Хорошие люди (СИ) - Страница 10

— Рано, — говорит Вортигерн, — я просто не хочу испачкать руки.

Он проводит ладонью вдоль тела пленника до живота. Воспоминания о дне, когда стрела попала в Артура, послушно возвращаются чередой образов. Башня обостряет восприятия до предела.

— Вот здесь, — говорит Вортигерн, касаясь точки чуть ниже диафрагмы. Его пальцы медленно погружаются внутрь. Крик пленника отражается от стен оглушительным эхо.

Когда две фаланги проникают в живот до упора, Вортигерн останавливается:

— Мне пришлось это сделать, чтобы он не умер на месте. Ты хотел убить его?

Скользкий Билл долго хватает воздух ртом, справляясь с болью, а потом выплевывает:

— Я хотел убить тебя.

— Я помню.

Запекшаяся корка сочится кровью. Вортигерн знает, что времени мало. Роль играет положение тела, состояние, здоровье. Скользкого Билла еще можно спасти, если немедленно приступить к лечению, но план Вортигерна заключается в противоположном воздействии. Лечить пленника он не собирается вовсе.

— Ты целился в сердце, — ладонь Вортигерна замирает почти в центре груди Билла. Сердцебиение такое частое, что ошибиться невозможно.

— Нет, — шепчет Билл. — Нет, пожалуйста.

— Я сжег их. Сжег их всех. Ты — последний.

— Они придут за тобой, — Билл хохочет. — Они придут и положат конец этому безумию!

— Конечно придут, — ласково отвечает Вортигерн. Ладонь обжигает кожу пленника, а потом легко погружается глубже. Мышцы и кости одинаково легко превращаются в пепел. Башня просто выполняет приказ: «Сжечь». Пленник срывает голос и переходит на бессвязный хрип. Вортигерн пробивает дорогу к сердцу и касается его раскаленной рукой.

— Я буду ждать их, — говорит он Биллу, но тот уже не слышит. Он висит в воздухе грудой безжизненного мяса. Вортигерн отпускает его и выходит из клетки.

— Твои меры предосторожности превратили это место в склеп. Здесь нечем дышать.

— Как скажете, сир, — голос Артура хриплый.

— Ты помнишь это место?

— Да, сир.

— Я хотел убить тебя. Отрубить тебе голову.

— Я помню, сир.

— Ему не так повезло, — Вортигерн смотрит на тело. Вонь запекшихся ран смешивается с запахом мочи и кала. Он кашляет и закрывает нос ладонью. — Пойдем отсюда.

Артур идет за Вортигерном едва слышной тенью. Они проходят несколько лестничных маршей и попадают в тронный зал. Вортигерн занимает свое место, Артур в нерешительности застывает в десятке шагов от него.

Безмолвная стража встает навытяжку. Их головы развернуты прямо, но Вортигерн уверен, что сквозь прорези шлемов они наблюдают.

— Кто нашел стрелявшего?

— Мерсия, сир. Эрл Мерсии.

— Почему ты поднялся ко мне в башню?

— Есть две причины, сир. Первая — идея искать стрелка в трущобах принадлежала мне. И я дал Мерсии нужных информаторов. Вторая — он отказался.

— Отказался?

— Да, сир, когда мы подошли к башне, мастер завершал свой… короткий путь. Мерсия попросил меня сделать это.

— Отказался, — усмехается Вортигерн, — кто его спрашивал.

— Я, сир.

— Объяснись.

— Вы спросили, кто его спрашивал, и…

— Я не спрашивал у тебя ничего, Артур! — Вортигерн чувствует, что терпение на исходе. Он не понимает причины собственной ярости. Башня завершена, сегодняшний день должен быть лучшим днем его жизни. Мало того, найден убийца-неудачник, и у Вортигерна была возможность покончить с ним лично.

— Прошу прощения, сир.

Вортигерн успевает остановить себя и не говорит вслух: «Ты не виноват». Вместо этого он выходит из тронного зала через парадные ворота.

— Идем.

Солнце давно скрылось. Вместо него на небе тонкий луч растущей луны. Хорошо видно россыпь звезд. Мерлин учил, что эти звезды — далекие миры, ведущие к лучшему времени. Вортигерн никогда не мог до конца понять старика. Как может нечто настолько далекое вести куда бы то ни было.

Он останавливается там, где стоял, когда его атаковала волшебница. В тот день все должно было закончиться иначе — он чувствует это. Россыпь звезд на небе с немым укором смотрит на него. Он должен был потерпеть поражение. Артур не должен был остаться в замке. В какой-то момент все пошло не так. Башня посылает живые видения, яркие картины другого мира. Лучшего мира, где Вортигерн проиграл.

— Некоторым людям говорят: «Лучше бы ты сдох», — говорит Вортигерн.

Он подходит к самому краю площадки. Раньше здесь была вода. Раньше сюда прибывали судна. Теперь вода ушла. Торговлю ведут в Лондиниуме.

Артур молчит. Вортигерн вспоминает, что не задавал ему вопроса.

— Ты слышал ее? Эту фразу.

— Да, сир. Мне часто говорили ее.

— Мне тоже, — Вортигерн снова смотрит на звезды. — Думаю, это наша главная беда, Артур. Мы не сдохли.

Он долго молчит, разглядывая древние созвездия, в согласии с которыми маги создавали сложные заклинания. Сколько бессонных ночей провел Мерлин, создавая меч Утера. Пожалуй, проведи он столько же ночей за обучением Вортигерна, всего этого можно было бы избежать. Но обучение Мерлина было простым: живи в гармонии с природой, слушай ее и делай то, что она подсказывает. Природа Вортигерна подсказывала ему, что он должен умереть.

— Меня считали угрозой, Артур, — говорит он спустя некоторое время. — Младший брат с магическим даром в мире, где магия — проклятье. Не самый надежный тыл. Они боялись меня и того, что я могу сделать. Встать на сторону врага. Они боялись так сильно, что я встал. А потом дороги назад уже не было. У тебя есть дорога назад, Артур. Уходи сейчас — туда, в Лондиниум или дальше. Плыви в другую страну, сколоти там банду или устрой революцию.

Артур молчит.

— Ты видел, что я могу сделать. Видел, что я делаю. Мой брат не боялся меня по причине, которую ты не понимаешь. Он был моим старшим братом. Всегда сильнее меня, умнее, быстрее. И все, что я мог тогда, — заставлять бабочек танцевать. Поджигал хворост. Приказывал капле застыть в воздухе. Ты видел другое, Артур. Уходи. Башня закончена. Я предлагаю тебе это в последний раз. На моих руках кровь Эльзы, Игрэйн, Утера. Я не хочу еще больше ночных кошмаров. Убирайся.

Артур долго стоит на месте, разглядывая звезды, а потом разворачивается и идет к тронному залу.

*

Прежде чем выйти из своей спальни, Вортигерн выпивает доверху заполненный приторно-сладким вином кубок. Идея, которая кажется дурной на трезвую голову, после выпитого превращается в отвратительную. Стража салютует ему на выходе — Мерсия вымуштровал их на совесть за последние недели, и теперь они не засыпают даже перед рассветом — Вортигерн проверял много раз. Но теперь ему безразлично, что стража увидит его.

Корона наливается тяжестью, ноги заплетаются на ступенях. Он вспоминает, как в детстве прятался в коридорах от гвардейцев отца.

— Маленький принц решил поиграть? — спрашивали няньки, если во время побега он сталкивался с ними.

Никому не было дела до того, где проводят ночи дети простолюдинов, но каждый шаг Вортигерна сопровождался записью в летописи. За столом обсуждали его дурное поведение: случайно сожженную скатерть, грозу, которая всегда происходила по его вине. Он мечтал однажды проснуться сыном кузнеца или пекаря, пока Утер не сказал: «Все будет хорошо».

Тогда Вортигерн понял, что означает власть. Ты можешь приказать им отвернуться. Можешь приказать им забыть. Можешь заставить их делать все, что тебе нужно. Пусть записывают в летописи — летописи легко переписать. Пусть обсуждают за столом — стол можно сжечь вместе с теми, кто занимает его напрасно.

— Я смогу защитить тебя, — говорил Утер. Но он не мог, а Вортигерн постепенно учился управлять своей силой. Все было хорошо: по крупицам он собирал знания и готовился прожить тихую жизнь в тени брата, пока детское обещание не нарушила помолвка.

— Кто это? — Артур стоит возле окна. В его спальне темно. В оконном отверстии — башня. Окрепшая за последнюю неделю луна окрашивает ее серебром. Верхушка переливается сине-желтыми бликами.

— Твой король, — Вортигерн закрывает дверь и запирает засов.