Холодок (СИ) - Страница 12

Вот мне кажется, или Лали-Бэла стала изъясняться куда складнее, чем в начале нашего знакомства. Да и разговор с нами она поддерживает без усилий… Девушка вопросительно взглянула на меня, и я озвучил свои мысли.

- «Да, это так, - кивнула Лали-Бэла. – В начале мне было трудно с вами общаться, поскольку вы не знали языка и воспринимали всё лишь на понятийном уровне. Но стоило вам заговорить со Старейшей, как она вложила вам умение говорить на языке Чоуроджи. Лали-Дала сильна, хоть и очень стара. А теперь, когда вы умеете общаться на языке детей моря, мне стало куда легче говорить с вами».

- А когда мы общаемся между собой – ты тоже нас слышишь?», - тут же проявил любопытство Антошка.

Лали-Бэла покачала головой:

- «Нет. Вы общаетесь между собой на каком-то другом языке. Это, вероятно, язык вашего мира».

Вот это конфетки-пряники… Насколько же сильна Старейшая, если походя смогла вложить нам в головы знание языка детей Моря?

- «Она была очень сильна… когда–то… - грустно вздохнула Лали-Бэла. – А сейчас она слишком стара. И её тело служит скорее хранилищем силы, чем позволяет использовать её. Но теперь, когда этот мир принял вас, она сможет отдать всё накопленное и уйти тропой Закатного моря. Она устала жить…»

И лицо морской девушки отразило глубокую печаль.

- «Идёмте назад, - добавила она. – Вам нужно немного отдохнуть. Скоро уход Старейшей свершится».

Я напоследок погладил шар, мысленно благодаря его, и получил в ответ смутный, но тёплый мыслеобраз, полный надежды. То же самое проделал и Антошка, а затем мы все вместе вернулись в первый грот, где Лали-Ала уже приготовила для нас мягкие подстилки из водорослей на свободных каменных ложах. Я только сейчас понял, как устал и вымотан, поэтому без возражений вытянулся на мягкой подстилке. К моему удивлению, Антошка не лёг на свободное ложе, а устроился рядом со мной.

- «Ты что?» - спросил я.

- «Не знаю… - неуверенно ответил Антошка, - но мне кажется, что когда всё начнётся, нам лучше быть рядом».

Я пожал плечами. Если Антошке так спокойнее – то почему бы и нет? А потом я закрыл глаза, и меня моментально затянуло в сон, как в омут. Сон мой был глубоким, спокойным и безо всяких сновидений. Но вдруг я почувствовал, как Антошка трясёт меня за плечо:

- «Проснись, Холодок, проснись! Кажется, началось!»

Я открыл глаза и рывком сел на ложе. И тут же увидел, как Лали-Бэла и Лали-Ала укутывают Старейшую до подбородка чем-то, сильно напоминавшим белое покрывало. Лали-Дала же улыбалась, и лицо её в этот момент было совсем юным и счастливым.

- «Идите сюда, мальчики, - прозвучал у нас в голове голос Старейшей, голос, тоже ставший красивым, звонким и молодым, - время пришло».

Мы торопливо покинули наше ложе и приблизились.

- «Возьмите меня за руки, - продолжила Старейшая, - ты, Месть и Слава, за правую, а ты, Анташши – за левую».

Лали-Бэла и Лали-Ала чуть подвинулись, и мы подошли ещё ближе и выполнили просьбу Старейшей. А девушки запели. Во всяком случае, их слитно звучащие в моей голове голоса я воспринял именно как пение:

- «Долог путь, трудна дорога,

Но окончена она,

Ты встречала горя много,

В дом к тебе пришла война,

В жизни ты познала много

Горя, боли, долгих слёз,

Долог путь, трудна дорога,

Тем, кто столько перенёс.

Но закат ко всем приходит,

Стелет он тропу под ноги.

С морем ласковым уходит

Та, что всю прошла дорогу.

Путь закончен, труд закончен,

Ничего ты не забыла.

Ждут в конце тропы Закатной

Все, кого ты так любила…»

Это было… завораживающе, и я почти не удивился, когда от тела Старейшей прямо в меня и в Антошку стали входить два еле заметных серебристых ручейка. Они становились всё шире и шире, превращаясь в бурные потоки, наши тела наполнялись неведомой силой, которая тут же находила своё место, и я уже понимал, что смогу осуществить многое из нашёптанного мне шаром. Потоки силы окружили наши тела серебристым сиянием, а тело Старейшей, напротив, стало бледнеть, становиться нечётким, словно акварельный рисунок, который смывали водой.

- «Всё в порядке, мальчики, - прозвучал в последний раз голос Лали-Далы. – Всё хорошо. У вас всё непременно получится, и этот мир будет спасён, а вы будете вознаграждены за свои усилия. Прощайте… Я уже чувствую своих родных… Они… ждут… меня… Девочки… отдадут… Ключ…»

Голос Старейшей замолк, тело же её стало почти совсем прозрачным, а затем рассыпалось сотнями крохотных разноцветных пузырьков, так что я поневоле вспомнил Андерсеновскую русалочку, ставшую морской пеной. И тут всё прекратилось. Я совсем перестал чувствовать Старейшую.

- «Она ушла правильно…» - прозвучал голос Лали-Бэлы.

- «Правильно, - эхом отозвалась Лали-Ала. – Скоро и наш черёд. Но не сегодня. Ибо мы должны почувствовать исполнение Предсказания».

Я же просто смотрел на потолок грота, и мне казалось, что я вижу в исчезающих разноцветных пузырьках улыбку Лали-Далы.

***

Сутки спустя мы распрощались с Лали-Бэлой и Лали-Алой и отправились к берегам материка, на встречу с неизвестностью. Морские девушки отдали нам Ключ, более всего напоминавший фигурку плывущего Чоуроджи, размером с мизинец, сделанный из какого-то серебристого, лёгкого и потрясающе прочного металла. Глаза у фигурки были из изумрудов, чешуя на теле позолочена, а волосы заплетены в косу, лежащую на спине, но такую гибкую, что её можно было легко обернуть вокруг головы фигурки. Как Лали-Бэла и Лали-Ала объяснили нам, когда все три части Талисмана Времени встретятся, они соединятся самостоятельно, а нам останется только воспользоваться им. Но прежде нам стоит хорошенько подумать, ибо переместиться в нужную нам точку во времени мы сможем всего трижды, после чего Талисман станет для нас бесполезен. Более никто и никогда не сможет воспользоваться им, и он превратится в обычную, хоть и очень красивую безделушку. Девушки снабдили нас ножами из того же металла, ножны которых крепились к кожаным поясам. А для Ключа Лали-Ала дала мне цепочку изящной старинной работы, на которую я и повесил фигурку, словно обычное украшение, наведя на неё маскирующие чары. Более мы ни в чём не нуждались. В море достаточно пищи, а выйдя на сушу, мы сумеем создать для себя всё необходимое. Теперь мы знали, как это сделать.

Тогда я думал, что с нашими новоприобретёнными знаниями и умениями задание Старейшей будет выполнить не так уж сложно. Но я не учёл, что магия Махароджи тоже не стояла на месте, а Орден, основанный Аш-Асином, продолжал существовать.

========== Глава 8. Сложности отношений ==========

Мы уплывали в море всё дальше и дальше, безошибочно чувствуя, где находится суша. После того, как мы приняли магию Чоуроджи, мы стали куда лучше понимать как этот мир, так и своё собственное тело. Тут-то и начались сюрпризы.

Как выяснилось, более слабые магически женщины-Чоуроджи занимали в обществе весьма высокую ступень. И неспроста. Ибо соотношение мужчин к женщинам составляло у Чоуроджи двадцать к одному. Точнее, к одной. Возникал резонный вопрос – как раса при таком соотношении мужских и женских особей умудрилась не вымереть и не перессориться, а процветать до гадкой проделки Аш-Асина? Объяснялось всё просто. Женщины не рожали детей. Они в определённый период жизни – он назывался Сезон Расцвета - вынашивали в своём организме неоплодотворённые икринки. Как рыбы. А потом эту икру откладывали, и мужчина поливал её своим семенем. То есть, для того, чтобы зачать ребёнка, сексом заниматься было вовсе необязательно, оплодотворение было наружным – опять-таки, как у рыб. После этого уход за оплодотворёнными икринками становился делом мужчин, то есть этим занимался непосредственный папаша и его братья. Дети же считались их общими. Брак при этом мужчина и женщина могли заключать, могли не заключать – как хотели. Сексом мужчины и женщины занимались непосредственно для удовольствия. Мужчину, который становился отцом её детей, выбирала женщина, принудить её к подобному насильно считалось неприемлемым, хотя бы потому, что при таком раскладе дети получались слабыми и маложизнеспособными.