Холодный как лед (ЛП) - Страница 59
Женевьева замешкалась, застегивая молнию на джинсах.
– Послушайте, я ради ваших парней отдаю свою жизнь. И пока это делаю, не желаю слушать снисходительных замечаний.
– Вы правы. Просто я забыла, каково это – быть молодой и влюбленной.
– Вам придется привести в пример кого–то другого. Ко мне это не относится.
Мадам Ламберт ничего не ответила. Однако ее кошачья улыбка говорила сама за себя.
Боже, как Гарри ненавидел детей. Здоровые и хорошенькие – еще куда ни шло, но только не эти, мертвенно бледные, больные и вредные. Они не понимали, когда нужно заткнуться, и одного к тому же вырвало на кожаную обивку белого лимузина на крутых поворотах и виражах шоссе 330.
Это была последняя капля. Вместе с заморышами сзади Гарри, конечно, не ехал, а сидел на переднем – куда менее комфортабельном, чем ему положено,– сиденье рядом с водителем, а это отродье никак не желало заткнуться.
– Нельзя ли как–то заглушить шум там сзади? – спросил он шофера.
– Простите, сэр. Этот лимузин не звуконепроницаем.
– Ну, можешь ты, по крайней мере, что–то сделать с запахом?
Водитель пожал плечами, неблагоразумно не выказывая страха перед настроением Гарри. Люди недостаточно его боятся, решил Ван Дорн, особенно те, что ухитрились расстроить его «Правило Семерки».
Он уже пережил это разочарование, гордясь своей стойкостью. Сейчас у него новая цель – уничтожить Комитет и иже с ними, для которой уже собраны мощные силы. Эта подпольная группа угрожала всему, что ему дорого – свободному предпринимательству, праву наслаждаться всем, чего он пожелает, демократии. Он собирался уничтожить их, одного за другим, а потом затеять новое «Правило Семерки», что–нибудь еще более грандиозное и величественное.
Потому что лично заинтересован. Не просто нарушили тщательно разработанные планы. А в его личную жизнь вторглись эти ублюдки Джек О'Брайен и Питер Йенсен. В этом было что–то такое… предательское. Впрочем, что ждать от людей, не имеющих такие преимущества, как у него. Которым не так все даровано, как ему.
Он предвкушал, какое удовольствие его ждет, когда он заполучит Женевьеву Спенсер. Ну, во–первых, потому что дерьмо–Джек–Такаши столько приложил труда, чтобы держать Гарри подальше от нее. Во–вторых, потому что Йенсен перевернется в гробу. Издеваться над этой женщиной идет следующим наивысшим удовольствием после пыток над мужчиной, предавшим Гарри. Черт, даже еще лучше, на сей раз он отомстит вдвойне.
Но для начала ему нужно избавиться от этих шумных, блюющих, противных детишек, пока он не схватился за пистолет и не перестрелял их.
– Останови машину, – приказал Ван Дорн.
И шофер нажал на тормоза.
Глава 22
Бронежилет оказался уж очень маловат, и у Женевьевы родилась неожиданная горестная мысль, что будь здесь Питер и доводись ему подбирать ей сей предмет, то размер был бы точь–в–точь. Конечно. Он ведь угадал ее размер еще до того, как раздел. Теперь же знал его в совершенстве.
Женевьева как–то ухитрилась застегнуть бронежилет, натянула поверх футболку и фуфайку. Груди сплющило, дышалось с трудом, однако все это было неважно. Она сидела на заднем сиденье неприметной машины, такой же неудобной, как и та, в которой ехал последний раз Питер, и покорно позволяла везти себя по извилистой и петляющей дороге в горы.
А не вырвет ли ее снова на бронежилет, вертелось в голове у Женевьевы. Неплохо было бы вывернуть содержимое желудка прямо на дизайнерские туфли мадам Ламберт, но ведь кое–что могло попасть и на свою футболку, а это было бы не очень приятно. Не то чтобы Женевьева ожидала, что жилет сослужит хорошую службу. Если маньяк Гарри планирует послать снайпера, чтобы ее пристрелить, то прикажет стрелять в голову. В адвокатские мозги, вспомнила она, чуть передернувшись.
– Вам холодно? – спросила мадам Ламберт. – Здесь немного прохладно и промозгло, вечером обещают туман. Я могу достать вам одеяло.
– Я в порядке, – заверила Женевьева напряженным голосом.
– Как насчет успокоительных таблеток? Питер говорил, вы увлекаетесь транквилизаторами.
– Пошел он к такой–то матери, – гаркнула Женевьева.
Собственно говоря, о своих благословенных желтеньких пилюлях она уже долгое время не вспоминала. «Видимо, когда дела по–настоящему идут паршиво, они мне не нужны, – подумалось ей. – Лишь лекарство от мелких неприятностей, а не когда стоит вопрос жизни и смерти».
– Думаю, он уже там, – пробормотала мадам. – Я могу обеспечить вам все, что хотите, достаточно одного звонка – и нам доставят что угодно.
Женевьева чуть было не попросила «Таб». Ей следует быть осторожной со своей последней трапезой: недавний опыт в «КарлсДжуниор» (сеть ресторанов быстрого питания – Прим.пер.) научил не пихать в рот все подряд. Но ей пришлось довольствоваться диет–кокой. Конечно же, бутылочку «Таба» перед путешествием в долину смерти Женевьева заслужила.
– Я в порядке, – повторила она.
Они поднимались все выше и выше в горы. Наползала легкая дымка. Несколько лет назад здесь произошло что–то вроде лесного пожара. Холмы покрывали искореженные остовы обугленных деревьев, производя впечатление причудливого вида кладбища. Женевьева упорно не смотрела на дорогу: для серпантина шофер вел автомобиль чересчур быстро, а у нее и так нервы на пределе. Готова ли она умереть в этом странном выжженном месте? А есть ли у нее хоть какой–то выход?
По мере того, как они поднимались в горы, туман становился гуще. Мадам занималась похожим на «блэкберри» устройством, копией того, каким пользовался Питер. Современные технологии в шпионском мире, подумала Женевьева. Только ведь они не шпионы, верно? Она понятия не имела, черт возьми, кто они такие, да и какая разница.
– Предположим, вы умудрились убить Гарри, – сказала она. – Что дальше?
– Тогда все будет шито–крыто. У нас полное сотрудничество с определенными кругами правительства, и никто не узнает, что он умер не в результате автокатастрофы на этих крутых виражах. Здесь все время происходят камнепады, иногда на дорогу падают валуны размером с «фольксвагена жука». Один мог бы расплющить Ван Дорна, и даже его лучший друг–президент не узнает, что же на самом деле случилось.
– Раздавить жука «жуком». Хорошо звучит, – заметила Женевьева. – А что насчет меня со всей моей невезучей осведомленностью? Вы не собираетесь и меня раздавить в придачу?
– Вы начитались триллеров, Женевьева, – ответила мадам Ламберт. – Вы никому не скажете ни слова. Ну, во–первых, вам никто не поверит. А во–вторых, вы захотите забыть последние несколько недель, похоронить в прошлом. И еще одно.
– Что именно?
– Не захотите подвергнуть Питера опасности. Вы не раскроете его прикрытие, и неважно, как сильно вас ранили.
– Вы говорите о возможных физических ранениях? Потому что, уверяю вас, эмоциональных шрамов у меня совсем не осталось.
– Конечно, не осталось, – холодным тоном согласилась мадам Ламберт. – И физических ранений не будет. Вас хорошо охраняют.
Ни один бронежилет в мире не защитит ее от того вреда, что уже нанес Питер Мэдсен.
– Давайте, начинайте, – устало произнесла Женевьева. – Я готова.
– Хорошо, – одобрила спутница. – Потому что мы на месте.
Туман Питер ругал почем зря. Он облюбовал маленький пятачок, откуда наблюдал за широкой кольцевой подъездной дорогой у непомерного замка Гарри. С Питером был Манньон, член основной команды по освобождению заложников, который знакомился с текстовым сообщением, пока Мэдсен пытался что–нибудь разглядеть через сгущавшийся туман.
– Ты полагаешь, что Ван Дорн управляет даже погодой? – помолчав, спросил Манньон. – С него станется.
– Денег у него куры не клюют, – мрачно ответил ему напарник.
Лавина тумана наплывала и клубилась, как живое существо, мишень то дразнящее мелькала, то снова скрывалась. Питер опустил винтовку и прислонился спиной к дереву, на секунду закрыв глаза.