Ходок (СИ) - Страница 3

– Короче, – сказал Челбас, когда наступила ночь, – предлагаю добраться до Артемовска, отобрать у первого встречного водилы тачку и валить, пока укропы в город не вошли.

– Не согласен с тобой, братан, – возразил Ворон. – Неправильно это. Мы ведь не бандиты и не воры. За Русь приехали воевать.

– Тогда предлагай свои варианты.

– Давай купим машину.

– Кто ее тебе сейчас продаст?

– Попробуем хотя бы.

– Ладно. Убедил. Но учти: если попадем в мясорубку, виноват будешь ты.

– Как всегда. – Ворон пожал плечами, усмехнулся и добавил: – В первый раз, что ли?

Ночь относительно светлая. Мы шли по направлению к Артемовску, до которого оставалось всего три километра. Однако впереди, разрывая тишину, зазвучали выстрелы. Кто-то бил одиночными из автомата. А затем зазвучал тяжелый пулемет, и заревел движок.

– Это из КПВТ бьют, – сказал Челбас и кивнул на обочину. – Прячемся.

Зеленка вдоль дороги оказалась не слишком густой – акация и кустарник. Но нам этого достаточно, ведь уже темно. Мы спрятались за деревьями, и Челбас с Вороном стали готовиться к бою. Молча, без лишних разговоров, понимая друг друга без слов, они скинули рюкзаки и подготовили «Аглени». Ну а я… Что я? Это не моя война, но выбора нет. Один тот факт, что я из России и на одежде георгиевская лента, делал меня врагом укропов. Поэтому, сбросив с плеча верный АКМС, я выдвинул приклад, снял автомат с предохранителя и занял позицию.

– БТР идет, – прислушиваясь к приближающемуся шуму движков, сказал Ворон. – Наверняка вражеский.

– Верно, – добавил Челбас, пристраивая на плече РПГ. – У стрелковцев после выхода из Славянска бронетехники почти не осталось, да и та с основной колонной ушла. Значит, это каратели, и они кого-то гонят.

Ворон кивнул и спросил:

– Кто первым стреляет?

– Давай я, у меня к «Агленям» особая любовь.

– Принимаю. – Ворон посмотрел на меня и спросил: – Ты как?

– Нормально, – отозвался я.

– Смотри. Если не готов, сразу уходи.

– Я готов.

– Тогда жди сигнала. БТР один, сопровождения нет, так что шансы у нас хорошие.

– Принял.

Затихли. Ждем. В шум перестрелки и тяжелого движка вклинился двигатель легковушки. По дороге в нашу сторону мчалась машина, которая почему-то не могла оторваться от бронетранспортера. Из нее бил автоматчик, а стрелок бэтра пытался расстрелять беглецов из пулемета. Только он почему-то мазал – то ли неопытный, то ли пьяный, то ли с пулеметом непорядок.

Легковой автомобиль, белая «ауди», пронесся мимо. БТР следом. Он в прицеле на несколько секунд, попасть сложно. Однако Челбас в самом деле оказался профессионалом.

Выстрел! Из трубы РПГ вырвался огонь. Назад струя. Вперед – огненный комок гранаты, которая пролетела десять метров и ворвалась в борт бронетранспортера.

Взрыв! Грохот! Ударная волна, сбивая с деревьев листву и пригибая кусты, пронеслась по придорожной лесополосе, и мы слегка присели. А БТР, получив в борт заряд, слегка подпрыгнул, перевернулся и загорелся.

Все кончено. БТР горит, и стрелять не в кого. Экипаж выбраться не успел, и скоро, когда огонь доберется до боезапаса, будет еще один взрыв.

– Уходим! – закричал Челбас, и под прикрытием зеленки со стороны поля мы обошли бронетранспортер и опять выскочили на дорогу.

Навстречу свет фар, и мы схватились за оружие. Но это оказалась «ауди», которая спасалась от бэтра. Резко взвизгнув тормозами, она остановилась, из салона выскочила молодая полная девушка, которая бросилась к нам и закричала:

– Ребята! Спасибо! Спасли! Родненькие!

Выяснилось, что девушку зовут Олеся и она из Артемовска. Жених у нее ополченец, зовут его Костя, и он находится на заднем сиденье. Под Славянском получил ранение и лечился у невесты, которая, кстати, оказалась беременна. Про отступление ему никто не сообщил, и только вечером они узнали, что в городе каратели. Украинские войска и так там были. В Артемовске находилась база хранения боевой техники, которую ополченцы за три месяца не удосужились взять под свой контроль. Но теперь расклад иной. Нацики в городе, и про раненого ополченца знают многие соседи. День-два – и за ним придут, к гадалке не ходи.

Ждать расправы молодые люди не стали и попытались выбраться из Артемовска. Проехать удалось только в сторону Богдановки. Но на дороге оказался мобильный блокпост из двух бронетранспортеров и десятка пьяных солдат.

Олеся, не самый опытный водитель, да еще и беременная, перепугалась, дала по газам и попыталась оторваться. Костя, видимо от нервов, стрелял из АКСУ, раны открылись, и он потерял сознание. А дальше понятно. Счастливый билет для девушки и ее жениха, а для карателей черная метка. Олеся сообразила, что БТР подбили свои, и вернулась, подумала, что одна далеко не уедет и лучше довериться тому, кто возьмет на себя ответственность.

За руль «ауди» сел Ворон, который перед этим сообщил, что вытащил из своего «Агленя» предохранительную чеку и выбросил, а потом перевязал спуск изолентой. Челбас расположился рядом с ним. Мы с Олесей, зажав Костю между собой, сели сзади. Груз – в багажник и под ноги.

– Готовы? – спросил Ворон.

– Да, – за всех отозвался я и покосился на раненного в грудь ополченца, которому невеста на ходу начала делать перевязку.

Тронулись и направились подальше от Артемовска, в Богдановку. Однако сработало мое чутье. Впереди была опасность, и я толкнул Челбаса в плечо.

– Что? – Он слегка повернул голову.

– Не надо ехать по этой дороге.

Он не спрашивал, почему и отчего. Только кивнул и сказал Ворону:

– Парень прав. Надо полями уходить.

«Ауди» не самая лучшая машина для езды по сельским грунтовкам, но грязи не было. Поэтому мы проехали. Проскочили Красное. Благополучно добрались до Часова Яра, в который входили передовые группы ВСУ, а оттуда повернули на Дзержинск и Горловку. Повезло? Наверное. Но в неразберихе, которая царила кругом, это закономерно.

В Горловке Костя и Олеся сразу отправились в госпиталь, а мы остались на исполкоме. Челбас и Ворон встретили знакомых, и, пока они разговаривали, я осматривался.

Кругом люди. Сотни. Веселых и злых. Молодых и старых. Мужчин и женщин. Постоянное движение и суета, тихие разговоры и громкий смех. Кто-то проклинал Стрелка, который сдал родные города ополченцев. Кто-то, наоборот, хвалил и радовался, что удалось вырваться из Славянска. Кто-то шутил, а кто-то плакал.

На мгновение промелькнула мысль, что не надо ничего искать и не стоит возвращаться в Россию. Зачем? Ведь можно остаться в городе, записаться в любой отряд ополчения и сражаться против зла. Каратели бьют по городам из гаубиц и «градов». Они убивают не только ополченцев, но и мирных жителей, женщин и детей. Разве это не зло? Самое настоящее. И я мог найти себе применение здесь.

Однако, встряхнув головой, я прогнал эту мысль. Нет. Моя борьба в иной плоскости. Люди дрались всегда. За золото, земли или великие идеи. Они убивали друг друга, а между ними, собирая кровавую жатву, ходили пособники и собиратели, агенты демонов, аккумулирующие энергию смерти, горя и утрат. Конечно, они неподалеку. Где война или бедствие, там и они. Причем эти твари повсюду. Как в рядах карателей, так и среди ополченцев. Уверен, если поискать, я найду их и смогу уничтожить. Да только смерть нескольких продавших душу предателей не решит главной проблемы. В первую очередь необходимо убивать хозяев, а предатели рода человеческого – мусор, который сметается попутно. Так говорил Вадим Рысь, и он был прав. Нужно искать корень зла, а не рубить ветки…

– Олег, – ко мне подошел Ворон, – я узнал, где дружковцы. Вместе с Краматорским гарнизоном они возле российской границы. Сейчас туда колонна пойдет, место для тебя будет, я договорился. Ты как, поедешь или с нами останешься?

– Поеду.

– Жаль. Ты парень правильный. Но агитировать тебя не стану. Прощай. Может, еще свидимся.

– Земля круглая. Обязательно свидимся.

Спустя полчаса, простившись с Челбасом и Вороном, которые оставались в Горловке, я запрыгнул в кузов КамАЗа и отправился к российской границе.