Хорошее время (ЛП) - Страница 47

— Нет. Мне будет легче, потому что я получу лучшую часть сделки — тебя. Каждый день, который я провожу с тобой — это победа для меня. — Он делает эту штуку, когда смотрит на меня, как будто я его очаровываю. Как будто он любит меня. Каждую безумную частичку меня.

— Значит, ты хочешь остаться моим мужем? Случайная девушка, которая, возможно, обманом заставила тебя жениться на ней, пока ты был пьян?

— Я открою тебе секрет, Пэйтон.

— Какой? — спрашиваю я.

— Я не был настолько пьян.

— Ты не был?

— Я был достаточно трезв, чтобы соображать лучше, и просто достаточно пьян, чтобы мне было все равно. Я был очарован тобой, и да, это был самый безответственный и несвойственный моему характеру поступок, который я когда-либо совершал в своей жизни, но, черт возьми, мне хотелось посмотреть, к чему это приведет.

— Ты мог бы просто позволить мне сделать татуировку и пригласить на свидание, как нормальный человек.

— Что это за история для наших внуков?

Я киваю, потому что это очень веский довод.

— Итак, миссис Росси, вы согласны остаться моей женой? И в хорошие времена, и в плохие. Через собак, которых будет рвать, и детей, которые будут драться, и нянек, которые все бросят. Через все то, что еще не произошло, и чего мы никогда не предугадаем. Что ты скажешь? Клянешься ли ты выдержать это со мной и оставаться замужем, пока смерть не разлучит нас?

— Потому что ты влюблен в меня?

— Я безумно влюблен в тебя, — отвечает он, вытаскивая что-то из кармана, опускаясь на одно колено. Это кольцо, и оно красивое. Большой круглый бриллиант в центре, окруженный ореолом из крошечных бриллиантов. Оно сверкает в свете огня, и мне это нравится, но еще больше мне нравится, что он выбрал его и сделал этот жест.

— Любовь — это слово, которое означает страстное увлечение, вожделение, уважение и преданность, — говорит он, надевая кольцо мне на палец. — Нежность, привязанность, дружбу и страсть. Я испытываю все это к тебе, Пэйтон, и я проведу остаток своей жизни, показывая тебе, насколько сильно, если ты согласишься остаться быть моей.

— На самом деле, я бы ничего больше и не хотела.

Эпилог

Винс

Счастливая жена — хорошая жизнь.

Я умный человек, поэтому стараюсь жить в соответствии с этой философией. К счастью для меня — это несложно, потому что если бы у имени Пэйтон было определение — то это «счастье». Характеризуется бесконечной радостью и восхищением.

Ума не приложу что я сделал, чтобы заслужить ее, но проведу вечность, оберегая ее. Вначале я беспокоился, что ей станет скучно. Что она слишком молода. Что не сможет относиться ко мне так же серьезно, как я к ней.

Как бы нелепо это ни было — испытывать серьезные чувства к кому-то, кого ты знаешь всего две недели.

Я встретился с ней в полдень в субботу.

Через двадцать четыре часа мы поженились, и она бросила меня в номере для новобрачных, который мы только частично окрестили. Без единого слова, без номера телефона или записки на ночном столике.

В то утро я не был влюблен в нее.

Я все равно пошел к ней домой, просто поговорить. Чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Чтобы убедиться, что она поела. Я переспал с ней, потому что она была трезвой, и потому что она попросила. Властная манера, с которой она сказала мне, как именно она хочет, чтобы я ее трахнул, и впопыхах стянула с себя одежду, оказалась для меня такой соблазнительной.

Водительские права штата Теннесси в ее сумочке были первым намеком на то, что между нами что-то происходит, по крайней мере, для меня. «Не уходи», — подумал я. Иисус Христос, что бы ты ни делала, не покидай штат. Не потому, что это затруднило бы аннулирование брака, а потому, что мне была ненавистна мысль о том, что она может быть так далеко. Однако меньше чем через час она снова сорвалась с места, выбежав за дверь своей собственной квартиры с лифчиком в руке и какими-то нелепыми отговорками о том, что ей нужно быть где-то еще, кроме как со мной после секса.

К полудню воскресенья я не был в нее влюблен. Или, черт возьми, был. Я все еще боролся с тем, почему женился на ней в первую очередь. Был приятно пьян, но не вдрызг. И все же, когда ее глаза загорелись идеей вытатуировать тигра у себя на заднице, я ни за что не позволил бы ей этого. «Что скрывается под вариантом «Б»? — спросил я. Мы провели весь вечер, делая выбор, между вариантами «А» или «Б»; конечно, с татуировкой было что-то под «Б». Когда она язвительно заметила: «Выйти замуж», где-то в моем обычно практичном и упорядоченном сознании голос прошептал: «Да, сделай это».

Я люблю добрые дела. Что может быть лучше, чем спасти ее задницу от татуировки с тигром?

Слабое. Это слабое оправдание. Это всегда было слабым оправданием. Временное помешательство — единственное, что оправдывает женитьбу на ней в ту ночь. Временное помешательство или судьба.

Я склонялся к временному помешательству в понедельник утром, когда начал оформлять документы на аннулирование брака. Бумажная волокита была настолько неуместна, что я передал ее Гвен для подготовки. Гвен — моя бывшая девушка, настолько далекая, что мне и в голову не приходило, что было бы неприлично или оскорбительно поручать ей разбираться с этим. Она всегда была мне больше другом, чем кем-либо другим. Она закончила их без осуждения, незаметно принеся в мой кабинет и положив на мой стол, потирая свободной рукой свой беременный живот. Гвен была милой девушкой, но я никогда не был в нее влюблен. У нас была общая благотворительная деятельность и юриспруденция, но не более того. Наши отношения были не более чем коллеги с привилегиями, чего ей было недостаточно, поэтому она бросила меня и нашла налогового юриста, за которого вышла замуж. Хороший парень. Я не чувствовал ничего, кроме радости за нее, так можно было быть счастливым за кого угодно.

В понедельник вечером я ушел с работы с документами об аннулировании брака, намереваясь заехать к Пэйтон, чтобы обсудить их с ней. Я мог бы позволить ей разобраться с этим, когда ей их доставят, но я не мудак. Мог бы потратить час, чтобы объяснить ей процесс, дабы она не была застигнута врасплох. Вот и все, что я планировал. Выходные, полные веселья и глупых решений, закончились.

Так почему же я заехал за продуктами, чтобы приготовить ей ужин, пока бы мы разговаривали? Я понятия не имею.

Судьба или безумие?

Когда она распахнула дверь с широкой улыбкой и шуткой о том, что я ее избегал, что-то во мне перевернулось. Она уже переоделась в пижаму — наименее сексуальный или соблазнительный комплект пижамы из всех возможных. Она не ждала меня, а если и ждала, то не планировала соблазнения. Или, возможно, это была просто Пэйтон. Возможно, такой она была всегда.

В тот момент было легко представить себе ее жизнь именно такой. Встречать меня дома без макияжа, с растрепанными волосами, собранными на голове, одетая в пижаму и дразнящая меня.

Удивительно, но мне не противны мысли об этом.

Она спросила, почему я принес ей ужин, и я чуть было не ответил: «Потому что мне понравилось с тобой разговаривать», и эта мысль удивила меня, поэтому вместо этого сумбурно сказал о многозадачности.

Я не уверен, что могу точно определить тот момент, когда перестал хотеть говорить с ней об этих бумагах и вместо этого захотел узнать о ней больше.

В тот момент она была для меня загадкой. Неужели Пэйтон просто хотела хорошо провести время? Или искала чего-то большего? Она предложила мне заняться сексом, вышла за меня замуж, а потом сбежала от меня. Дважды. Но в тот вечер, сидя за кухонным столом в хлопчатобумажной пижаме, она прикусила губу и предложила мне медицинскую страховку — в качестве стимула остаться с ней. Предложила мне что-то вроде брака по расчету, словно хотела, чтобы все продолжалось в любой форме. Она была чертовым противоречием. Уверенная с оттенком неуверенности. Агрессивная с примесью очаровательности. Сумасшедшая, но в самом восхитительном смысле.