Хочу начать сначала (СИ) - Страница 41

========== Глава 15, которая от лица Гарри ==========

«Так, может быть, я силен,

А может быть, безнадежен.

Может быть, я не прав, когда думаю,

Что слаб, когда стараюсь больше всего,

Но я чувствую, что мне пора двигаться дальше,

Так что, детка, я ушел…

Детка, я ушел…»

(Сергей Лазарев – I’m gone)

В один прекрасный момент начинаешь понимать, что твой миловидный тепленький мирок развалился по камешкам, и ты не имеешь ни малейшего представления, как его собрать. Потом ты думаешь: а в какой момент твой мир НАЧАЛ ломаться?

Я с трудом смог закрыть дверь, потому что руки словно одеревенели. Так где же была точка отсчета, в которой от моего мира откололся первый кусок?

Гермиона и Драко? А я думал, самые жуткие кошмары кончились с войной. Я шел по коридорам Министерства, чтобы банально куда-то идти. Голова соображала плохо, мозг просто отказывался верить увиденному. До боли хотелось ворваться к Малфою в кабинет и посмотреть на их ошарашенные лица, а главное, услышать, как они все это объяснят. И в то же самое время я знал, что не смог бы этого выдержать.

- Гарри! – Джинни кинулась мне на шею и крепко сжала в объятиях. Я не успел понять, как пришел, видимо, домой. – Как ты? Рон рассказал мне про Мэнор…

- Да, все… нормально, - ответил я бесцветным голосом. – У нас есть…? – я тяжело выдохнул, не решаясь закончить предложение.

Джинни отстранилась от меня. Но сразу поняла. Молча пошла на кухню, принесла бутылку огневиски и наполнила стакан. Сев на диван в гостиной, я залпом выпил жидкость. Алкоголь жег горло, с непривычки. Драко, наверное, такого уже не испытывал. При мысли о слизеринце по телу начала раскатываться горячая волна гнева, я с силой сжал стакан.

- Миссис Малфой… - робко начала подсевшая ко мне Джинни.

- Да, - коротко ответил я, потому что голова уже была занята совершенно другим.

- Как… Драко? - голос дрожал, она никогда не называла слизеринца по имени.

- Гермиона осталась его утешать, - жестко сказал я. – Я… скорее всего не приду сегодня ночевать.

Джинни кивнула. Она понимала. Точнее, думала, что понимала. «Поимка Пожирателей», - если что, мог оправдаться я, как обычно. И она скрепя сердцем отпускала меня, потому что я всегда возвращался. Но на сегодня планировался совершенно особенный рейд.

Мантия-невидимка уже с трудом скрывала меня всего, и я то и дело боялся, что кто-нибудь увидит ботинки. К счастью, «кого-нибудь» (особенно, кого-нибудь конкретного) на моем пути сегодня не было. Заглянув в Министерство и убедившись, что сладкая парочка уже покинула его стены, я отправился прямиком к Малфою в квартиру. Такой безалаберности от него никто, наверное, не ожидал: никакого антиаппарационного или защитного заклятия к квартире или хотя бы к замку от оной не прилагалось. Ничем не сдерживаемый, я осторожно просочился в прихожую. На пороге стояли обгоревшие тапочки Драко и аккуратные туфли Гермионы. Бесшумно я прошел в гостиную.

Они сидели на диване. Глаза слизеринца были закрыты, челюсти сжаты, ногти нещадно карябали обивку. Гермиона обеспокоенно примостилась рядом, нервно поглаживая его волосы.

- Драко, - тихо позвала она. – Может, хочешь принять душ?

Гермиона не отпускала его ладонь, будто боялась, что он уйдет и наделает глупостей, а пока она с ним, все вроде как в порядке.

Драко молча кивнул и открыл глаза. Великий Мерлин… белки были красными, а радужка из серой превратилась в почти черную. Гермиона помогла ему подняться и повела в ванную. Ногами слизеринец передвигал как тряпичная кукла.

Зашумела вода, и я изо всех сил пытался не представлять, что они там делают, но в голову лезли непрошенные картинки: вот Гермиона снимает с него одежду, бережно, аккуратно, словно он – фарфоровая статуэтка, раздевается сама, они вместе залазят в ванну. Она намыливает его голову, осторожно проходится мочалкой по каждому сантиметру его тела, нежно просит закрыть глаза, чтобы мыло не попало, заботливо смывает пену, обнимает его, целует, укутывает в полотенце.

Я так задумался, что не заметил, как в квартире стало тихо. Они не вернулись в гостиную, а сразу пошли в спальню, куда я, недолго думая, тоже переместился. Драко в белом теплом халате флегматично лежал на кровати, оперевшись о спинку, Гермиона, обернутая полотенцем, рачительно перекладывала подушки, помогая ему устроиться удобнее.

- Я на секунду, - она поцеловала его в лоб и вышла.

Появилась опять Гермиона действительно скоро, держа в руке стакан с мутноватой жидкостью.

- Выпей, - попросила она.

Малфой не сопротивлялся. Безразлично взял стакан, в несколько глотков поглотил содержимое и со стуком поставил емкость на прикроватный столик. Гермиона стянула с себя промокшее полотенце, что заставило меня немного смутиться и одновременно возбудиться, а Драко даже головы не повернул. Она и с него стащила халат, потом накрыла тело слизеринца одеялом и устроилась рядом. Я начал паниковать. Дверь в спальню подруга закрыла, то есть никакой возможности незаметно выскользнуть у меня уже не было. Аппарировать тоже нельзя – они точно услышат хлопок. И если они сейчас… Великий Мерлин, станут заниматься сексом, мне останется только сконфуженно отвернуться и зажать уши.

Но удача была на моей стороне. Гермиона положила его голову к себе на грудь и обняла за плечи.

- Спеть тебе колыбельную? – тихо спросила она, целуя его в лоб.

Драко только моргнул и слабо кивнул головой, оплетая ее талию руками.

Мягким голосом Гермиона затянула, пожалуй, самую известную колыбельную, Брамса. Тетя Петуния пела ее Дадли даже в годы полового созревания.

«Сейчас я спою тебе колыбельную,

А потом — спокойной ночи.

В небе ярко светят звезды,

Беспечные цветы,

Обвитые вокруг твоей головки,

Убаюкивают тебя до утра.

Сейчас — колыбельная,

А потом — спокойной ночи.

В небе ярко светят звезды,

Беспечные цветы,

Обвитые вокруг твоей головки,

Убаюкивают тебя до утра.

Закрой глаза и отдыхай,

Пускай благословенны будут эти часы.

Закрой глаза и отдыхай,

Пускай благословенны будут эти часы.

Спокойной ночи, милое дитя,

На белых простынях

Отдыхай,

Видя во сне небо.

Когда вернется день,

Ты снова проснешься.

Когда вернется день,

Ты снова проснешься.

Сейчас — колыбельная,

А потом — спокойной ночи.

В небе ярко светят звезды,

Беспечные цветы,

Обвитые вокруг твоей головки,

Убаюкивают тебя до утра».

(Brahm’s lullaby, «Колыбельная Брамса», перевод – Наталья Василёнок)

Когда Гермиона закончила петь, Драко уже крепко спал.

- Все будет хорошо, любимый, все будет хорошо, - прошептала она и закрыла глаза.

Меня прошиб холодный пот. Гермиона Грейнджер назвала Драко Малфоя «любимым»… У них были… ОТНОШЕНИЯ. Я долго пытался понять, что же было между МНОЙ и Гермионой до того, как она потеряла память. Отношения? Едва ли секс каждые два-три дня можно назвать так. Встречаясь в затертых маггловских отелях, мы никогда не разговаривали, быстро снимали одежду, занимались быстрым сексом, быстро одевались и неловко расходились до следующего раза. И вот я смотрел на них… таких разных, людей, которые когда-то ненавидели друг друга, людей, которых, наверное, даже Луна не могла бы представить вместе. Людей, теперь любящих друг друга…

Последняя фраза звенела в ушах так, что я больше уже ничего не слышал. Даже не убедившись, что Гермиона спит достаточно крепко (за слизеринца волноваться не было нужды, наверняка, она дала ему зелье сна без сновидений), я аппарировал.

***

Сигнальное заклинание у Рона в квартире заверещало сразу, как я там появился. Через секунду на кухне появился мой заспанный друг собственной персоной.

- Кто здесь? – громко спросил он, не включая свет, но крепче сжимая вытянутую палочку.

Со светом он, пожалуй, был прав: лампа бы больше помогла мне, чем ему, но только потому, что я так и не скинул мантию-невидимку.