Ходячий мертвец (ЛП) - Страница 12

Он смотрит на меня, с самодовольной улыбкой на жестоком, холодном лице.

— Я иду за тобой, — шепчу я, всматриваясь в его черты, выжженные в моей памяти. — Мое лицо будет последним, что ты увидишь в Аду.

Прижав ухо к двери, я слышу слабые всхлипывания, доносящиеся снизу. Женщина. Мишель.

Больше я не позволю Дину Уилеру причинять боль людям.

Хватит.

Я собираюсь достать свой «Ругер» из кобуры, но потом передумываю. От него будет столько же пользы, сколько от леденца со вкусом рвоты против призрака, освященные пули или нет. Вместо этого я легко открываю дверь и крадусь вниз по темной лестнице. От энергии, бурлящей здесь, волосы на руках встают дыбом, зубы зудят. Я провожу по ним языком; на ощупь они как галька. Зеленый свет пульсирует мощно, энергично, когда спускаюсь, и я скалюсь в злобной ухмылке, глядя на открывшуюся передо мной сцену.

Мишель Уилер лежит на полу в дальнем конце комнаты, освещенной сотней свечей, мерцающих зеленым пламенем, дрожа и плача. По полу стелется туман. Перед ней стоит, повернувшись ко мне спиной, Дин Уилер. Гнев борется с волнением. Я хочу помочь Мишель, но оттого, что Дин меня не видит, не знает, что я его вычислил, у меня голова идет кругом от мстительного головокружения.

Он мой.

Внимание полностью приковано к нему, и меня больше ничего не интересует. Красная пелена затуманивает мое зрение, когда я смотрю на происходящее, на Дина. Человека, который убил меня. Кусок дерьма, который пытал свою жену, превратив ее в живую игрушку для жевания. Подонок, которому было недостаточно жестко доминировать над ней в жизни, ему захотелось делать это и в смерти. Сукин сын, который заживо сжег Гарри и заставил любовь всей его жизни смотреть на него, беспомощного. Который заставил его отправиться на небеса в одиночестве, а ее навечно заточил здесь, в Аду.

Месть — это грех, я знаю, но Дин Уилер не может существовать. Больше нет. Вытащив из кармана экспунгер, я бросаюсь к нему.

Уже приблизившись и вытянув руку, я вижу, как Мишель смотрит на меня. Я не могу понять, какое выражение искажают шрамы на ее лице. Облегчение? Должно быть.

Экспунгер вступает в контакт.

— Сдохни, урод! — кричу я, надавливая на него со всей силы, как будто могу протаранить его в сердце, которого у Уилера вовсе нет. Сердце, которого у него никогда не было.

От него поднимается пар. Дин Уилер поворачивается лицом ко мне. Я ухмыляюсь, глядя в его широко раскрытые глаза. Хочу, чтобы он понял, что это я покончил с ним, но Уилер не видит меня. Мертвец смотрит в небытие, осознавая, что пустота — это его вечное проклятие.

Его дух распадается, словно невидимые руки нашли конец его нити и тянут за нее изо всех сил. От головы до пальцев ног он растворяется, шипит пар, его рот открыт и беззвучно кричит, пока не перестает существовать.

И тогда мои многочисленные ошибки становятся очевидными.

Это не облегчение. Она улыбалась.

Мишель Уилер наблюдает за изгнанием своего мужа с восторгом, написанным на ее изуродованном лице. И тут меня осеняет, когда слова Руби, сказанные ранее, врезаются в мою голову.

«Как она узнала, что Уилер проследил за ней до твоего дома? Могла ли она его видеть?»

Она видела его. Она могла видеть его все это время.

«Спешка приводит к небрежности, Ник».

Видны только ноги Уилера, и они быстро разрушаются. Его ноги стоят внутри пентаграммы, выгравированной в земле, как и мои. Не только это. Камни с неизвестными мне начертаниями окружают пентаграммы, лепестки цветов и трав втиснуты в промежутки между ними.

Вещи, которые я должен был заметить, заметил бы в любом другом случае. Имя Дин Уилер прочно засело в моей голове, заставило меня потерять рассудок, и это мне дорого обошлось.

Очень дорого.

Я делаю шаг вперед, и это похоже на столкновение с окном. Мишель заманила Дина в ловушку, а теперь она сделала то же самое со мной. Мы оба стали пешками в ее игре. Она играла хорошо, но ей даже не пришлось прилагать к этому слишком больших усилий.

Она завладела мной с того момента, как назвала имя своего мужа.

Капкан поставлен отлично. Я шагнул прямо в эту чертову штуку, как сопляк во время однодневной поездки в Диснейленд.

Мишель обходит пентаграмму своего мужа с ножом в руке. Руны, выгравированные на стали, вспыхивают, когда она им орудует, они совпадают с символами на полу. Удар ножом под ребра вызывает острую боль, и я падаю на колени. И вот я сползаю с барьера, удерживающего меня в ловушке. Вытекающая из моего бока кровь льется на землю, стекая в канавки, прорезанные в каменном полу. Она попадает в мою пентаграмму и заполняет ее, а затем переливается в другую канавку, соединяя мою ловушку с ловушкой Дина. Силы покидают меня. Если бы невидимая стена не держала меня, я бы упал на пол и умер без борьбы.

Взгляд Мишель устремлен на меня. Я отвожу глаза от стремительно распадающегося Дина, от которого остались видны только ноги, и щурюсь сквозь туман. Харон, этот ублюдочный образ Клинта Иствуда, наблюдает за мной. Его слова, сказанные ранее, снова всплывают в моей памяти.

«Увидимся».

Я бросаю ему злобную ухмылку. Я еще не закончил.

Мишель приседает передо мной, на щеках шрамы, румянец.

— Когда ты умерла? — спрашивая я.

Большинство спросило бы «зачем ты это сделала?», но я решил, что она все равно сама все расскажет. Ее довольная улыбка говорит о том, что Мишель из тех, кто хвастается своей сообразительностью. Я — пленный зритель, пока не истеку кровью. И что могу сказать? Я отличный слушатель.

— Первый раз? В наш медовый месяц. Дин душил меня шарфом, что купил мне в сувенирном магазине отеля. Он до сих пор хранится у меня в шкафу. Хотя после этого я его никогда не надевала. Видишь ли, это возбуждало моего мужа. Он никогда не возбуждался так сильно, как когда смотрел, как гаснет свет в моих глазах. Но, думаю, в этом есть и моя вина. Это я познакомила Дина с оккультизмом. Моя мать рассказывала мне истории, когда я была маленькой девочкой. Она могла видеть, Ник. Как ты и я. Она умерла в психушке, куда ее поместил мой отец. Я так и не успела попрощаться с ней, потому что она скончалась. Я хотела получить этот шанс, мистер Холлеран. Я жаждала этого. Я даже сказала Дину. Он заинтересовался открывающимися возможностями: убить кого-то и вернуть его, властвовать над ним в жизни и смерти. Он перешел на новый уровень, подталкивая мое тело к пределу. Я так никогда больше и не увидела свою мать. Может быть, она просто не так сильно по мне скучала.

Мишель плюет на то место, где должны лежать останки Дина, но там ничего нет, кроме моей крови, смешивающейся с артефактами. На секунду я чувствую жалость к ней, хотя она убила меня. Убит обоими гребаными Уилерами. Я усмехаюсь и пускаю пузырь крови в ее сторону.

Сразу две вещи приходят мне в голову — ее нож прошел сквозь барьер, и теперь моя кровь вытекает. Интересно.

— Что смешного, мистер Холлеран?

— Пожалуйста, — говорю ей, — зови меня Ник. Нет нужды церемониться теперь, когда ты вогнала в меня шесть дюймов стали. Как долго ты это планировала? До или после того, как убила своего мужа.

— О, довольно давно, Ник. Я наблюдала за тобой с большим интересом с тех пор, как ты начал свою вторую жизнь. — Я смотрю на ее босые ноги и замечаю, что Мишель старается не наступать ни на одну из пентаграмм. Она не хочет нарушить поток крови. — Ты заслужил свою репутацию трудолюбием, но нет ничего лучше обещания мести и девушки в беде, чтобы сделать мужчину глупым. Особенно если добавить давление и огонь. Я думала, что твой друг-бармен или бывшая девушка будут идеальной мотивацией, но старик и его жена подошли как нельзя лучше.

— Это ты? — прорычал я. — Значит, ты контролировала его после смерти?

— Почему бы и нет? Это мой мир. Я познакомила его со всем этим, а ты? Ты просто долбанутый детектив, который забрел не в тот переулок. Я заслуживаю контроля. — Затем она рассмеялась. — Думаю, как же его трясло, когда он оказался под моим каблуком для разнообразия. Забвение, должно быть, принесло ему облегчение.