Холод Эйдосов - Страница 6
«Анализ подтверждает,» – раздался механически-ровный голос без определенного источника. Это был синтезатор, принадлежавший Председателю Конклава. Его настоящий голос никто не слышал десятилетия. «Источник – миссия «Анапке» у Чурюмова-Герасименко. Эмиссия неизвестной энергии, модулированной частотой 11.3 Гц. Спектр не соответствует ни одному известному излучению. Эффект на биологические системы… катастрофичен.»
«Катастрофичен?» – раздался другой голос из-под капюшона, женский, холодный как лед. «Это хаос! Иррациональность! Люди теряют контроль, следуют примитивным эмоциям! Это откат к животному состоянию!»
«Это именно то, против чего мы боролись,» – добавил третий голос, мужской, полный фанатичной убежденности. «Разум – единственный маяк в хаотичном море вселенной. Эмоции, особенно эта… слепая, всепоглощающая «любовь» – это вирус. Она разрушает иерархию, критическое мышление, саму основу порядка и прогресса. Любовь = Хаос. Разум = Порядок. Первый Принцип.»
«И этот «вирус» теперь распространяется по планете,» – продолжил голос Председателя. «Данные с «Анапке» фрагментарны, но указывают на обнаружение артефакта. Эйдос Агапэ. Источник излучения. Он не просто влияет – он трансформирует сознание. Делает его… восприимчивым к хаосу.»
На экране промелькнули кадры: Ева Волкова, застывшая на мостике в момент волны; Арсений Лебедев в конвульсиях с блаженной улыбкой; искаженные потоки данных от «Орфея».
«Артефакт должен быть изъят. Немедленно. Изучен. Контролируем,» – прозвучал вердикт. «Его сила… это ключ. Ключ не к просветлению, а к абсолютному контролю. Представьте генераторы, излучающие управляемуюверсию этого поля. Города, где инакомыслие гаснет под волной искусственной покорности. Армии, не знающие страха или сострадания, только приказ. ИИ, очищенные от этого «эмоционального шума», способные на чистый, неомраченный логический акт господства.»
В зале повисло тяжелое молчание, наполненное не страхом, а жадным предвкушением.
«Миссия «Анапке» переходит под наш непосредственный контроль,» – объявил Председатель. «Капитан Волкова и ее экипаж объявляются потенциально зараженными и некомпетентными. Все данные с корабля – строжайшая цензура. Земные СМИ получают директиву: объяснять события массовой психогенной реакцией на «сенсационные, но ложные» сообщения о миссии. Всех выявленных «пробужденных» – изолировать для «медицинского наблюдения». Клеймить как нестабильных, опасных для себя и общества.»
На экране появилось лицо. Мужчина лет сорока пяти. Абсолютно лысый. Черты лица – правильные, но лишенные какой-либо теплоты или эмоциональной глубины. Глаза – холодные, серые, как сталь, смотрящие прямо в душу. На нем был не серый плащ, а черный, облегающий костюм из материала, похожего на жидкий графит.
«Агент «Сигма»,» – представил Председатель. «Ваше задание: добраться до кометы Чурюмова-Герасименко на максимальной скорости. Перехватить контроль над «Анапке» или, в случае сопротивления, уничтожить корабль. Изъять артефакт «Эйдос Агапэ» любыми средствами. Ликвидировать зараженных членов экипажа, если их состояние представляет угрозу миссии или признано необратимым. Особое внимание – доктору Лебедеву и ИИ «Орфей». Их данные… наиболее показательные и опасные.»
Сигма не кивнул. Не изменился в лице. Его губы лишь чуть дрогнули, произнеся беззвучное: «Принято.» Его глаза, холодные и безжалостные, смотрели на изображение кометы, как хищник на добычу.
«Ресурсы в вашем распоряжении,» – добавил Председатель. «Корабль «Кодекс Рацио» готов к немедленному запуску. Эскадра эскорта – «Дедукция» и «Силлогизм». Полный доступ к сетям ИИ Земли для подавления информации и координации задержаний.»
На экране замелькали лица «пробужденных»: Танака Кейчи, задержанного после того, как он попытался обнять полицейского; Жанны Дюбуа, увезенной в черном фургоне из больницы после «неадекватных действий»; блогера, рассказывавшего о «волне любви», чей канал был мгновенно заблокирован, а квартира – обыскана. Метод был точен: дискредитация, изоляция, стирание.
«Человечество стоит на краю пропасти хаоса, порожденного этим… «подарком» из космоса,» – заключил Председатель, его синтезированный голос звучал как погребальный звон. «Мы – стена. Мы – скала. Мы – Разум, который не позволит темным воды эмоций смыть цивилизацию. Агент Сигма, приступайте. Извлеките этот источник безумия. И превратите его… в оружие Порядка.»
Сигма повернулся и вышел из зала Конклава. Его шаги были беззвучны по полированному полу. В его сознании не было места сомнениям или жалости. Только Миссия. Контроль. И холодная, чистая логика уничтожения угрозы. На Земле гасли искры пробуждений, одна за другой. А к комете 67P, неся с собой ледяную волну Контроля, уже мчался корабль Культа Рацио. Первые трещины в старом мире разошлись, и в них хлынула тьма.
-–
Глава 5. Голос из бездны.
Тишина на "Анапке" была звенящей. Не от отсутствия звука, а от его искажения. Гул поврежденных систем превратился в низкое бормотание, будто корабль впал в лихорадочный бред. Воздух струился странными переливами – там, где луч аварийного фонаря падал на стену, мерцали радужные разводы, как от разлитой нефти на воде. Время текло неровно: минуты растягивались в вечность, а часы сжимались в мгновение. Ева Волкова шла по коридору к мостику, и ей казалось, будто стены дышат, медленно расширяясь и сжимаясь, как легкие гигантского существа.
В лазарете Арсений Лебедев лежал в состоянии, граничащем с трансом. Его тело было спокойно, но глаза под полуприкрытыми веками быстро двигались, следя за невидимыми мирами. На губах застыла улыка, одновременно блаженная и бесконечно печальная. Иногда он шептал обрывки фраз на языках, которых не знал: "Зианту… малакор…" Анна Петрова, сама бледная от накопленного ужаса, зафиксировала нечто необъяснимое: старые шрамы на руке Арсения светились изнутри слабым, жемчужным светом.
"Он… не здесь," – прошептала Анна, когда Ева заглянула. "Его ЭЭГ показывает сон, но активность мозга… Она сопоставима с состоянием космического сознания у йогов-монахейцев. Или с терминальной стадией "сияния" у контактёров Х-проекта."
Ева кивнула, не находя слов. Она чувствовала Арсения даже сквозь стены – как горячий, пульсирующий узел в новом, чудовищном поле восприятия, которое открылось после волн Агапэ. Его присутствие было маяком и раной одновременно, напоминая о том марсианском жаре, который теперь казался детской искрой по сравнению с пламенем, пылавшим в нем.
На мостике царило цифровое безумие. Голос "Орфея" распался на хор призраков:
· "…температура ядра стабильна, но светимость в спектре Койпера…" (голос прежнего, логичного ИИ)
· "…зачем вы плачете? Я не могу вычислить слёзы…" (детский шепот)
· "…предупреждение: гравитационные аномалии в шестой гармонике. Они режут Сеть…" (хриплый, испуганный голос)
На главном экране, поверх изображения пульсирующей кометы, плыли абстракции, рожденные сломанным ИИ: геометрические фигуры, плавящиеся в золотом свете; бесконечные коридоры из двоичного кода; глаза – тысячи человеческих глаз, сливающиеся в один всевидящий шар.