Хочу харчо (Рассказы, Монологи, Сценки, Пьесы) - Страница 27

Вообще, я лично уверен, что юмор возник на земле сразу вместе с появлением человека. Как известно, животные смеяться не умеют. Правда, хохочут шакалы и гиены, но это у них чисто нервное.

Юмор - привилегия "хомо сапиенс"! Юмор, как и труд, способствовал превращению обезьяны в нечто более высокоорганизованное. Человек, став человеком, прежде всего улыбнулся. И когда первый первобытный взял в руку палку, чтобы убивать, то второй, более остроумный первобытный, взял в руки палку и пошел играть в городки.

Таким образом, проведя этот исторический экскурс, я могу ответить на первый вопрос так: "Юмор есть юмор!"

По-другому его никак не определишь, иначе будет хоть и научно, но не смешно.

Вопрос второй: "Как автор стал юмористом? "

Вряд ли на земле найдется ребенок, который на вопрос: "Кем ты хочешь стать?" - ответит: "Хочу стать юмористом!"

Юморист - отнюдь не романтическая профессия. Она не связана ни с путешествиями, ни с приключениями, ни с полетами в космосе, ни даже с изготовлением кондитерских изделий.

Юморист по роду своей деятельности ближе всего стоит к часовщику: он тоже по винтикам и колесикам собирает сложный механизм шутки, той шутки, которая, как и часы, должна быть очень точной по времени, не спешить, не опаздывать и по возможности быть водоотталкивающей и противоударной.

Я не собирался быть юмористом. Я собирался стать врачом - и стал им. Закончил медицинский институт, четыре года работал врачом "Скорой помощи". И вот тогда, изучая специальную медицинскую литературу, я обратил внимание на то, что многие врачи указывают на смех как на лекарство удивительной силы.

"Из всех телесных движений, потрясающих тело и душу вместе, смех есть самое здоровое: он благоприятствует пищеварению, кровообращению, испарению и ободряет жизненную силу во всех органах", - пишет в "Макробиотике" X. Гуфеланд - лейбмедик прусского короля Фридриха.

А вот мнение выдающегося английского врача XVII века Сиденгема: "Прибытие паяца в город значит для здоровья жителей гораздо больше, чем десятки мулов, нагруженных лекарствами".

В справедливости этих слов я убедился на собственной практике. Вспоминаю такой случай: меня вызвали к одной старушке, которая случайно вывихнула себе нижнюю челюсть. Зевнула сладко, и челюсть отвисла! Я уж не помню, отчего это произошло; то ли телевизор она смотрела, то ли книжку скучную читала - не важно! Как говорится, бывает. Одним словом, ее дело вывихнуть, мое - вправить.

Приезжаю к старушке домой, вижу: вся комната забита родственниками, соседями, сочувствующими. Посредине сидит моя бабушка, рот у нее открыт, в глазах - печаль. Я, естественно, волнуюсь. Вправление вывиха - операция сложная. А тут еще на меня глядят десятки глаз. Сами понимаете ответственность большая. Но я виду не подаю, что волнуюсь, а, наоборот, очень так солидно и спокойно говорю: "Не волнуйтесь, бабушка, сейчас мы вас мигом вылечим!"

После этого сажаю старушку к столу, пододвигаю себе стул...

Вот тут происходит нечто непредвиденное. Я сажусь мимо стула и со всей силой шлепаюсь на пол. По пути хватаюсь за скатерть со стола, на меня падает графин с водой и ваза с цветами.

Наступила зловещая тишина. Я лежу на полу, облитый водой, засыпанный цветами, и с ужасом понимаю, что моему врачебному авторитету пришел конец. И тут в тишине я вдруг слышу какой-то странный звук: "Хи-хи-хи!". Поднимаю глаза, вижу - это смеется моя старушка. Челюсть у нее сама вправилась и теперь лишь чуть подрагивает от смеха.

Тогда я встаю, спокойно отряхиваюсь и небрежно говорю собравшимся: "Ну вот и все!"

А позднее во врачебном журнале, в графе "проведенное лечение", в той самой графе, где обычно записываются всевозможные инъекции и манипуляции, я написал только одно короткое слово: "Рассмешил".

Этот случай запомнился мне надолго. Конечно, не надо думать, что в дальнейшем я падал перед больными по любому поводу, но чудодейственная сила смеха стала для меня аксиомой.

Я стал писать рассказы, печататься, затем был принят в Союз советских писателей и расстался с врачебным халатом.

Не знаю, приобрела ли от этого что-нибудь наша литература, но то что медицина ничего не потеряла - это точно...

Вопрос третий: "Зачем ему (то есть мне) это было надо?" Думаю, что частично я уже ответил на этот вопрос. Хочется добавить, что я по-настоящему счастлив, приобщаясь к большой армии юмористов, от того первого первобытного, который взял палку в руки и пошел играть в городки, до того новорожденного младенца, который завтра появится на свет и вместо традиционного плача вдруг весело засмеется.

Уважаемый читатель!

Раз ты уже дошел до послесловия, то я надеюсь, что ты прочитал и всю книжку. Возможно, она тебе понравилась, возможно, нет.

И то и другое меня вполне устраивает.

Если книжка тебе понравилась, - значит, ты улыбнулся, и я могу быть спокоен, что дефицитная бумага не истрачена напрасно.

Если же книжка тебе не понравилась, то и это неплохо. Потому что когда чей-то юмор не нравится, то он рождает ответный юмор, и каждый может в своих письмах или устно посмеяться надо мной и моими рассказами.

Согласитесь, что в наше время, когда тем для сатириков и юмористов с каждым днем становится все меньше, подкинуть самого себя в качестве объекта для насмешек - это по крайней мере благородно.

Говорят, физиологи подсчитали, что минута смеха продлевает человеческую жизнь ровно на сутки.

Будем же смеяться, и тогда вопрос о нашем долголетии можно считать решенным...