Холод южных морей - Страница 16

Капитан и Андрей Петрович понимающе переглянулись – конкуренция!

Однако уяснив, что это военные суда, никакого отношения к промыслу не имеющие, штурман подробно рассказал, что промышленники вытапливают из убитых морских слонов жир, для чего ездят для их промысла во все бухты побережья. Для ночлега опрокидывают свои лодки и разводят огонь, зажигая жир морских животных. А для растопки используют шкуры пингвинов, которых в это время года здесь чрезвычайное множество.

На вопрос Андрея Петровича, какие еще на острове водятся животные кроме морских слонов и пингвинов, он ответил, что видели также альбатросов и весьма много других морских птиц, а из береговых только жаворонков и голубей какого-то рода. Растений же никаких, кроме мха, нет.

Андрей Петрович тщательно записывал эти сведения в свой неизменный блокнот, а Фаддей Фаддеевич приказал угостить гостей грогом[11] и сухарями с маслом. Ко всеобщему удивлению, один из матросов оказался русским. Он в свое время сбежал во время пребывания наших кораблей в Англии и с тех пор скитается по трудным промыслам для пропитания.

Андрей Петрович отвел капитана в сторонку.

– В твои планы, Фаддей, входит высадка где-нибудь на побережье острова?

– Нет. А что?

– Тогда нужно попросить англичан привезти нам двух убитых морских слонов, самца и самку, а также пару хохлатых пингвинов для изготовления из них чучел.

Капитан поморщился.

– Но ведь это же задержка, лишняя трата драгоценного времени, так необходимого для выполнения основной задачи экспедиции. Неужели ты этого не понимаешь? Кроме того, я планирую высадиться на один из островов Сандвичевой Земли. Вот там и занимайся своими делами на здоровье!

– Во-первых, я не уверен, что там тоже будут морские слоны, а насколько мне известно, в России нет ни одного чучела этого животного. Во-вторых, это не мои дела, а выполнение требований Инструкции, подписанной государем и предназначенной для исполнения оной вами, господин капитан второго ранга, как начальником экспедиции. А посему прошу вас исполнить мою просьбу, к тому же не очень обременительную.

Фаддей Фаддеевич прямо-таки опешил, не ожидая столь яростного напора со стороны Андрея Петровича.

– Ты что, ошалел?! К чему этот официальный тон?! – вскипел он.

– Потому что ты по-другому не понимаешь, Фаддей! А если уж ты так действительно боишься потерять время, то пошли вперед, к Сандвичевой Земле, «Мирный», который успеешь сто раз нагнать и перегнать.

Капитан отвел глаза в сторону.

– Пошли договариваться с англичанами.

«Боишься ты, однако, друг любезный, потерять приоритет первооткрывателя. Понимаешь, что до Сандвичевой Земли могут быть обнаружены не один и не два неведомых острова», – усмехнулся Андрей Петрович.

Когда на «Мирный» сообщили о причине задержки, то Лазарев по семафору попросил, чтобы промышленники привезли с берега также пингвиньих шеек и яиц.

– Правильно поступает Михаил Петрович – задержку надо использовать с пользой для дела. Одними шкурами зверей сыт не будешь, – с насмешкой глядя на Андрея Петровича, съехидничал Фаддей Фаддеевич.

– Я-то твои скабрезности как-нибудь переживу, Фаддей, а нужное дело будет сделано.

При большой пасмурности и дожде, временами переходящем в мокрый снег, дошли до места на побережье острова, описанного капитаном Куком 44 года тому назад, когда тот тоже шел вдоль него, но с востока. Ветер усилился, и Беллинсгаузен уже и не надеялся найти какое-либо удобное место для якорной стоянки. Дожидаться же перемены погоды неделю или более значило упустить самое лучшее время для плавания в опасном Южном Ледовитом океане.

«Да, видимо, и нет особого смысла обследовать берег, обитаемый только пингвинами, морскими львами да котиками, которых-то и остались чуть ли не считанные единицы, так как были почти полностью истреблены приезжавшими сюда командами промысловых судов. К тому же, обойдя с южной стороны большую половину побережья острова Южная Георгия, представляющего собой каменные горы со снежными вершинами и с ложбинами и расщелинами между ними, наполненными льдом, мы так и не увидели ни одного куста и вообще какого-либо растения за исключением местами желто-зеленеющего мха, – рассуждал Андрей Петрович, глядя на еле видимый из-за непогоды берег. – Надо бы по этому поводу посоветоваться с Фаддеем. Ведь только он имеет право принимать решения. Я же только могу – и обязан! – сказать ему свое мнение, но не более того».

Стоя на ходуном ходящем мостике под мерзопакостным косым дождем, бьющим в лицо, и порывами завывающего в снастях ветра, капитан, словно читая его мысли, почти прокричал ему на ухо:

– Ну что, Андрюша, приехали? У тебя есть еще какой-нибудь научный интерес к этим забытым Богом местам?

Тот же, пораженный то ли проницательностью Фаддея, то ли общим ходом их мыслей, отрицательно покачал головой.

– И на том спасибо! – рассмеялся Фаддей Фаддеевич, обняв его за плечи. – А ведь ты, шельмец, как всегда, оказался прав – потеряли с твоими шкурами у гавани Марии полдня, а сэкономили не менее недели.

– А ты почаще вспоминай Кускова Ивана Александровича – поверь мне, не повредит, – парировал улыбающийся Андрей Петрович.

– Все язвишь, Андрюша, все язвишь… – смотрел на него капитан долгим невидящим взглядом, думая о чем-то, а затем, видимо, приняв окончательное решение, приказал сигналом передать «Мирному» следовать за «Востоком» и повернул шлюп к северной оконечности Земли Сандвича, которую намеревался обследовать с восточной стороны, ибо капитан Кук, открыв ее, осмотрел только с западной.

Хмарь прошла, вышло уже из-за редких туч солнце, и вроде бы даже как и потеплело. Матвей с Макаром развешивали на верхней палубе шкуры морских слонов и пингвинов, и вокруг них стали собираться любопытствующие матросы, свободные от вахты.

– Чем занимаемся, вестовые? – посыпались вопросы.

– Да вот господин ученый приказали изготовить чучела этих зверей, так мы с Макаром и развешиваем их для просушки.

– И кто же будет изготавливать эти самые чучела, – ехидно спросил один из матросов, – случаем, не вы ли?

– Случаем, я, – огрызнулся Матвей, – а Макар будет помогать.

– Ох, братцы, и насмотримся мы на эти чуда в перьях! – хохотнул рыжеволосый матрос.

Матвей глянул на мостик, где маячили фигуры Андрея Петровича и капитана. «Эх, была не была!» – решился он, юркнув в каюту. А когда появился с чучелом чайки в руках, среди матросов пробежали возгласы удивления.

– Вот это да, как живая!..

– Ну и ну, братцы!..

– Ты что же, Матвей, сам это чудо сотворил? – раздались недоверчивые голоса.

– Сам, своими собственными руками, – зарделся от похвал Матвей.

– Это что за сборище?! – раздался густой повелительный голос, и матросы вытянулись в струнку, пропуская в центр круга старшего офицера.

– Да вот, ваше благородие, просвещаю матросов! – не растерялся Матвей, показывая на чучело чайки.

– Известная птица, – хмыкнул капитан-лейтенант, приятно вспоминая вечер, проведенный в адмиральской каюте с капитаном и Андреем Петровичем на рейде Копенгагена. – А это что такое?! – взъярился старший офицер, увидев развешанные шкуры. – Это же палуба военного судна, а вы превращаете ее в кабак!

– Никак нет, ваше благородие! По приказу их высокоблагородия господина ученого просушиваем шкуры добытых давеча на острове зверей и птиц для изготовления из них чучел, ваше высокоблагородие! – затараторил Матвей, чувствуя себя в безопасности от гнева всесильного старшего офицера под прикрытием авторитета своего барина.

– Тогда другое дело. Андрей Петрович зря приказывать не будет, – уважительно изрек старший офицер. – Ну-ну, просвещай братцев матросиков, Матвей, – и зашагал по палубе неторопливой уверенной походкой ее безоговорочного хозяина.

Когда старший офицер отошел на довольно значительное расстояние, матросы сразу же оживились.