Холодная Зима - Страница 13

Все время, начиная с того момента, как я вляпался в это дело, с арестом Беляковского, я ходил как в воду опущенный. Конец рабочей недели пролетел незаметно, я оформлял какие-то не слишком значительные (по меркам генеральной прокуратуры, вообще то у нас незначительных дел не было) дела. В пятницу, когда настало время ехать домой, я ощутил какое-то несказанное облегчение — такого еще никогда не было, работой я был по-настоящему увлечен. Пришла мысль, что может бросить все к … — я даже испугался этой новой и незнакомой для меня мысли — как это все бросить?!

Ночью, часа в четыре в субботу зазвонил телефон. Поставили мне его совсем недавно, так то на телефоны была очередь, и они имелись далеко не в каждой квартире. Но мне, как прокурорскому работнику поставили. И вот теперь он меня будил своим противным, пронзительным звонком. Выругавшись, я поднялся с кровати, надел на одну ногу тапок, на вторую тапка не было. Проклиная всех и вся, я поплелся в прихожую, где на маленьком столике стоял телефонный аппарат.

— Алё… — пробурчал я в трубку, толком не проснувшись

— Не проснулся? — знакомый голос отца — давай, подъем, немцы рядом. Забыл?

— Что? — растерянно сказал я

— Эх, ты… — с укоризной протянул отец — мы вроде как за грибами договаривались… Забыл? Пока доедем, пока то-сё… Поднимайся давай, я за тобой заеду минут через двадцать и двинем.

Выругавшись про себя, я сел на табуретку рядом с телефоном. Мысли ворочались в голове подобно мельничным жерновам. Действительно, пару недель назад договаривались, а теперь забыл напрочь. Отказаться? Нет…

Сбросив с ноги единственный тапок, я поплелся в ванную, чтобы хоть под холодным душем немного прийти в себя….

— Значит так. Заходим парами: вы с этой стороны, а мы вон туда дальше продвинемся. И вперед. Далеко в лес не заходите, в чаще все равно грибов почти нет…

Нас было четверо: я, отец, генерал Горин и его сын Иван. Все одетые, кто в старую военную форму, кто в спортивный костюм, но на всех были высокие резиновые сапоги. У каждого — огромная, плетеная корзинка, в которую грибов войдет литров двенадцать, а если с верхом — то больше. Распределились так, что Иван пошел с моим отцом, мне же в напарники достался Владимир Владимирович. Срезав себе по тонкой, но прочной ветке, дабы разгребать листву, мы двинулись вперед, внимательно глядя под ноги.

— Как поживает доблестная прокуратура? — поинтересовался генерал Горин через несколько минут нашего похода

— Живем, не жалуемся — буркнул я — дела оформляем…

— Э, э! — генерал нырнул мне прямо под ноги и через секунду выпрямился с большой черной шляпкой черного груздя в руках — что это с тобой? Прямо по грибам ведь идешь, чуть не наступил. Рассказывай. Или на личном фронте проблемы?

— Да нет… все нормально.

— Я же вижу что ненормально — когда Владимир Владимирович "брал след", остановить его невозможно — я еще с утра приметил что ты как в воду опущенный. Расскажи, не держи в себе.

В конце концов, может действительно рассказать?

— Да ерунда все это… — в последний раз попытался отмахнуться я

— Да не ерунда… Если бы ерунда, ты бы в другом настроении был. Рассказывай, давай…

И я начал рассказывать…

— Значит директор торга без копейки денег … — задумчиво проговорил генерал — вот дела то…. Да еще и отец твоей девушки. Просто фантастика какая-то…

— Фантастика не фантастика, но влип ты конкретно — строго сказал генерал Горин

— Это где это я влип? — недоуменно спросил я

— Не проявил бдительность, встречался с дочерью человека, замешанного в криминале — а ведь ты следователь прокуратуры, а не Ванька с завода

— Вот, спасибо… — обиделся я. Видя мое насупленное лицо, генерал поставил почти полную корзинку на землю и расхохотался.

— Шучу я…. А ты поверил? Ха-ха… — внезапно его лицо стало снова серьезным — а расскажи-ка поподробнее про ту яму. Говоришь, большая яма была?

— Два куба — сказал я, наскоро прикинув в голове ее объем

— Ого! И пустая?

— Пустая

— И дома кроме валюты ничего не нашли?

— Не нашли… А к чему эти вопросы?

— Да я тебя хочу на одну мысль натолкнуть. Но хочу, чтобы ты додумался сам — в конце концов, ты следователь, не я. Подумай и скажи, на что похожа эта ситуация. Поставь себя на его место и скажи: что это все значит.

И тут до меня дошло…

— Да он же бежать собирался!

— И не просто бежать — подтвердил генерал — а бежать за границу. Для этого и доллары и рубли. На первое время только для того, чтобы пересечь границу. А вот где его основная часть богатств, та которая хранилась в яме объемом два куба… Не знаю почему, но у меня такое подозрение, что все уже за границей. И как он смог все это за границу перевести — вот самый большой вопрос в этом деле, на который ты и должен найти ответ….

Сидя за столом в запертом кабинете, генерал задумчиво перебирая, тасуя будто колоду карт три фотографии. Три человека… До этого, генерал четыре дня просидел над аналитическими справками о положении в интересующих его странах, потом заказал несколько дополнительных материалов о заинтересовавших его людям. Материалы пришли вчера, и до сегодняшнего вечера генерал прочел их все, отобрав в конечном итоге троих. Трех человек, каждый из которых должен был сыграть в плане генерала строго определенную роль.

Три человека. Сейчас генерал внимательно всматривался в их лица на фотокарточках, как будто пытаясь чудесным образом проникнуть в мысли этих людей. Понять, что они думают. Чего боятся. Как ими можно манипулировать.

Три человека. Один из них был у высшей, неограниченной власти в своей стране. Второй шел к такой власти в своей стране, сметая все на своем пути. Третий был изгнанником и жил в чужой стране, не переставая быть от этого менее опасным. Опасными, впрочем, были все трое…

(17 мая 1900, по другим данным, родился в 1898 или 1903 году — 3 июня 1989) — аятолла, рахбар (вождь), лидер исламской революции 1979 года в Иране. Высший руководитель Ирана с 1979 г.

Рухолла Мусави Хомейни родился 17 мая 1900 г. (по другим данным в 1898 г. или 1903 г.) в городке Хомейне, в 300 км к югу от Тегерана, в семье священнослужителя. Уже в самом имени для иранца-шиита заключено много сведений. Рухолла значит "Божий дух". Мусави, перешедшее из имени отца сейида Мустафы Мусави, говорит, что его род восходит к седьмому святому и непорочному имаму Мусе Казему, а следовательно к пророку Мухаммеду

Когда мальчику было пять месяцев, его отца убили, а в 15 лет он потерял мать.

Рухолла учился в местных школах Хомейна. Затем начал изучать арабскую грамматику и логику у своего старшего брата Сейида Муртазы, более известного как аятолла Пасандиде. В 1920 г. Рухолла отправился в город Арак, где начал учиться в религиозной школе, которой руководил аятолла Сейид Абделькарим Хаэри. К 1926 года Рухолла Мусави получил полное религиозное образование и под руководством аятоллы Хаэри получил степень муджтахида, после чего начал преподавать в Куме. В 1929–1936 гг. Хомейни преподавал в религиозной семинарии исламское право и философию, написал ряд научных работ.

Преподавал в Куме, в 50-е годы получил титул «аятолла». С 1963 года находился в оппозиции к шахскому режиму Ирана. Его арест повлек самые крупные волнения за десятилетие, свыше 1000 убитых. Был властями выслан в Турцию, затем переехал в Ирак, в 1978 году иракские власти неожиданно отказались от мысли ликвидировать его и выслали в Париж.