Холодные дни (СИ) - Страница 30

Я сперва даже растерялась, но потом перестала настаивать: если хотят — пожалуйста, навязываться не стану. Утомительный ручной труд никогда не числился в списке моих добродетелей. Лучше искупаюсь лишний раз и тщательно отчищу пропыленную одежду. Плохо другое — чужие перегляды и едва уловимые шепотки за спиной просто невозможно скрыть за внешней беззаботностью и ежедневной суетой. Делай или не делай вид, что ничуть не взволнован, да только шила в мешке не утаишь. И выразительные взгляды в спину порой красноречивее всяких слов. Впрочем, людей можно понять: вчера мы с Лехом вернулись чуть не к утру, вдвоем, задумчивые и странно молчаливые. Плечо к плечу, одинаково усталые… думайте, что хотите, но факт остается фактом: мы вернулись ВМЕСТЕ. И, хотя большинство уже крепко спало, я ни на секунду не усомнилась в том, что остальная часть нашего небольшого отряда уже была в курсе, где я была всю ночь, с кем и как долго — к сожалению, слухи в таком тесном кругу распространяются быстрее чумы. Что, одновременно, является и плюсом, и большим минусом, потому что, даже если бы мы вернулись по-отдельности, эта волнующая новость все равно облетела бы караван за считанные минуты. А так мы лишь подтвердили смутные подозрения попутчиков, что происходит нечто необычное.

Оно и происходит, конечно, но совсем не так, как посчитало большинство.

Я перехватила очередной взгляд Яжека и, сделав вид, что не поняла его одобрительного подмигивания, отвернулась: на данный момент его нелепые заблуждения были интересны мне меньше всего. А вот что действительно ОЧЕНЬ волновало, так это отсутствие Ширры, которого со вчерашнего вечера никто так и не видел. Причем, волновало прежде всего тревожной мыслью, что он тоже мог поддаться чужому мнению и досужим домыслам. Вполне мог расценить наш совместный уход, как нечто большее, а слишком долгое присутствие Леха рядом с моей персоной — как имевшуюся, но абсолютно неподобающую для девицы близость. Чушь, конечно, однако ЕГО заблуждения, в отличие ото всех остальных, могут кончиться весьма печально для многих. В первую очередь, для Леха, потому как мохнатый ревнивец уже не раз демонстрировал свое к нему неудовольствие, а в свете того, что эльфы на данный момент не сделают даже шага, чтобы перечить нашему грозному зверю, я вполне обоснованно опасаюсь, что Лех может находиться в большой опасности.

И вот это меня сильно нервирует.

Прекрасно зная, каким безумным может быть Ширра в гневе, насколько бешеным становится его напор и как угрожающе сильна воля, я боялась его не удержать. А потому с самого утра краем глаза косилась на заросли, а сама старалась держаться поблизости от слегка удивленного таким вниманием Леха. Что лишь добавляло сплетникам пищи для размышления и делало долгий день по-настоящему невыносимым.

Ширра не объявился ни на дневном привале, не мелькал среди деревьев, не оставлял за собой следов. Нигде не остановился и не показал, что видит и следит за нами. Он словно исчез, будто никогда не было, и только покачивающийся на моей шее камешек немного успокаивал — его тигр ни за что не бросит. Значит, рано или поздно придет за ним. Значит, в любом случае вернется. Хотя бы для того, чтобы потребовать обратно.

Я машинально коснулась спрятанного под рубахой агата и тут же вздрогнула: камень отчего-то накалился, как в печке. Так и пышет огнем, едва искрами не брызжет, а по развернутым «крыльям» то и дело проскакивают гневные алые прожилки, которые больно обжигают пальцы. Если бы не жемчужина, ставшая рядом с ним гораздо холоднее, думаю, рубаха уже начала бы дымиться, а то и кожа на груди подгорела. Но мой риалл, кажется, неплохо гасил проснувшуюся силу амулета Ширра, и только поэтому я все еще могла продолжать путь, не слишком морщась от неприятных ощущений.

— Трис, что-то не так? — наклонился ко мне Лех, внимательно глядя в глаза.

— Да: Ширра.

— При чем тут он?

— А ты не понял?

— Нет.

Я неслышно вздохнула и кивнула в сторону хитро заулыбавшихся возниц, из которых только старик Зого сумел сделать это так, чтобы не подать виду о своей осведомленности касательно наших ночных похождениях. Ну, конечно. Кто бы сомневался, что половина народа сейчас перемывает нам кости, а вторая втихомолку хихикает над незадачливыми «влюбленными», так неудачно выбравшими время и место для уединения.

Лех (вот тугодум!) непонимающе оглянулся. Затем встретился взглядом с довольным сверх меры отцом, с братом (ага, надо думать, что оба рады до безобразия!), поймал скептические мины своих непосредственных подчиненных (Крот даже головой покачал, явно не одобряя выбор командира! еще бы! я ж для них нечисть!), настороженные взоры остроухих, что до сих пор держались от меня в противоположном конце обоза… и вдруг тихо выругался, разом сообразив, о чем сейчас размышляет этот разношерстный народ.

— Вот именно, — хмуро подтвердила я. — Не думаю, что Ширра от них далеко ушел.

— Твою мать!

— Два раза, — согласно фыркнула я, неотрывно следя за кромкой леса. — Ты поглядывай за горизонтом, что ли? А то ведь могу и не успеть: он у нас сам знаешь какой, когда переживает. Сперва прыгает, а уж потом смотрит, кого прибил. Остается надеяться, что он успел узнать меня немного лучше, чем эти балаболки, и сперва поинтересуется подробностями, прежде чем выразить свое мнение по этому вопросу.

Лех выругался снова и излишне натянул поводья, отчего конь едва не встал на дыбы.

— Трис, будь осторожна сегодня. И вообще, лучше держись ближе ко мне.

У меня вырвался нервный смешок.

— А я что делаю?

— Иирово племя! Да не за тем, чтобы меня беречь!! Себя сохрани!

— Да за себя я как раз не боюсь.

— Трис… — он с беспокойством оглянулся, шаря по кустам настороженным взглядом. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Я грустно улыбнулась.

— Прости, но от тебя это не зависит. И от меня тоже. Так что не переживай по пустякам и будь готов… ко всему. Особенно этой ночью.

— Что?! — Лех так резко развернулся в седле, что едва не упал. — О чем ты говоришь?! Трис, что ты имеешь в виду?!!

— Сегодня будет лунная ночь, — тихо сообщила я главное. — А значит, мне все равно придется уйти.

— С чего ты…?

— Я всегда знаю, когда появится луна. Поверь. Даже если небо закрыто тучами, а снаружи дождь льет, как из ведра. За двадцать лет еще ни разу не ошиблась, а потому сразу предупреждаю: сегодня будет трудная ночь.

— Тогда я пойду с тобой!

— Нет.

— Трис!!

— Нет, — ровно повторила я, опуская глаза. — Ты останешься здесь и проследишь за тем, чтобы никто не пострадал. Что бы ни случилось и как бы не повернулось дело, ты их не оставишь. И не позволишь никому… слышишь, НИКОМУ!!.. причинить им вред. Даже мне. Особенно, мне!

Лех тихо застонал.

— Тебе нельзя быть одной. Это может быть опасно. Тем более, сейчас! Давай поступим по-другому: спрячем тебя под плащом, в палатке… в повозке, наконец! Но уходить далеко от обоза чересчур рискованно! Тут болота, почти Приграничье! Знаешь, сколько поблизости может бродить голодных тварей? Да таких, с которыми даже тебе не справиться! Упыри, вурдалаки, оборотни…

Я покачала головой.

— Ты не понял: я все равно уйду, хочешь ты этого или нет.

— Это глупо!

— Нет, Лех, — горько улыбнулась я. — Это разумно. И если ты на минуту перестанешь обо мне думать, как об обычном человеке… как о девушке, которая тебе хоть немного нравится… если вспомнишь о своем долге и о том, что за тобой сейчас стоят невинные люди, которые вполне могут пострадать… то поймешь, что я права. И сделаешь так, как велит твой опыт: не рискнешь чужими жизнями понапрасну, не бросишь свой гнотт и не наделаешь глупостей там, где твоя помощь совершенно не нужна. Ты примешь верное решение и позволишь мне уйти. Сегодня. Одной. И надеюсь, что всего лишь до утра. Ты понял?

Лех сжал зубы так, что на скулах заиграли желваки, секунду сверлил меня злым взглядом, но быстро понял, что ничего не добьется, и раздраженно отвернулся. Не умчался вперед, конечно, потому что все еще помнил о Ширре, но и разговаривать больше не рвался, потому что мой ответ на любой свой вопрос только что слышал. Возражать тут бесполезно, спорить — бессмысленно, доказывать что-то свое — глупо и ненужно. Особенно тогда, когда у меня были и силы, и время, и возможность решить этот вопрос таким образом, что никто не почует подвоха. И уйти так, что люди просто не успеют меня остановить. Даже он. Хотя, насколько мне удалось его узнать, попытаться от все равно попробует.