на свою ученицу, решили проехать мимо дома Милаймы.

Дом стоял в старой части города за невысоким забором. Был он небольшой и аккуратный, похожий на дом Арика – светлые стены в два этаже и крыша с мансардным окном. Вот только у дома Ратолы был еще участок и хозяйственный постройки, а здесь с двух сторон впритык к нему стояли соседи – такие же узкие и вытянутые кверху домишки, выкрашенные светлой штукатуркой.

По словам девочки, она сдала дом семейной паре, которая должна была перечислять плату на счет ее родителей. Вот только по ощущениям в доме никто не жил. Веяло от него грустью, запущенностью и безнадегой. Не было приветливых кашпо с цветами возле двери, никто не подмел сухие листья с дорожки, не протер грязные следы на ступенях крыльца.

Это все я успела рассмотреть, пока мы медленно ехали мимо, а девушка вцепилась в меня мертвой хваткой.

– Мил, не волнуйся. Я потом вернусь и обязательно выясню, живет тут кто-то или нет, – попробовала я успокоить девушку.

Но она отчаянно замотала головой и принялась теребить простенький браслет на руке:

– Я чувствую, что Элли где-то рядом. Здесь ее магия…

Я перевела взгляд на старушку, уж если речь про магию, может она что подскажет?

– Я не вижу ничего, но если хочешь, можем остановиться и вдоль улицы пешком пройтись.

Девчушка так отчаянно закивала, что я согласилась. Вот только ее мы из экипажа не выпустили, хоть она и говорила, что Элли – та самая подруга из пансионата, что умеет все прятать, и мы ее без Милаймы не найдем. Бабка уверенно заявила, что от нас скрыться никто не сможет, а девице тут совсем ни к чему мелькать, если ее уже украсть один раз пытались. Милайма наставницу послушала и притихла в уголке, с надеждой и обожанием глядя на бабку.

Я не стала высказывать сомнения, а подхватила старуху под руку и, отпустив карету, мы пошли пешком по улице.

– И как, баб Тол, ты ее найти хочешь? – спросила нашу ведьму.

– Никак, – сказал старуха. – Ты ее ищи.