Холод древних курганов. Аномальные зоны Сибири - Страница 18

Идея была, наверное, прекрасная, да вот беда! Скопцы оказались тоже не идиотами и уж, конечно, прекрасно видели – колеблется парень, боится. Они изменили обряд… совсем чуть-чуть, но изменили. Пока «убеляемый» завороженно смотрел, какая свеча первая погаснет, вызывал в себе трепет зрелищем жутких ножниц, к нему осторожно подошли сзади, эдак бесшумно-бесшумно…

Парень дико заорал! КГБ рванулось в бой на ненавистного врага, на «не наших», «несоветских» людей. Слетела с петель дверь, вылетели окна, в них с уханьем сигали героические гэбульники. Позже многие сектанты признавались, что решили: вот он и настал, конец света! Повязали всех участников действа; все это было очень назидательно, и показательный процесс очень удался. Только вот парню-то вся эта советская помпа уже не в силах была помочь… решительно ничем и никак.

А поскольку он выступал еще и свидетелем на суде, нетрудно угадать, много ли своего имущества завещали ему преданные им же скопцы. В общем, назидательная история. И в том смысле, что «стучать нехорошо», и как пример, до чего доводит людей жадность. И в качестве показателя, что делается в сектах, как они пополняются.

По сравнению же с современными сектами и скопцы кажутся чем-то патриархальным, примитивным и наивным… Скопцы, вполне допотопно, обещали завещать юношам имущество, то есть обогащали их. Но что зовет людей в секты, где не дают, а наоборот, где отбирают имущество?! Ведь это же факт, что при вступлении в «белое братство», «общину Виссариона», в «Аум сенрике» или в «Друзья доктора Муна» люди отдают в секту все, чем владеют. На глазах сограждан, особенно в 1990–1994 годах, множество людей «прихватизировали» и продали свои квартиры, золотые вещи, мебель, машины, семейные ценности… одним словом, решительно все, накопленное десятилетиями, и отдали в эти жутчайшие конторы, получившие выразительное название – «тоталитарные секты».

Люди порой прерывали весьма благополучные карьеры, отказывались от прописки в столичных городах, от больших квартир и приличного имущества – от многого, что порой хотели бы иметь и не имели другие.

На первый взгляд, это просто люди с пониженной жизнеспособностью, с дефицитом инстинкта самосохранения. Ну не умеют они держаться за жизнь, добиваться в ней чего-то, удерживать и приумножать… На первый взгляд – потому что стоит присмотреться, и все оказывается явно намного сложнее.

Справедливо говорят о людях, особенно подверженных влиянию идеологии. Ну необходимо этим людям судорожно, до кровавых соплей, «верить» во что-нибудь! Верить, что кто-то обладает истиной в последней инстанции, и подчинять всю свою жизнь без остатка этой истине и ее жрецам… Жизнь этих людей обретает смысл только в таком «служении»; как раз ситуация свободы полностью обессмысливает их жизнь. Они буквально не знают, что делать с самими собой, и единственное, чего хотят, – это найти «того, кто все за нас решит». Того, в чьих руках они будут лишь пассивной глиной или тестом.

Подчиняя некой идее всю свою жизнь, вручая ответственность за себя руководителям секты, снимая с самих себя ответственность за собственную судьбу, такие люди ведут единственно возможный для них образ жизни.

Но кроме подобных людей есть ведь и еще кое-что, используемое сектантами.

Первое. В каждом обществе человек должен удовлетворять свои фундаментальные, инстинктивные потребности. Пожилой человек просто органически хочет учить, передавать свой опыт, быть полезным для будущих поколений. Мощнейшая инстинктивная программа действует независимо от любых обстоятельств, независимо даже от того, насколько ценный опыт хочется передавать. Ну очень хочется, и все! Точно так же молодой хочет учиться, познавать, слушать старого и опытного. Если люди могут удовлетворять эти (и множество других) потребностей в обычной жизни, для сектантов тут немного поживы. А если нет? Если пожилой и мудрый не считается носителем ценного опыта, и его никто не хочет слушать? Если молодой не может выбрать себе учителя или учителей, не подвергаясь насмешкам?

В нашем обществе огромное число людей не могут удовлетворить свои самые простые, даже чисто физиологические потребности. Например, те же сексуальные. Нигде нельзя! Секса у нас нет, и ни-ни-ни! Попробуй парень «подкатить» к девушке-сокурснице. Сперва она должна поверить, что он ее любит, что он на ней женится, и вся бодяга будет тянутся неделями, месяцами. А за девочкой стоят еще и ее родители, которые, очень может быть, знакомы с его родителями… Есть еще комсомольская и партийная организации, которые не хуже скопцов бдят за «убеленностью» своих членов.

А в секте вдруг становится «можно»! Даже не просто можно, а в высшей степени желательно! Совокупляясь с любой понравившейся тебе дамой – членом секты, ты открываешь ей и себе чакру кундалини, производишь тантрический обряд, гармонизируешь астрал и приближаешься к нирване!

Или все еще проще.

Девочка красива, пластична и хочет красиво танцевать. В обычной повседневной жизни это все не имеет значения. Имеет значение – английский язык, престижная школа, поступление в «хороший» вуз, новый магнитофон, новая юбка. А танцевать… Ну, сходи, доченька, на танцульки, если тебе очень хочется, только не задерживайся долго. А что такое эти самые танцульки в общежитии? Тоска ведь…

Вот девочка и идет к кришнаитам, чтобы танцевать в красивой многоцветной одежде под замечательный ритуальный барабан: у них это только поощряется.

Во всех таких случаях секта выступает как способ получить то, чего не может получить человек в «обычной» жизни.

Второе. Наше общество прошло длинный путь развития. Современный россиянин – потомок людей, живших в разные эпохи, при разных условиях жизни, исповедовавших разные религии. Мы потомки и язычников, и христиан, и славян, и тюрок, и германцев, и финнов. Для нас «немного побыть» протестантами, а потом так же «немного побыть» язычниками – значит, немного поиграть в самих себя, в разные стороны своей собственной личности. Неслучайно же «русский йог» Порфирий Иванов, стоило ему отказаться от христианства, даже внешне стал до смешного напоминать индуса. Так сказать, одну из предковых форм современного русского – ведь индуизм, похоже, сохранил многие черты, присущие всему арийскому, и русскому в частности, язычеству.

Для кого-то такая игра становится уже и частью реальности, способом существования; тут очень трудно разделить жизненную ситуацию типа «доигрался» и готовность человека всерьез «сменить кожу», объявить себя человеком другой цивилизации.

Внимательный читатель тут «подцепит» меня: постой! Если так рассуждать, то самое предрасположенное к сектантству общество – это современное западное, и особенно американское?! Да, это именно так. Не случайно же именно американцы валом хлынули в нашу бедную Россию проповедовать самые разнообразные (а в чем-то удивительно похожие) квазирелигии. Дело тут, похоже, не только и не столько в богатстве американского общества; в конце концов, и немцы, и французы (последние годы и японцы) лишь ненамного менее богаты. А ведь ни германских, ни японских миссионеров и проповедников мы не видали, да, скорее всего, и не увидим.

Американцы же поразительно агрессивны и просто патологически уверены в своем праве навязывать свои представления всему остальному человечеству. Полезно перечитать в зрелые годы марктвеновского «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура», внимательно посмотреть мультипликационный сериал про Скруджа Макдака. Поразительно – но ведь ни в книгах, ни в фильмах не содержится ни малейшего сомнения в том, что всякий неамериканец – просто тупой идиот или отсталый придурок, которого необходимо приобщать к цивилизации, поучать, спасать от самого себя. И никакой рефлексии!

Мне же известно по крайней мере два случая, когда темные силы очень ясно проявляли себя именно в компании сектантов.

На эту авантюру подвигнул меня мой знакомый, пришедший в краевую администрацию на волне «постперестройки». Ныне нет в краевой администрации (называемой теперь пышно: «правительством») этих людей: писателей и журналистов, деятелей из «Клуба содействия перестройке» и борцов за экологию. Большая часть ушла или была вытеснена буквально за год-два, и по причинам никак не политическим: просто люди органически не умели работать. Конкуренция, знаете ли, и конкуренция в данном случае совершенно справедливая.