Холодные дни (СИ) - Страница 65

От неприятной мысли я нахмурилась.

— Ширра? Мне кажется или мой риалл действительно начал первым? А твой просто отреагировал в своей манере, чтобы я никого не заморозила ненароком? Знаешь, у меня такое чувство, что они становятся сильнее. Правда, пока неплохо уравновешивают друг друга, но с каждым днем это становится все труднее. Такое впечатление, что когда моя жемчужина холодеет, твой камень ее греет, чтобы не взорвалась. И наоборот. Это правда? Или я просто схожу с ума?

Тигр, обернувшись, внимательно посмотрел на мои руки, переставшие светится, на секунду задумался, а потом медленно наклонил голову.

— А… ты чувствуешь свой риалл?

Новый кивок.

— Отовсюду? И мой тоже?

— Шр-р-р.

— Так ты по нему меня находишь? И чувствуешь тоже… бог мой! — неожиданно осенило меня. — Ширра, а ты, случаем, мое настроение не перенимаешь, как если бы оно было твоим… не потому ли ты тоже тоскуешь?!

Ширра лукаво сощурился и быстро лизнул мою ладонь, подтверждая догадку, а меня вдруг бросило в холодный пот.

— Что, п-правда?! Это из-за того, что они так близко друг к другу?!

— Шр-р, — хмыкнул он, потеревшись щекой.

— Двуединый! Ты бы хоть предупредил! А еще лучше — забрал бы обратно, чтобы не мучиться. Из меня, знаешь, не самая образцовая спутница получается — мысли скачут, как ненормальные. Сегодня хорошие, завтра плохие. И настроение меняется по сто раз на дню. У кого-то, может, еще хуже, но зато от них никто не зависит так, как ты. И мне совсем не нравится, что через риалл ты все это чувствуешь. Забери его, а?

Ширра снова хмыкнул и положил голову мне на колени, не проявив никакого интереса к этой идее. Кажется, даже задремал, словно происходящее его нисколько не касалось. Ну да, в этом он весь — чуть что не так, делает вид, что понятия не имеет, о чем речь. А мне, между прочим, стыдно!

— Бессовестный, — буркнула я, поняв, что ничего не изменится. — Хочешь, чтобы я теперь мучилась, зная правду?

— Шр-р, — с достоинством отозвался тигр.

— И что? А я, может, не умею контролировать себя настолько, чтобы не передавать тебе свои тревоги! Неужели охота терпеть это безобразие?! Ширра, ну пожалуйста… забери его! Давай, я тебе свою цепочку отдам, только забери! Я ж со стыда сгорю!

Он только фыркнул и спрятал морду мне под мышку, вместе с ушами, словно показывая, что и слышать ни о чем не желает. Пришлось мученически вздохнуть и отпустить проклятую побрякушку: не выбрасывать же?!

— Ну и ладно, — проворчала сердито, убирая риалл под рубаху. — Сам напросился. Я не святая и не обязуюсь держать себя в руках, так что терпи. И чтоб никаких мне потом претензий! Понял?

Ширра забавно сморщил нос и оглушительно чихнул — то ли ответил, то ли просто так. Но я все равно подпрыгнула от неожиданности, а за стеной у кого-то с грохотом упала лавка. Пришлось замереть ненадолго и настороженно прислушаться, но нет — никто не вздумал ломиться в двери, выясняя, кто тут так громко шумит и не случилось ли чего недоброе. Остроухие, если и сообразили, что я не одна, деликатно не стучались и не требовали отчетов. А если бы и захотели потребовать, то при виде моего позднего «гостя» все равно бы проглотили языки и поспешно ретировались: с Ширрой они спорить ни за что не осмелятся. И мне отчего-то кажется, не станут этого делать, даже если он вдруг надумает порвать меня на крохотные лоскутки. Если уж они собственной жизнью не дорожили, покорно позволяя ему делать все, что душе угодно, то на мою им будет тем более наплевать. Хотя, может, я просто предвзято к ним отношусь?

— Кстати, эльфы с нами напрашиваются, — словно невзначай оборонила я. — Беспокоятся, в компанию хотят. Как думаешь, стоит с ними связываться?

Ширра, на краткий миг замерев, вдруг проворно высвободился из моих рук и очень внимательно посмотрел. Так внимательно, что мне даже неуютно стало под хищным прищуром этих желтых глаз. Прямо как насквозь пронзил, все рассмотрел, изучил, о чем-то догадался, какую-то мысль отбросил, как ненужную. К чему-то, напротив, чутко прислушался, а потом приподнял верхнюю губу и раздраженно дернул ухом, развернув его в сторону соседней комнаты.

— Шр-р-р, — рыкнул угрожающе, безошибочно почуяв близкое присутствие эльфов, и его золотистые радужки опасно потемнели.

— Да нет, — поспешила я пояснить. — Им кажется, что так нам будет удобнее и быстрее. Предлагают помочь и показать дорогу, хотя я сперва отказывалась. Через Патрули обещали провести. Охотиться согласились. Гномов для твоей цепочки найти. И еще… сказали, что могут помочь мне отыскать родичей в Мглистых Горах. Понимаешь? Беллри говорит, что я не одна такая дурная — оказывается, там есть целый род! И я хочу попытаться его найти.

— Шр-р?! — зловеще сузил глаза Ширра, заметно напрягшись, и я опасливо поежилась, отметив, как жутко они почернели. Ой, мама! Зря я сказала про родных. Кажется, ему здорово не понравилось. Нет! Двуединый, он же снова злится! По-настоящему на них злится! Просто в бешенстве!

— Ну… не сердись, не надо, — похолодев от дурных предчувствий, попыталась я исправиться. — Ну, хочешь, я скажу, что ты против? Хочешь, я откажусь и велю им держаться подальше?

Точно, зря я проболталась: тигр тихо зашипел и гибким движением поднялся — огромный, свирепый, страшный. Острые когти с силой ударились в пол, без труда прошив его чуть не насквозь, на мгновение сжались, дробя сухую древесину в пыль, а потом так же молниеносно исчезли. Из-под черных губ блеснули белоснежные клыки, длинный хвост напряженно замер, а под бархатной кожей загуляли массивные мышцы. Того и гляди, прыгнет! Мне даже нехорошо стало от мысли, что он вполне способен сейчас развалить по бревнышку несчастный трактир, отыскать среди развалин оглушенных эльфов и закончить то, что начал несколько дней назад у Черного Озера. Господи, какой кошмар! Кто ж знал, что это так его разозлит!

Поняв, что недалека от истины, и нутром почуяв, что он сейчас сорвется с места, я с приглушенным воплем повисла на могучей шее. Нет, только не снова! Он же убьет их, едва увидит! Совсем на грани! Опять это проклятое безумие, от которого он становится совсем бешеным!

— Стой! Не трогай их! Не смей, слышишь?!

— Шр-р-р!!

— Нет! Опомнись!! — меня волоком протащило по пушистому ковру, но тигр этого даже не заметил — хищно прищурившись и прижав уши к голове, кровожадно уставился на стену перед собой и чуть согнул лапы, как для прыжка. — Ширра!! Они ни в чем не виноваты!

— Шр-р, — это уже совсем тихо, как бывает на последней стадии бешенства. Глаза абсолютно черные, лютые. Зубы уже видны на всю длину, и от них тянет неминуемой смертью. Дыхание горячее, почти обжигает кожу на пальцах. Тело напряжено и готово к удару.

Я до крови прикусила губу и, неожиданно решившись, вцепилась в оскаленную морду, а потом с силой повернула к себе.

— Не смей!! Понял?!! Я тебе запрещаю!!

И снова — эта жуткая чернота в глазах, в которой тонешь, не чувствуя опоры. Снова чувствуешь, как исчезает мир, как пропадает комната, бесследно истаивают знакомые запахи, краски, звуки. Как стремительно падает на голову закачавшееся небо, как оно давит своей тяжестью и заставляет дрожать от усилий, чтобы просто держаться прямо. Как неимоверно трудно вдохнуть, как сжимает грудь будто стальными обручами. Как темнеет в глазах и перед ними с бешеной скоростью мелькают разноцветные искры. Как закладывает уши, а на языке появляется отвратительный привкус крови. А затем резко убегает из-под ног коварный пол, ты теряешь опору и падаешь, падаешь, падаешь… до тех пор, пока что-то не ударит больно по лопаткам и не вырвет из груди болезненный стон.

Я судорожно вздохнула и внезапно осознала себя лежащей на спине — задыхающейся, мокрой от пота, с разламывающимися от боли лопатками, между которых снова будто осиновый кол вогнали. Перед глазами плыли мутные круги, на губах появилось соленое, собственное дыхание слышится рваное, подозрительно сиплое, как от тяжелой работы. Ноги дрожат, рук почти не чувствую, во всем теле — дикая слабость и нескончаемый холод, от которого нет никакого спасения. Сил не осталось ни капли, хочется закрыть глаза и просто умереть на месте, потому что никакого желания жить тоже не чувствуешь. И лишь под рубахой яростно сверкают два мощных риалла, не давая забыться. Одинаково больно обжигают огнем и холодом, будто тоже сражаясь друг с другом, да сверху раскаяно суетится чья-то усатая морда.