Хорошо быть тихоней (СИ) - Страница 15

— А почему бы вам с сестрой не скинуться и не купить ему этот свитер?

— Я не хочу. Хочу купить ему что-то стоящее. Какая музыка ему нравится?

— Папа редко слушает музыку, и то, что ему нравится, у него уже есть.

— Какие книги он любит читать?

— Папа нечасто читает книги, он бесплатно берёт их на кассетах в библиотеке и слушает по дороге на работу.

— Какие фильмы? Что вообще он любит?

Сестра решила самой купить ему свитер. Она начала злиться на меня, потому что не успевала вернуться в магазин и купить подарок своему парню.

— Боже мой, Чарли, просто купи ему шарики для гольфа.

— Но это летний вид спорта.

— Мам, может ты заставишь его хоть что-нибудь купить?

— Чарли, успокойся. Ничего страшного.

Мне стало так грустно. Я не понимал, что происходит. Мама старалась быть мягкой, потому что, когда я становлюсь таким, она обычно пытается всё уладить.

— Извини, мам.

— Нет-нет, не извиняйся. Ты просто хочешь купить папе отличный подарок. Это хорошо.

— Мам! — сестра и вправду начала злиться.

Мама даже не взглянула на неё.

— Чарли, можешь купить папе, что захочешь. Я знаю, ему понравится. Успокойся. Всё хорошо.

Мы с мамой зашли в четыре разных отдела. В каждом сестра садилась на первый же стул и стонала. Наконец я нашёл прекрасный магазин. Там продавались фильмы. Я нашёл видеокассету с последним эпизодом сериала «M*A*S*H» без рекламы. И я почувствовал себя гораздо лучше. Потом я начал рассказывать маме, как мы все вместе смотрели его.

— Она знает, Чарли. Она была там. Ох, пошли же.

Мама сказала сестре не совать нос не в своё дело и слушала мою историю, которую и так знала, хотя я опустил момент, когда папа плакал, потому что это было нашим маленьким секретом. Мама даже сказала, что я очень хороший рассказчик. Я люблю маму. И на этот раз я сказал ей об этом. И она ответила, что тоже меня любит. И всё ненадолго пришло в порядок.

Мы сидели за обеденным столом, ожидая, когда папа с братом приедут из аэропорта. Они опаздывали, и мама начала волноваться, потому что за окном шёл сильный снег. Она не разрешила сестре уйти, попросив её помочь с обедом. Мама хотела, чтобы этот обед был для брата особенным, ведь он возвращается домой, и у меня День рождения. Но сестра хотела лишь одного — купить подарок для своего парня. Она была в очень плохом настроении. Она вела себя как те дерзкие девчонки из фильмов восьмидесятых, и маме через каждое предложение приходилось вставлять «юная леди».

Наконец позвонил отец и сказал, что из-за снегопада рейс моего брата задерживается. Я слышал только мамины слова.

— Но ведь у Чарли День рождения… я не говорю, что ты можешь что-то исправить… он опоздал на самолёт? Я просто спрашиваю… я не говорила, что это твоя вина… нет… я не могу позже разогреть… мясо будет сухим… что? Но это его любимое… но ведь я должна их накормить… конечно, они голодные… ты уже на час опаздываешь… мог бы и позвонить…

Не знаю, как долго мама разговаривала, потому что я не мог оставаться за столом и слушать. Я поднялся в свою комнату и стал читать. Всё равно я больше не хотел есть. Просто хотелось побыть в тишине.

Спустя некоторое время в комнату зашла мама. Она сказала, что звонил папа, и что они будут через полчаса. Она спросила, всё ли в порядке, и я понял, что она имеет в виду не сестру и не их с папой ругань по телефону — такое иногда случается. Она заметила, что сегодня я очень грустный, но не из-за того, что мои друзья уехали, ведь вчера, вернувшись с катания на санках, я выглядел нормально.

— Это из-за тёти Хелен?

От её тона мне сделалось ещё грустнее.

— Пожалуйста, не мучай себя, Чарли.

Но я мучил себя. Как и в каждый мой День рождения.

— Извини.

Мама не позволила мне говорить об этом. Она знает, что я ничего не слушаю и начинаю часто дышать. Она закрыла мне рот и вытерла слёзы. Я успокоился и смог спуститься к столу. Успокоился и был рад приезду брата. И обед не был сухим. Потом мы вышли на улицу, чтобы поучаствовать в луминарии — это когда все соседи наполняют коричневые бумажные пакеты песком и раскладывают по обеим сторонам улицы. Потом в песок каждого пакета мы кладём по свече, и, когда зажигаем эти свечи, улица превращается в «посадочную полосу» для Санта Клауса. Мне нравится каждый год участвовать в луминарии, потому что это очень красивая традиция и отличный способ отвлечься от моего Дня рождения. От семьи я получил очень милые подарки. Сестра всё ещё злилась на меня, но всё равно подарила мне запись с песнями The Smiths. От брата я получил постер с автографами всех членов футбольной команды. Папа подарил мне несколько дисков, которые ему посоветовала купить сестра. А мама — несколько книг, которые нравились ей в детстве. Одной из них была «Над пропастью во ржи».

Я начал читать подаренную мамой книгу с того места, на котором остановился в книге Билла. Это отвлекло меня от мыслей о моём Дне рождения. Я думал только о том, что скоро мне предстоит сдавать тест на водительские права. Об этом было очень приятно думать. Потом я подумал об уроках вождения в прошедшем семестре.

Мистер Смит, коротышка, от которого забавно пахнет, не разрешал нам включать радио во время движения. Ещё там были два второкурсника, парень и девушка. Когда была моя очередь водить, они потихоньку касались коленок друг друга, так, чтобы никто не видел. И там был я. Жаль, мне почти нечего рассказать об уроках вождения. Конечно, нам показывали фильмы о гибели на дороге. И, конечно, полицейские приходили и беседовали с нами. Да, было здорово получить права ученика, но мама с папой не разрешали мне водить, пока не будет надобности, потому что страховка очень дорогая. А я бы не мог попросить Сэм сесть за руль её пикапа. Просто не мог бы.

Это и успокаивало меня вечером моего Дня рождения.

Следующее утро Рождества началось отлично. Папе очень понравилась кассета с «M*A*S*H», и это обрадовало меня, особенно когда он тоже стал рассказывать о том вечере, когда мы его смотрели. Он опустил тот момент, когда плакал, но подмигнул мне, и я понял, что он всё помнит. Даже двухчасовая поездка в Огайо была неплохой первые полчаса, хоть я и сидел на неровном заднем сиденье, потому что папа задавал вопросы про колледж, и брат отвечал. Он встречается с черлидершей, которая танцует во время футбольных матчей в колледже. Её зовут Келли. Папу это очень заинтересовало. Сестра отметила, что черлидинг — это глупое занятие, пропагандирующее сексизм, и брат сказал ей заткнуться. Специальностью Келли была философия. Я спросил брата, красивая ли она.

— Невероятно сексуальная.

Сестра начала разглагольствовать, что внешний вид девушки — не самое главное. Я согласился, но брат назвал мою сестру стервой-лесбиянкой. Мама сказала брату не выражаться в моём присутствии, что, вообще-то, странно, потому что у меня, возможно, единственного из семьи есть друг-гей. Во всяком случае, я единственный, кто об этом рассказывает. Я не уверен. Не обращая внимания, папа спросил, как мой брат познакомился с Келли.

Они встретились в ресторане «Йе Олде Колледж Инн», или как там он называется, в университете Пенсильвании. Кажется, они готовят знаменитый десерт «липучки на гриле». Так или иначе, Келли была там со своей подругой из женского клуба, и они уже уходили, как вдруг она уронила книгу прямо перед моим братом и не заметила этого. Брат сказал, что, хотя Келли это отрицает, он думает, что она специально уронила книгу. На деревьях распускались листья, когда он нагнал её у игровых автоматов. По крайней мере, он это так описал. Остаток дня они провели, играя в такие старые игры, как «Донки Конг», и предаваясь ностальгии, что я нахожу грустным и милым. Я спросил брата, пьёт ли Келли какао.

— Ты что, под кайфом?

И снова мама попросила брата не выражаться в моём присутствии, что, опять же, странно, потому что, думаю, я единственный из всей семьи, кто когда-либо был под кайфом. Может, брат тоже был. Я не уверен. Но точно не сестра. Хотя, опять же, вся моя семья могла быть под кайфом, просто мы не рассказываем друг другу об этом.