Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы - Страница 72

Мать. Опять?

Скрипач. Мама, у меня сейчас нет времени для выяснения отношений. У меня через минуту выступление.

Мать. Именно. Я слышала, что ты решил стать убийцей. Это правда?

Скрипач. Решительно и бесповоротно.

Мать. Мне назло, наверно.

Скрипач. Думай об этом что хочешь. Но ты сама знаешь, что обманываешь меня. Ты внушала мне нематериальность и эфемерность, музыку или бестелесность. Искусство — это была твоя идея. Чистенький костюмчик с белым воротничком, вышитая смирительная рубашка. Это ты выдумала искусство, чтобы удержать меня возле себя даже тогда, когда меня не было рядом с тобой. Пока я был артистом, я был ребенком, даже вдали от тебя. Каким же я был наивным, когда думал, что можно освободиться от тебя с помощью искусства. Что достаточно провести смычком по струнам, чтобы потерять невинность.

Мать. Теперь ты другого мнения?

Скрипач. Теперь я знаю, что надо провести ножом по горлу.

Мать. Ха, ну что ж, делай как знаешь.

Скрипач. Как, ты не протестуешь?

Мать. Ты уже взрослый, мой мальчик.

Скрипач. Ты не против, ты на меня не сердишься?

Мать. Ничуть. Самое время стать мужчиной. Только… я сомневаюсь относительно того, знаешь ли ты, каким образом делается эта операция. Как ты сказал?.. Нож?.. Ножом в сердце?

Скрипач. По горлу. Но можно и в сердце. Впрочем, неважно, это технические детали.

Мать. Страшно подумать. Но это твое дело. Я сказала, что ты сделаешь, как считаешь нужным, я вмешиваться не буду. Только… ты уверен, что невинности лишаются именно таким образом?

Скрипач. Несомненно.

Мать. Мой маленький, может быть, это моя вина, что мы никогда не говорили откровенно о некоторых вещах… Как бы тебе сказать… явлениях, фактах жизни. Я никогда тебя не просвещала. Но теперь наконец мы будем говорить как взрослые. Знаешь ли ты, в чем заключается… хм… ну, скажем, любовь физическая… Чувственная, то, что происходит между мужчиной и женщиной…

Скрипач. Допустим, что знаю. И что из этого?

Мать. Прекрасно, это избавит меня от описания деталей. Итак, если знаешь, то почему не поступаешь, как другие дети? Я хотела сказать, как другие молодые люди… почему ты вбил себе в голову, что девственности лишаются таким ужасным, нелепым образом, посредством убийства? Ведь это не так! В этом нет смысла!

Скрипач. Если не ошибаюсь, мама склоняет меня к разврату.

Мать. У тебя устаревшие представления о морали, мой маленький. Мне только хочется, чтобы ты наконец стал мужчиной.

Скрипач. Мама! Ты этого хочешь? Это очень странно, это невозможно…

Мать. Почему? Ведь уже пришло время. Я отдаю себе отчет…

Скрипач. Вот именно.

Мать. Ну так принимайся за дело и не раздражай меня! Ты всегда был трудным ребенком.

Скрипач. Что ты мне советуешь?

Мать. Глупый вопрос. Объясни ему это, он выводит меня из себя. Я оставляю вас одних.

Скрипач. Минутку. Я начинаю что-то понимать.

Мать. Ну, наконец-то.

Скрипач. Что-то прояснилось.

Мать. Лучше поздно, чем никогда. Дорогая, займись им. Так или иначе, остальное зависит от тебя. А я тем временем пойду домой и все приготовлю к вашему приходу. Только не задерживайтесь долго. Жду вас к ужину.

Скрипач. Подожди! А мое выступление?

Мать. Никакого выступления не будет. Ты вернешься домой.

Скрипач. Ага, вернусь домой.

Мать. Вот теперь, когда все выяснилось, тебе нечего здесь делать. Отдай им их ножи и скажи, что раздумал. На ужин будет цветная капуста.

Скрипач. Мама, подожди немного. Я сказал, что начинаю понимать, и теперь хочу понять все до конца.

Мать. Ну, в чем дело?

Скрипач. Если ты говоришь, что тебе надо, чтобы я стал мужчиной, это значит, что тебе надо что-то совершенно противоположное. О, мама, я тебя слишком хорошо знаю, чтобы верить тебе.

Мать. Я отдаю ее тебе, дурачок! Что я могу сделать больше? Разве это тебя не убеждает?

Скрипач. Наоборот, ты хочешь, чтобы я стал ее любовником. Но мужчиной таким путем не становятся.

Мать. Нет?

Скрипач. Нет. Быть любовником — это еще совсем не означает быть мужчиной.

Мать. Ты слышала что-нибудь подобное?

Скрипач. Ты внушаешь мне, что одно имеет что-то общее с другим. А это неправда. Так для чего ты мне это внушаешь? Для того, чтобы опять меня обмануть. Ты хочешь, чтобы я остался девственником. На этот раз навсегда, абсолютным девственником.

Мать. Выслушай меня, пока я окончательно не потеряла терпение. Ни одна мать не решилась бы на то, что делаю для тебя я. Эти дела сыновья решают сами. Я хочу тебе помочь, потому что вижу, что без меня ты ничего не сумеешь! Я не могу допустить, чтобы мой сын был исключением, чтобы он развивался ненормально.

Скрипач. Исключением. Вот именно. Исключения вы не допускаете.

Мать. Кто это «мы»?

Скрипач. Вы, женщины. Вы не выносите мужчин, настоящих мужчин. Не выносите, потому что не хотите иметь конкурентов. Поэтому создаете мужчин ненастоящих, ложных, псевдомужчин. Эти для вас неопасны. Будучи уверены, что они настоящие мужчины, они на этом успокаиваются и ни к чему больше не стремятся. Вы их обманываете, а они позволяют вам без помех сохранять свою монополию.

Мать. Какую монополию, на что монополию, что ты мелешь?

Скрипач. Монополию на жизнь, на тайное знание жизни, то есть на истину в последней инстанции. Вы — девушки, невесты, любовницы, жены, но все это только видимость, хитрые уловки, чтобы ввести нас в заблуждение, завлечь и приручить. По сути, все вы являетесь матерями, это и есть ваше настоящее лицо и настоящая природа. Игра заключается в том, чтобы родить, произвести на свет детей. Поэтому вы такие сильные и спокойные, поэтому вы не мечетесь, не ищете ничего ни в искусстве, ни в науке, ни в политике, ни в религии или философии. А что вы должны искать, какой секрет, какое решение, вы, хранящие в себе величайший секрет? О, каким бы простым казалось мне все, если бы я был женщиной!

Мать. Обращаю твое внимание на то, что ты ею не являешься. Поэтому веди себя, как полагается твоему полу, и не устраивай истерик. В конце концов ты тоже играешь свою роль.

Скрипач. …Подчиненную. Кем вы хотите, чтобы я стал — любовником? Я должен стать ассистентом, слугой, помощником вашей женственности? Хуже, всего лишь инструментом, орудием, которое орудием и останется как после употребления, так и до. Ничто в нем не изменится, ничто. В то время как вы всегда являетесь чем-то большим — началом и целью. Вы жертвуете мне подчиненное положение, и чтобы утешить, обещаете мне за это мужское достоинство. Как будто у вас есть право им распоряжаться, как будто бы обычный придаток к женственности заслуживает этого титула, принадлежащего только тому, кто вам неподвластен, и от вас не зависит, кто может быть вам равен.

Мать. Хорошенькие вещи мы здесь узнаем. Значит, по-твоему, твой отец не был мужчиной?

Скрипач. Если ты называешь его мужчиной только потому, что он меня зачал, что подтвердил, дополнил твою женственность, что услужил твоей женственности, то он мужчиной не был. Разве только в этом заключается мужественность? Но я не хочу напрасно его унижать, я не знал своего отца. Ты знала его лучше. Скажи мне, мой отец… кого-нибудь убил?

Мать. Он?!

Скрипач. Твое удивление с оттенком пренебрежения уже ответ.

Мать. Как ты смеешь подозревать его в этом! Собственного отца!

Скрипач. Да нет же. Просто мне так подумалось. Что поделать, его на это не хватило.

Мать. Ты жалеешь, что твой отец не был убийцей?

Скрипач. Нет, моего положения это не изменит, но мне неприятно за него самого. То есть за то, что он был только моим отцом, но не был мужчиной.