Ход королевой - Страница 6

Руперт и Николь увлекаются и разыгрывают несколько партий подряд. Чем больше они играют, тем опаснее она рискует, как будто пробует разные сценарии. Руперт приятно удивлен тем, как быстро его дочь полюбила игру, считающуюся главным образом мужской.

Убедившись, что дочь овладела азами шахмат, отец берется учить ее дебютным вариантам.

– Это способ начать, как бы приветствие, – объясняет он. – В дебюте есть всего десять ходов: восемью пешками и двумя конями. А дальше набираются уже миллионы комбинаций.

Он учит ее развертывать маленькую армию из фигур в попытках занять центр доски. Дальше он переходит к вариантам завершения партии.

– В конце ты как бы прощаешься.

Николь О’Коннор крайне сосредоточена.

– Сейчас я покажу тебе ход дебютанта, который часто приносит успех, если соперник с ним не знаком.

Руперт О’Коннор показывает дочери комбинацию из четырех ходов. Николь очарована простотой и эффективностью этой тактики.

– Как называется эта комбинация?

– Одни называют это «детским матом», другие – «пастушьим матом».

Николь пугается, что разговор снова зайдет о падении отары с утеса, и решает прикусить язык и сосредоточиться на следующих партиях.

Руперт не нарадуется на свою дочь, захваченную игрой.

– В шахматах выделяются два стиля. Наступательную войну с неожиданными молниеносными ударами называют «романтический стиль». Можно воевать и по-другому, не спеша, постепенно душить противника, не давая ему обороняться; как ни странно, такой стиль игры называется «современный». Определи, какая манера игры подходит лично тебе.

Они сидят за шахматной доской долгие часы, отец объясняет дочери различные комбинации. Они посвящают игре весь вечер и всю ночь. Одна партия следует за другой, шахматисты не проявляют ни малейших признаков усталости. Николь все быстрее схватывает шахматную премудрость и играет все лучше. Наконец, уже под утро, отец сдается и предлагает сделать перерыв на сон.

– Вижу, у тебя естественная склонность окружать противника, действуя пешками. Прекрасно, я тоже любитель этой стратегии. Сама видишь, пешки способны своими совместными действиями одолеть все фигуры, даже самые сильные. В конце концов перед ними не устоит ни ферзь, ни король. Поверь, народ в конце всегда побеждает.

Он указывает на эмблему ранчо ROC с тремя барашками и девизом.

– Победа всегда остается за ними – за низами, бедняками, рабочими, солдатами. По той простой причине, что их гораздо больше.

– Откуда у тебя такая тяга к насилию?

Моника и ее мать едут в такси, за рулем которого сидит женщина семидесяти с лишним лет с розовыми волосами, в больших миндалевидных очках. Все другие способы возвращения домой девочка отвергла. Джессике пришлось согласиться на дополнительный расход, сочтя это необходимым для ее здоровья. Теперь они застряли в пробке; идти пешком и то вышло бы быстрее.

– Говорю тебе, мама, я больше не могу выносить глупость моих сверстников!

– Ты обрезала ей волосы, Моника! Это не шутки.

– Присцилла меня спровоцировала.

– Так нельзя, Моника! Разве я тебя такому учила? – возмущается Джессика.

– В этой школе вокруг меня кишат одни амебы. Такое впечатление, что их тупость заразна. Ты не представляешь, какую энергию приходится развивать день за днем, чтобы не реагировать на неграмотных учителей-лентяев и на полудебильных учеников, одуревших от телека и от рекламы. А видела бы ты, как они жрут! Ни малейшего представления о питательной ценности продуктов, обожают гамбургеры с кетчупом и майонезом и жареную курицу, а потом хлещут газировку, чтобы растворить в кислоте весь этот жир. На десерт у них мороженое. Не знают и не желают знать, что уничтожают всем этим свои сосуды. И это не говоря о зашкаливающем содержании сахара во всем их корме.

Женщина-водитель, слышащая их разговор, одобряет слова Моники кивками.

– Не лезь не в свое дело, Моника. Не тебе устанавливать правила.

– Будь моя воля, я бы засудила всех родителей, не учащих уму-разуму своих отпрысков. И вообще, родительские права должны быть только у тех, кто этого достоин. Это как водительские права: их же выдают только тем, кто умеет управлять автомобилем. Вот и размножаться надо разрешать только тем парам, которые способны дать своему потомству минимум образования.

Женщина с розовыми волосами встречает одобрительным кивком идею, которую находит обоснованной. От этого девочке хочется разглагольствовать дальше.

– Между прочим, я уверена, что такие родители не любят детей, которые у них родятся. Они заводят их по разным посторонним причинам: чтобы платить меньше налогов, получать социальные пособия, пускать пыль в глаза соседям, успокоить собственных родителей… а то и чтобы вырастить солдат для будущей войны с соседним народом, с такими же кретинами, живущими по ту сторону границы и тоже приученными к ненависти.

Женщина за рулем встречает эту тираду одобрительным пыхтением. Моника продолжает, все сильнее распаляясь:

– Они избавляются от своего потомства, отправляя его в школу, в летние лагеря, в интернаты, потому что не в состоянии выносить его дольше нескольких часов. Поэтому «разрешение на продолжение рода» позволило бы поставить во главу угла качество вместо количества.

Джессика пожимает плечами и говорит дочери:

– У меня был разговор с директором. Ясное дело, после «нападения с побоями и ранениями» – так он это назвал, – добавившегося к «инциденту с огнетушителем» – как это называю я, – я не смогла его уговорить не отчислять тебя, как бы он ни хотел тебя оставить, учитывая твою отличную успеваемость по всем предметам. По его словам, есть опасность, что родители Присциллы подадут жалобу.

– То есть меня выгнали?

Джессика удрученно кивает.

– Завтра ты придешь за своими вещами. Мне надо будет искать место, куда тебя примут, невзирая на подпорченное личное дело, которое теперь везде будет тебя сопровождать.

– Не беспокойся, мама, все в порядке. Лучше я буду учиться заочно, из дома.

Мать удивлена безразличием дочери.

– По-твоему, это так просто?

– Все лучше, чем вернуться в нормальную систему образования. Боюсь, там такие инциденты повторились бы.

– Как, интересно, ты сдашь экзамены в конце учебного года?

– Исполню формальность – явлюсь в школу в день экзаменов. Я узнавала, так можно. Ты будешь мне помогать. Ты же знаешь, я сильно опередила учебную программу. Ты сама этого хотела, разве нет?

– С чего ты это взяла?

– Ты назвала меня Моникой, это имя происходит от греческого слова «монос», «одна». От этого же корня происходят такие слова, как «монополия» (единоличное правление), «монолог» (с этим ясно), «монотеизм» (вера в единого бога), монолыжи (тоже ясно) и «монокини» (короткие купальные трусики).

Джессика решает, что дочь хочет произвести на нее впечатление своими познаниями, это всегда вызывает у нее неприятное чувство.

– Не нужна мне школа, – резюмирует Моника. – Сама до всего дойду.

Мать убеждается, что имеет дело с очень решительным подростком, хорошо изучившим всю ситуацию. Она ищет аргументы, но не находит ни одного.

– Хуже всего то, что я хорошо тебя понимаю, – вздыхает Джессика.

Они улыбаются друг другу как сообщницы. Женщина за рулем такси, кажется, согласна со всем сказанным девочкой.

– Все равно ты не сможешь жить в изоляции от внешнего мира, Моника.

– Понимаешь, мама, у меня есть еще одно свойство. Боюсь, моя проблема гораздо серьезнее. У меня настоящая антропофобия. Я не люблю людей. Они мне отвратительны, все до одного. Мне бывает хорошо, только когда я остаюсь одна.

– Жить совсем одной невозможно. Недаром говорят: «человек – не остров».

Моника качает головой.

– Вдруг я исключение? Я чувствую себя именно островом, у меня нет желания строить мост на большую землю. Я вполне могла бы прожить одна на острове или спрятаться в пещере, как отшельница. Спокойствие, безмолвие, природа, одиночество – это все, о чем я мечтаю. Лучшие мгновения моего дня – это когда я одна в туалете, в кабинке, запирающейся на задвижку: там я чувствую себя защищенной, никто не сможет ко мне прицепиться.