Холодные дни (СИ) - Страница 16

Я тоже не знаю. Не видела. И уж тем более не предполагала, что эльфы вдруг узнают в моей цепочке этот дивный металл!

Не верить им причин у меня не было — в таких вещах, надо признать, остроухие никогда не ошибаются. Раз сказали, что это — лунное серебро, значит, так оно и есть. Без сомнений. И у Ширры тоже, потому что, за исключением дополнительного ряда звеньев и цвета, наши с ним цепочки были абсолютно одинаковы. А ведь я столько лет ни о чем не подозревала… думать не думала, что окажусь обладательницей такого сокровища! И только сейчас, наконец, начинаю понимать, почему Ширра так ревностно берег свой невзрачный камушек и столь яростно его защищал: лунное серебро… этим все сказано.

Понятия не имею, откуда он его взял, но полагаю, что стоит оно ого-го сколько. Мне на вечную жизнь точно хватит. Но именно поэтому передо мной вдруг во весь рост встал вполне закономерный вопрос: а откуда эта бесценная вещь взялась у МЕНЯ?!! КТО отдал ее мне, зачаровав так, что без спроса ни одна чужая рука не сумеет притронуться?! Кто этот неведомый благодетель? Откуда знал? И, главное, зачем это сделал?!! Ведь тогда получается, что я больше двадцати лет носила с собой баснословно дорогую вещь, ни сном ни духом не подозревая об ее истинной ценности. Полагала обычным серебром, никогда не замечала никаких странностей, не снимала, но и не очень дорожила. Дескать, цепочка и цепочка. Ничего особенного. И даже Рум ни словом не обмолвился… если знал, конечно… Двуединый, как же мне его не хватает!!

Я тихо вздохнула, не открывая глаз, и тут же почувствовала, как сбоку пошевелился Ширра — едва страсти улеглись и первый шок прошел, мы бок о бок вернулись к повозкам, старательно косясь друг на друга и по сторонам. Я была слишком взвинчена, чтобы долго оставаться среди людей, он уже успокоился и перестал скалиться на всех подряд. Эльфов, правда, отогнал подальше, потому что мне рядом с ними было очень не по себе, но потом угомонился и, едва я пристроилась поодаль от всех остальных, сославшись на бессонную ночь, немедленно лег рядом. Вытянулся во всю длину, пристроил голову на аристократически скрещенные лапы и с тех пор почти не двигался, хотя на улице давно рассвело, караванщики решили не досыпать, взбудораженный Патруль, только что обретший своего ведущего, все еще о чем-то приглушенно беседовал, а неугомонный Лука только-только уснул на руках у матери.

Мальчика, не сговариваясь, не стали тревожить, а посмотрев на мою усталую тушку, привалившуюся под вековой сосной, милосердно согласились в том, что у Черного Озера (а это оказалось именно оно) могут позволить себе передохнуть пару деньков. Тем более что ночь выдалась бурная, кое для кого — вовсе нервная, народ переволновался, наудивлялся на полжизни вперед, многие даже глаз не успели сомкнуть, а самые невезучие (вроде меня) еще и совершили вынужденную прогулку на много верст исключительно на своих двоих. В общем, Брегол разрешил встать лагерем на целый день, что меня, признаться, немало обрадовало: слишком многое надо было обдумать, слишком многое взвесить, слишком трудное решение предстояло снова принять. А я, как уже следовало догадаться, очень не люблю принимать такие решения. Ведь я только что раскрылась перед этими людьми. Пусть не полностью, но они очень многое обо мне узнали — того, что я никогда и никому раньше не доверяла. А они решительно приняли такую беспокойную соседку, не прогнали, не испугались. Просто приняли, как в свое время Ширру, и никто, к моему искреннему изумлению, не собирался шарахаться от нас прочь. Напротив: по дороге в лагерь сразу несколько человек вежливо поинтересовались о моих дальнейших планах и ненавязчиво намекнули, что были бы не прочь продолжить путь в прежнем, так сказать, составе. А кое-кто вообще предложил отоспаться столько, сколько пожелаю. Не говоря уж о том, что сам Брегол очень тепло обнял и тихо сказал, что нисколько не сомневался и по-прежнему доверяет. Иными словами, мне были искренне рады и готовы предложить свою помощь. Во всем. Вот только оберон… и эльфы вдобавок к Леху…

Я прикусила губу и мельком покосилась на поднявшего голову тигра.

— Ну, и что теперь? — спросила беззвучно. — Как нам быть дальше?

Ширра вопросительно приподнял одну бровь.

— Раз уж ты отвечаешь за дорогу, то тебе и решать, — пояснила я, старательно не думая о том, что бессовестно перекладываю свои сомнения на его сильные плечи. — Как скажешь, так и будет. Если «да», то пойдем с караваном. «Нет» — значит, уйдем одни. В конце концов, тебе виднее, как тут лучше себя вести и как будет безопаснее для нас обоих.

Тигр удивленно обнюхал мое колено и неопределенно фыркнул, а потом посмотрел с таким откровенным скепсисом, что я даже слегка занервничала. Но он не стал развивать мысль о моей позорной неуверенности и, пожевав губами, выразительно кивнул в сторону повозок.

— Да? Ты уверен?

— Шр-р-р.

— Хорошо, идем с ними, — покорно вдохнула я, чувствуя сильное облегчение. — Только учти: если ушастые опять начнут вопить, я им уши-то пообрываю. Не собираюсь терпеть их выходки до самого Кроголина, так что пусть помалкивают и держатся от меня подальше.

Он успокаивающе прикрыл веки, словно заверяя, что с эльфами больше проблем не будет, и снова опустил голову. Но, видимо, промахнулся мимо лап и (совершенно случайно, разумеется!) водрузил ее на мои колени. Огромную, тяжелую, легко достающую почти до груди… я машинально зарылась пальцами в густую шерсть, рассеянно перебирая короткие волоски, и снова задумалась. Но через какое-то время расслышала голоса караванщиков, собравшихся вместе с Патрульными возле костра, различила что-то про своего тигра и невольно навострила уши.

— …откуда он вообще взялся, Лех? Сроду не видел ничего подобного!

Кажется, это Рес. Любопытствует, разумеется, у непосредственного начальства. Молодой все-таки, горячий, да и Ширра стоит того, чтобы о нем говорили с такой смесью уважения, опаски и злого восхищения. Патрульный даже заерзал на месте, желая побыстрее раскрыть загадки сегодняшней неспокойной ночи, привстал и требовательно уставился на своего ведущего. А потом донесся спокойный голос Леха, в котором слышалось немалое напряжение:

— Лучше у Шиалла спросим. Насколько я понял, вы знакомы?

— Можно и так сказать, — неохотно отозвался эльф, пугливо покосившись на спокойного тигра. — Он, как вы поняли, из наших мест.

Ого! Вот это уже интересно! Я даже дыхание затаила, не обращая внимания на довольно урчащего под руками зверя. Значит, мне не показалось: остроухие действительно знают о подобных ему существах! Понимают их! Более того, неплохо осведомлены об их способностях, иначе не замирали бы сегодня испуганными тараканами, завидев неудержимое бешенство Ширры и словно почуяв, что только в этом — их крохотный шанс. Знают, гады остроухие, ЧТО грозит несчастному, вздумавшему рассердить моего милого «котика». Знают, насколько остры его зубы и как стремителен прыжок. Я лишь однажды это видела и со всей уверенностью могу заявить — мой тигр на порядок быстрее любого эльфа. И, вздумай кто-нибудь это оспорить, со всей уверенностью готова заявить: Ширра способен расправиться с парочкой остроухих гордецов так быстро, что ни один из них даже лук свой хваленый выхватить не успеет. Но вот в чем вопрос: кто же он тогда, мой таинственный спутник? Кто, если даже многомудрые и многоопытные бессмертные так сильно опасаются его гнева?

Под десятками вопросительных взглядов Шиалл тяжело вздохнул.

— Нет, он правда разумный? — продолжал приставать Рес. — Мне не показалось? Эта зверюга умеет думать?

— Не хуже тебя. И не называй его так: ОНИ не любят неуважения.

— Да что ты…

— Я не шучу, — напряженно добавил эльф, снова настороженно покосившись на Ширру. — У НИХ свои понятия о чести и достоинстве, так что, если не хочешь остаться без головы, придержи язык. У этого… тигра… хватит ловкости и силы, чтобы справиться со всем нашим гноттом. Причем без всякого труда, и у нас, я тебя уверяю, не будет ни единого шанса.