Хождение к морям студёным - Страница 56

О неизвестных чудовищах, похожих на динозавров, сообщают не только жители севера России, но и США, Канады, Гренландии. Так, Алексей Пахневич и Александр Чегодаев в своей книге «Удивительная жизнь динозавров» пишут: «…индейцы Великих озер убеждены в существовании… Огопого. Кто это такой, местные жители не могут толком объяснить, но ни за что не поплывут по озеру в лодке, дно которой выкрашено в красный цвет: красное может разозлить Огопого и спровоцировать его на нападение…»

Об озерном чудовище «поунике», живущем в Канаде, сообщает писатель и биолог Фарли Моуэт. Его друг-эскимос, знающий природу северного края, описал его так: «Он длиной как 20 каяков, шириной был все пять… Голова была погружена в воду, и мы его не видели, но на спине был огромный плавник размером с целую палатку».

До сих пор ученые и исследователи не могут выяснить: на самом ли деле в озерах Восточной Якутии Гы-дынского полуострова и в других местах Севера обитают неизвестные существа? Не выдумки ли, не ошибка ли это местных жителей?

Но если чудовища обитают в озерах на самом деле, то кто они? Спасшиеся каким-то образом динозавры или неизвестные науке животные?

И в том, и в другом случае возникает вопрос: могут ли столь крупные существа обеспечить себя питанием на замкнутых и относительно небольших для них водоемах? Кроме того, чтобы выжить, этим чудовищам необходима определенная численность. По приблизительным подсчетам, их должно быть в озере несколько сот экземпляров, иначе неминуемо вымирание…

Что ж, возможно, на все эти вопросы сумеют ответить новые исследовательские экспедиции.

На севере и нашей страны, и Канады, и Скандинавии существуют легенды об удивительной и редчайшей птице, которая спасала попавших в беду мореходов. Называют ее розовой чайкой. В одном предании говорится: «Когда корабль сжимают льды, и кажется, что студеные штормы вот-вот погубят его, когда морская пучина распахивает смертоносные объятия, чтобы уничтожить судно вместе с людьми, а губы и глотка уже не в состоянии прохрипеть ни молитву, ни проклятие, — взгляни в небо: на помощь летит маленькое чудо Севера.

Из штормовой непроглядной тьмы появится розовая чайка, похожая на частицу луча восходящего солнца.

Птица будет кружить над кораблем с тревожным, но все же обнадеживающим криком до тех пор, пока ее не увидит самый отчаявшийся моряк.

Надежду, прилив новых сил приносит розовая чайка на своих крыльях.

Потом она снова исчезнет в штормовом мраке. Улетит на помощь другим мореходам. Но уже не так яростно будут биться льды о борт корабля. Стихнет вскоре шторм, и каждый отчаявшийся почувствует в себе неукротимую силу, которую не одолеть ни северной стуже, ни буре, ни морской пучине».

Еще в одной северной легенде розовую чайку называют Дочерью солнца и снега. Чтобы путник увидел ее ночью, полярный день подарил чайке оперение из розовых лучей восхода. А чтобы ее видели днем, полярная ночь надела на шею птице черное ожерелье.

С тех пор летает розовая чайка днем и ночью над льдами, спасает путешественников и моряков.

Долгое время считалось, что эта птица существует лишь в легендах.

Осенью 1818 года английский полярный исследователь Джон Росс попытался на своем корабле обогнуть с севера Американский материк и выйти к Берингову проливу. Как отмечено в документах, он, очевидно, первым из европейцев увидел и описал розовую чайку.

Через несколько лет после открытия Джона Росса участники британской полярной экспедиции добыли этих двух птиц. Но в те времена в научном мире еще никто не знал, где их родина.

Лишь в начале XX века русский орнитолог Сергей Александрович Бутурлин обнаружил гнездо розовых чаек в заболоченной тундре в устье Колымы. Там же собирались их небольшие колонии.

Примерно в конце июля и взрослые, и только вставшие на крыло птицы начинали перелет от низовья Колымы к Северному Ледовитому океану.

О жизни розовых чаек до сих пор известно очень мало. Уж очень редко попадают они людям на глаза.

Мне лишь однажды удалось увидеть розовую чайку. Произошло это недалеко от бухты Буян на острове Беринга.

Птица неслась вдоль побережья и, казалось, настолько была увлечена полетом, что не замечала берега, где могла бы отдохнуть, не обращала внимания на шумную стаю своих серых сородичей, на штормовой ветер.

Я рассмотрел розовую чайку в бинокль. Спинка ее была жемчужно-серого цвета, голова, грудь, хвост — нежно-розовые, а вокруг шеи — черная отметина. И впрямь — будто ночь накинула на нее свое ожерелье.

Не больше минуты видел я легендарную птицу. Но это была та минута, что остается в памяти на всю жизнь.

Каких только истории не наслушаешься в северных землях на привале у костра! И наверное, стоит странствовать по «северам» хотя бы для того, чтобы послушать у ночного огня рассказы бывалых людей.

Одна из самых любимых тем костровых рассказов на севере — медведь. Конечно же, в тундре и на побережье Северного Ледовитого океана больше говорят о белом, а в тайге — о буром медведе.

Сколько сказок, легенд и песен сложено, сколько написано книг о могучих хозяевах тайги и арктических просторов — не перечесть. А небылиц и охотничьих баек о них рассказано и того больше.

Казалось бы, что нового можно услышать о медведях? Но каждая встреча с ними в тайге, в тундре, во льдах Арктики навсегда остается в памяти даже у бывалых охотников и жителей Севера.

Однажды отправились втроем на охоту старый охотник Андреич, я и Митька по прозвищу Хочешь Верь, Хочешь — Нет.

Митька получил такое странное деревенское прозвище за то, что любил сочинять лесные небылицы и каждый свой новый рассказ начинал словами: хочешь верь, хочешь — нет.

В один из вечеров мы выбрали для стоянки место на берегу безымянной речки. Как водится, развели костер.

Тишь лесную нарушали только наши голоса и дятел, что усердно долбил сушину.

— Без ружья не вздумай здесь шастать и даже от костра не отходи, — предупредил меня Андреич.

— Почему?

— На зверя можешь нарваться. Вон-ка следы его на берегу. Видать, приходил сюда на водопой и поплескаться…

Мы с Митькой подошли к речке и увидели на влажной земле медвежьи следы. Они отпечатались так ясно, что были видны глубокие вмятины от каждого его когтя.

— Ну и громадина! Черта с два такого топором свалишь или рогатиной остановишь, — покачал головой Митька.

— Да, этот шутить не будет, — поддержал Андреич. — А что зверь поблизости — головой ручаюсь.

Летом он далеко от реки не ходит — жарко ему в своей шубе, и комарье допекает. От всяких кровососов в воде спасается…

Потрескивал костер. Голубой дым поднимался к верхушкам деревьев. Только мы расположились пить чай, как за рекой вдруг послышался голосок рябчика. И тут же раздался выстрел. Мы вздрогнули от неожиданности.

— Небось, кто-то из наших охотников, — пояснил Андреич.

— А это мы сейчас поглядим, — проворчал Митька и потянулся за ружьем. — Всяких приходилось в тайге встречать.

— Эго-гей!.. — Раскатисто закричал Андреич в сторону реки.

И словно ему в ответ, снова раздался выстрел.

— Сейчас придет… Надо воды в котелок подлить, — сообщил Андреич.

А через некоторое время вышел из лесу высокий старик. На нем было странное одеяние из волчьей шкуры, похожее на тулуп, только без рукавов. На голове — рваная беличья шапка. А у пояса болтались рябчики и один глухарь. За плечом виднелась берданка с грубым, самодельным, почерневшим от времени прикладом.

Увидев нас, охотник на мгновение замер.

— Здорово, дедушка Тит! — крикнул Андреич. — Иди к нам, не бойся… Аль не узнал меня?

— А че мне бояться? — буркнул старик.

— Это самый старый охотник в наших местах, — тихо пояснил мне Митька. — Поди, уже девяносто годков стукнуло…