Хорошо быть тихоней (СИ) - Страница 18
Она запахнула пальто. Я дал ей ключи от машины, потому что только я всегда мог найти их. Я спросил тётю Хелен, куда она поедет. Она ответила, что это секрет. Я продолжал допытываться, как она любила. Она любила, когда я продолжал задавать вопросы.
Наконец она покачала головой, улыбнулась и прошептала мне на ухо:
— Я еду покупать тебе подарок на День рождения.
Это был последний раз, когда я видел её. Мне нравится думать, что теперь у неё есть хорошая работа, для которой она училась. Мне нравится думать, что она встретила хорошего мужчину. Мне нравится думать, что она сбросила вес, который всегда мечтала сбросить без диеты.
Несмотря на все заверения моих родителей и доктора о том, что в случившемся не было моей вины, я не могу перестать думать, что это так. И я знаю, что тётя Хелен была бы жива сегодня, если бы просто купила мне один подарок, как и все остальные. Она была бы жива, если бы я родился не в такой заснеженный день. Я бы хотел как-то отогнать это чувство. Я ужасно скучаю по ней. Я должен перестать писать сейчас, потому что мне слишком грустно.
С любовью, Чарли.
30 декабря 1991
Дорогой друг,
На следующий день после моего последнего письма я закончил читать «Над пропастью во ржи». С тех пор я перечитал эту книгу три раза. Я правда не знаю, чем ещё заняться. Сэм и Патрик, наконец, вернулись домой этим вечером, но мне пока не удалось с ними увидеться. Патрик собирается встретиться с Брэдом. Сэм собирается встретиться с Крейгом. Я увижу их обоих завтра в «Большом парне» и потом на вечеринке у Боба в канун Нового года.
Самое классное — то, что я собираюсь поехать туда сам. Папа не разрешал мне водить, пока погода не прояснится, и вчера это, наконец, произошло. Я сделал музыкальный альбом для такого случая. Я назвал его «Моя первая поездка». Может быть, я слишком сентиментальный, но мне нравится думать, что когда я состарюсь, то буду слушать эту запись и ностальгировать.
Впервые сев за руль в одиночку, я поехал навестить тётю Хелен. Я купил цветы на деньги, подаренные мне на Рождество. Я даже сделал для неё музыкальный альбом и оставил его на могиле. Я надеюсь, что это не делает меня странным в твоих глазах.
Я рассказал тёте Хелен обо всём, что происходит в моей жизни. О Сэм и Патрике. Об их друзьях. О моей первой вечеринке в канун Нового года, которая состоится завтра. Я рассказал ей о том, что мой брат будет играть матч сезона в первый день нового года. Рассказал о том, как он переехал, и как плакала мама. Я рассказал ей о книгах, которые прочитал. Я рассказал ей о песне «Asleep». Я рассказал ей, как мы чувствовали себя бесконечными. Рассказал, как получил свои водительские права. Как мама привозила нас сюда. И как я вёз нас обратно.
И как полицейский, который следил за тестом на водительские права, не выглядел странным, и его имя не было смешным, что насторожило меня.
Когда я уже собрался было прощаться с тётей Хелен, я начал плакать. Я плакал по-настоящему. Не паническими слезами, как я часто делаю. И я пообещал ей не плакать по пустякам, потому что меня посетила ужасная мысль, что в сравнении со всеми слезами, которые я проливаю, слёзы из-за тёти Хелен кажутся незначительными.
Потом я попрощался и поехал домой.
Этой ночью я ещё раз прочитал книгу, потому что знал, что если не сделаю этого, то снова начну плакать. Я имею в виду, паническими слезами. Я читал до тех пор, пока полностью не обессилел, и пошёл спать. Утром я закончил читать и сразу же начал заново. Что угодно, только не плакать. Потому что я обещал тёте Хелен. И потому, что я не хочу снова начать много думать. Только не о том, что произошло на прошлой неделе. Только не об этом.
Не знаю, бывало ли у тебя подобное чувство. Что хочется уснуть на тысячу лет. Или просто не существовать. Или просто не знать, что ты существуешь. Или что-то подобное. Это желание очень болезненное, но оно появляется, когда я чувствую себя так, как сейчас. Вот почему я стараюсь не думать. Я просто хочу, чтобы всё перестало вращаться. Если станет хуже, мне придётся снова обратиться к врачу. Мне опять становится хуже.
С любовью, Чарли.
1 января 1992
Дорогой друг,
Сейчас уже четыре часа утра, а значит, уже новый год, хотя пока люди спят, это так и остаётся тридцать первым декабря. Я не могу уснуть. Все остальные либо спят, либо занимаются сексом. Я смотрел кабельный телевизор и ел желе. И предметы вокруг движутся. Я хотел бы рассказать тебе про Сэм, и Патрика, и Крейга, и Брэда, и Боба, и про всех, но сейчас ничего не вспомню.
На улице так спокойно. Я знаю это. Я ездил в «Большой парень» чуть раньше. И увидел Сэм и Патрика. Они были с Брэдом и Крейгом. И мне стало очень грустно, ведь я хотел побыть с ними наедине. Раньше с этим не возникало трудностей.
Час назад всё стало намного хуже, я смотрел на дерево, которое было драконом, а потом опять деревом, и вспомнил, как в один замечательный день чувствовал себя частью воздуха. И я вспомнил, как косил газон тогда, а сегодня расчищал проезд от снега. Я даже почистил от снега дорожку Боба, что на самом деле является довольно странным занятием на вечеринке в канун Нового года. Мои щёки раскраснелись, совсем как у мистера Зи, когда он напьётся и начинает рассказывать, что когда гусеница облачается в кокон, она испытывает ужасные муки, и что на переваривание жвачки уходит семь лет.
Один парень на вечеринке, Марк, который дал мне это попробовать, появился из ниоткуда, и посмотрел на небо, и сказал мне взглянуть на звёзды. Тогда я поднял глаза, и мы были под огромным куполом, словно в стеклянном снежном шаре, и Марк сказал, что все эти удивительные белые звёзды на самом деле просто дырки в чёрном стекле купола. Он рассказал, что в момент, когда мы отправимся на небеса, стекло разобьётся, и не останется ничего, кроме белого звёздного пространства, которое светит ярче всего на свете, не причиняя боли глазам. Было так просторно и тихо, и я чувствовал себя таким маленьким.
Иногда я смотрю на улицу и думаю, как много других людей уже видели этот снег раньше. Или думаю, как много людей уже читали эти книги. Или слушали эти песни. Мне интересно, что они чувствуют этим вечером.
Я правда не знаю, о чём говорю. Я, наверное, не должен писать всё это, потому что вещи вокруг по-прежнему движутся. Я хочу, чтобы они перестали, но это будет продолжаться ещё несколько часов. Так сказал Боб, перед тем как уйти в свою спальню с Джилл, девушкой, которую я не знаю.
Думаю, всё, что я говорю сейчас, кажется знакомым. Это не кажется знакомым мне. Я имею в виду, что кто-то другой чувствовал подобное. Когда на улице всё спокойно, и вещи вокруг движутся, и ты хочешь, чтобы это прекратилось, а все спят. И все прочитанные тобой книги уже были прочитаны другими людьми. И все твои любимые песни уже слушали другие люди. И симпатичная тебе девушка симпатична и другим людям. И ты знаешь, что если вспомнить те моменты, когда ты был счастлив, ты почувствуешь себя превосходно потому, что был частью единого.
Это напоминает о том, что порой, когда ты очень вдохновлён какой-то девушкой, и видишь людей, держащихся за руки, их сплетённые пальцы, то чувствуешь огромную радость за них. А в другое время ты видишь ту же пару, но они не вызывают ничего, кроме раздражения. И всё, чего тебе хочется — это всегда чувствовать за них радость, потому что это означает, что ты тоже счастлив.
Я только что вспомнил, что именно заставило меня размышлять обо всём этом. Я напишу причину, и тогда, возможно, получится меньше об этом думать. И я перестану расстраиваться. Дело в том, что я слышу, как Сэм и Крейг занимаются сексом, и впервые в жизни я понял конец того стихотворения. Хотя я никогда не хотел понимать этого. Поверь мне.
С любовью, Чарли.
========== Часть 3 ==========
4 января 1992
Дорогой друг,
Я хочу извиниться за своё последнее письмо. Честно говоря, я не очень многое из него помню, но, судя по тому, в каком состоянии я проснулся утром, вряд ли оно было очень приятным. Всё, что я помню — это как остаток ночи искал по дому конверт и марки. Когда я, наконец, нашёл их, я подписал свой адрес и спустился вниз по холму на почту, потому что знал, что если не опущу письмо в ящик, чтобы его уже нельзя было забрать обратно, то никогда потом его не отправлю.